Глава Подслушанная новость

Парфянский сатрап с сыном и свитой отправились вниз, в большие тёплые бассейны, которые были построены по римскому образцу, а Артаваз, заложив руки за спину, думал о том, кого будет лучше назначить новым комендантом города после того как нынешний случайно упадёт со стены этой ночью. Его жену, Наиру, можно будет потом выдать замуж за нового начальника стражи. Главное, чтобы у неё хватило ума согласиться с Ородом. Иначе утром придётся хоронить её вместе с мужем. Спорить с победителем римлян было теперь опасно. Если Рим ради собственного тщеславия пожертвовал сорока тысячами человек, то ему ради безопасности всей Армении не страшно будет потерять одного начальника стражи, даже вместе с его женой. Артаваз хотел подойти к Ороду, но тот был занят. Он разговаривал с сыном, и, судя по лицу Пакора, разговор был непростой. Артаваз почувствовал, что они обсуждают смерть Красса и связанные с нею события. Ему надо во что бы то ни стало услышать этот разговор. Зайдя с другой стороны, он, затаив дыхание, прильнул к перегородке, которая отделяла артистов от сцены и где они обычно ждали свой выход. До него донесся голос Пакора:

– …точно поддержат? – с сомнением спросил он.

– Да, – спокойно ответил Ород. – У них много врагов на севере. С ними всё время надо воевать. Там много проблем. Мурмилак и Антара не смогут никого прислать. У них и так сейчас мало людей!

– А его род? Они могут возмутиться. У них много людей. И ещё Силлак. Он теперь тоже победитель.

– Ты слишком умён для своих лет. Правильно думаешь. Но Силлак глуп и всего боится. Его, наоборот, надо приблизить, – задумчиво ответил царь.

– Я слышал, ему нравится Газира. Дочь глупого Мохука, – с насмешкой произнёс Пакор.

– Ну что ж, неплохая пара. Придётся ему выдать её за Силлака.

– А Афрат и его катафрактарии?

– Афрат строптив… Но он ненавидит Сурену. Тот убил его двоюродного брата Фархата.

– Да, помню. Страшная смерть. Сломал спину.

– У Сурены сейчас десять тысяч человек. Думаю, он пойдёт в Ктесифон. Все старейшины будут там. Пусть соберутся и послушают его. Не будем спешить. Надо посмотреть, кто на его стороне, а кто – нет. Наши люди расскажут, – рассуждал вслух Ород.

– Ты прав, туда идти нельзя. Но как ты его встретишь?

– Как друга. Только как друга… Но не там. После свадьбы ты поедешь в столицу и передашь ему, чтобы приехал в Экбатану. Там – хороший дворец, семь стен, узкая дорога. Даже если захочет приехать с войском, им придётся растянуться по всей долине.

– Да, точно. А что потом? Это – опасно.

– Керим сумеет подготовить ему приём, – задумчиво произнёс Ород, и Артаваз за перегородкой напрягся. Он знал Керима, начальника личной стражи Орода и догадывался, какие «приёмы» тот оказывал «ненужным гостям» по приказу сатрапа.

– Только бы он приехал один, – пробормотал Пакор.

– Не волнуйся. В Экбатане расставим людей вдоль дороги. Так что будем готовы. Ну хватит, пойдём. Я голоден, как Красс, – рассмеялся хриплым голосом Ород. – Вечером Артаваз должен подарить мне драгоценный камень, с которым я проведу всю ночь. Очень надеюсь, что он не оставит меня в одиночестве. Идём! Посмотрим, что они тут едят в горах. В прошлый раз было очень вкусно…

Когда их тени растаяли в полумраке коридора, Артаваз рванулся к другому выходу. Надо было спешить. В своих покоях он какое-то время стоял, прислонившись спиной к двери, и тяжело дышал. Все мысли были о том, что в армии Орода теперь грядут большие перемены. Он подошёл к узкому окну и посмотрел на стены города. Внешне всё казалось тихо и спокойно. Артаваз повернулся и позвал слугу. Пора было отправлять начальника стражи в его последний караул.

Глава Первые дни в плену

Свет. Две узких полоски света. Чуть шире. Кажется, видно небо. Да, небо. Боль в голове. Почему? Шея ноет… и горит огнём А руки? Распухли и не слушаются. Ноги шевелятся. Надо повернуться и встать. Память вернулась, и сразу стало страшно. В глазах потемнело. Только стук в голове и хрип в груди. Кажется, слышны голоса… чьи-то стоны, даже слова. Только непонятные. Значит, это – поле боя. Значит, жив!

Небо заслонила огромная тень. До ушей донеслись странные слова. Непонятные. Совсем чужая речь. Парфяне! От этой мысли боль ещё сильнее сковала голову. Вылили воду на лицо. Немного попало в рот. Потом подёргали верёвки и ушли. Всё стало ясно – плен…

Лаций попытался перевернуться на бок, но боль в рёбрах перехватила дыхание, и он снова откинулся на спину, стараясь не давить связанными руками на больные места. Затем медленно повернул голову в сторону и увидел ещё одно неподвижное тело. Это был Варгонт. Он не подавал признаков жизни. На нём не было живого места: голова, лицо, плечи, руки и ноги – всё было покрыто запёкшейся кровью, как будто живьём содрали кожу. Потом пришли кочевники и вылили на него несколько мешков воды. Варгонт застонал. Его перевернули на спину и стали мазать маслом. Значит, он был нужен. Наверное, хотят продать за большие деньги. Лаций почувствовал резкую боль в рёбрах и глухо застонал. К нему подошёл один из слуг и осмотрел тело.

– Воды, – попросил он пересохшими губами. Кочевник наклонился и потянул за чёрный амулет. Затем несколько раз дёрнул, стараясь порвать кожаный ремешок, но тот не поддался. Тогда парфянин схватил его за волосы и стащил амулет, больно зацепив за ухо. Он отпустил волосы, и голова Лация упала на землю. В затылке заныло, и в глазах снова поплыли тёмные пятна. Но теперь он не мог даже пошевелиться. Парфянин покрутил амулет в руках, потёр его пальцем, попробовал на зуб, и постучал ножом. По его разочарованному лицу было видно, что он надеялся на золото, но этот чёрный круг был сделан из чего-то другого. Он даже не обратил внимания, что нож не оставил на поверхности ни одной царапины. Потеряв интерес к амулету, кочевник бросил его на землю и ушёл. Лацию стоило больших трудов дотянуться до него и снова натянуть на шею. Хорошо, что руки были связаны спереди, а не сзади. Так обычно делали перед тем, как вести пленных в другое место.

Стражник ушёл. Воду пришлось просить у других слуг, которые приводили в чувство Варгонта. Но они не отвечали. В конце концов, Лацию удалось доползти до них. Он протянул руки и коснулся кожаного мешка. Парфяне покосились на него и продолжили собирать масло и тряпки. Его почему-то не трогали. Лаций вытащил зубами деревянную пробку и допил остатки тёплой воды. В других мешках уже ничего не было. Кочевники вернулись с водой ближе к вечеру, дали немного попить и тоже смазали раны маслом. Однако водой больше не поливали.

Раз в день им давали лепёшки и остатки варева из котлов.