3

Позади меня хрустнула ветка. Это могла быть всего лишь одна из сторожевых собак герцогини, которых я видел во внешнем дворе. Но возможно кто-то подслушал мой разговор с Джайлсом, и остается лишь гадать, как скоро леди Джейн узнает о нем и какие выводы сделает. Однако мне почему-то было все равно. Медленно брел я по аллее, ведущей к правому боковому входу в замок, и остановился, лишь услышав торжественно-гневный голос леди Энн:

– Ваша светлость, я прошу правосудия!

– Я принимаю вашу просьбу, – эхом отозвался холодно-величественный голос герцогини.

И тут же я услышал торопливый шепот:

– Энн, зачем вы затеяли все это? Вы давно не любовались казнью? Ведь вина этого безрассудного мальчишки очевидна…

– Возможно ли это, ваша светлость? – нисколько не сдерживаясь, закричала в ответ принцесса Миднайт. – Вы, чья обязанность вершить правосудие в государстве, знаете о преступлении и намерены не замечать его?

– До сих пор никто не обращался ко мне за правосудием, – жестко парировала леди Джейн. – А я не считаю возможным вмешиваться в приватные дела моих гостей.

– Кража не может быть частным делом, – воскликнула младшая, и в этот миг я, если бы мог, возненавидел бы ее.

Сделав несколько шагов вперед, я продвинулся к концу аллеи и теперь мог видеть скорбное лицо владелицы Найта. Еще мгновение назад, она видимо пыталась найти верные слова, которые остановили бы юную принцессу, но теперь эта надежда оставила ее. И лицо герцогини исполнилось каменной печали, какую можно видеть на ликах наших храмовых мадонн.

– Вы настаиваете на своем прошении, сестра? – протокольным тоном осведомилась она.

– Да, миледи, – твердо ответила принцесса Миднайт.

– В таком случае должна вам напомнить, что, как обвинитель, вы обязаны участвовать в исполнении обряда правосудия от начала до конца.

Тень, мелькнувшая по лицу леди Энн, отчетливо свидетельствовала, что такой оборот дела несколько не устраивает ее; разумеется, она знала закон, но, как часто бывает, до сих пор не прилагала его к себе. Но и отступать она тоже не собиралась.

– Да, миледи, – еще раз повторила принцесса Миднайт, смиренно склонив голову.

Некоторое время сестры молча стояли друг против друга. Затем старшая двинулась навстречу младшей. Это было дивное зрелище: леди Джейн не шла, а как бы плыла над землей. Приблизившись к юной принцессе, она отчетливо произнесла, почти не разжимая губ:

– Светлый Бог ваш тоже требует крови, сестрица.

Тонкие брови леди Энн стремительно взлетели вверх:

– Должна ли я выслушивать это от вас, миледи?!

– Я, по крайней мере, не лгу! – герцогиня стремительно отвернулась и поплыла прочь. Лишь взлетев по ступеням к самой двери, она полуобернулась и, глядя не на сестру, но на меня, во тьме скрытого, повелительно произнесла:

– Если увидите сэра Питера, попросите его подняться ко мне в кабинет.

Принцесса немного постояла как бы в задумчивости, а потом двинулась вслед за сестрой. Я живо представил себе, что она немедленно, как простая служанка, отправится в отведенные мне покои, чтобы передать приказное приглашение сестры, и мне стало немного жаль ее.

– Доброй ночи, миледи, – проговорил я, несколько торопливо следуя за ней.

Леди Энн мило улыбнулась мне:

– Как хорошо, что я встретила вас, сэр Питер. Леди Джейн изъявила желание видеть вас в своем кабинете.

Я почтительно склонился. Принцесса сочла свою миссию исполненной, но я осторожным жестом остановил ее.

– Прошу прощения, миледи, не мне – чужестранцу – вмешиваться в здешние дела, но… – я запнулся, затрудняясь изъяснить суть моих сомнений

Принцесса вопросительно смотрела на меня.

– Но мне представляется, миледи, вы чрезмерно суровы к младшему Кеплену, – наконец выговорил я.

Лицо леди Энн стремительно обретало черты неправедно обиженного ребенка.

– Как сэр Питер, – дрожащим голосом проговорила она, – и вы, даже вы, не понимаете меня? Как можно?

Я с ужасом глядел в ее невинное, готовое пролиться слезами лицо.

– Конечно для здешних мест 500 найтских талеров – деньги немалые, а для нашего Полуденного королевства и вовсе целое состояние. Но все же они не столь велики, чтобы предать мучительной казни человека, похитившего их у отца в минуту душевной слабости?

Лицо леди Энн постепенно наливалось уже знакомыми мне чертами праведной жестокости. Но я старательно не замечал этого.

– Не лучше ль было, миледи, предоставить самой семье наказание сбившегося с верного пути юноши? Тем более что законы Найта дозволяют такое?..

– Нет! – принцесса Миднайт, наконец, обрела голос. – Это – было бы непростительной снисходительностью с нашей стороны.

– Мы должны всегда следовать путем Всевидящего, – разгорячась, продолжала она. – Разве не лишил Он природного бессмертия перволюдей, преступивших запрет его всего лишь из любопытства, свойственного созданиям неопытным и юным? Неужто посмеете вы обвинить Его в жестокости?

– Если бы вы знали, миледи, как часто он потом сожалел об этом, – еле слышно произнес я. – Прежде все было так ясно и светло…

Разумеется, мне не стоило произносить подобное вслух. И не потому, что я практически выдал себя. Просто зерно истины не смеет прорасти в почве невозделанной.

На юную принцессу было больно смотреть: она уподобилась иному примеру наказания свыше. Словно соляной столб застыла леди Энн. И лишь гневно оскаленный рот выдавал обуревавшие ее чувства.

– Вы лжете, сэр П-Питер, – сделав усилие, выдохнула она, – лжете, прикрываясь именем Всевидящего…

– Сейчас, к сожалению, нет, – столь же тихо ответил я. – Хотя кто из нас однажды не делал этого, утешая себя тем, что грешит во славу Его?

– Да, мы несовершенны и ошибаемся, – пылко возразила леди Энн, – но как смеете вы, откуда бы вы ни пришли, уподоблять Его нам?

Расплата за собственную неосторожность уже настигала меня, и я почел за благо более не испытывать судьбу и смиренно молчал. Принцесса Миднайт увидела в сем знак моего поражения.

– Хотите вы или нет, но вам придется узреть торжество истины, – ломким голосом произнесла она.

– А вам, миледи, придется исполнить этот обряд, – вновь не сдержался я. Тогда я еще не понимал, о чем говорю. Но юная принцесса уже решила для себя все:

– Я смиренно снесу эту муку.

Леди Энн стояла предо мной, величественная и простая. Черты ее лица совершенно разгладились и, казалось, что это именно ее через несколько часов предадут мучительной казни. Но вот иная тень пробежала по лицу принцессы.

– Не смею более задерживать вас, сэр, – чопорно произнесла она. – Моя сестра давно уже ждет вас.

Она стремительно удалялась, шурша вечерним платьем, а я растеряно смотрел ей вслед. Вот еще один потерянный союзник. Наверное, Кларенс все-таки прав: я действительно плохой дипломат и не имею верного взгляда на события.

В гневе леди Энн позабыла мне указать путь к покоям герцогини, и я был вынужден спросить об этом первого встречного слугу. Тот, не высказав ни малейшего удивления, проводил меня. В боковой галерее я увидел сэра Генри Уайтхауза. Рядом с ним возвышался полный невозмутимой солидности его зять Роберт Кеплен, старший брат обвиняемого. А где-то на заднем плане суетливо мельтешило лицо юного Гордона Уайтхауза. Сэр Генри явно догадался, куда я иду, и умоляюще посмотрел на меня. Я сделал вид, что не понимаю его.

Слуга остановился у высоких двустворчатых дверей, осторожно проскользнул внутрь, а затем торжественно распахнул их предо мной. Герцогиня стояла посреди комнаты, облаченная во все то же вечернее одеяние. Изменилось лишь выражение лица. Исчезло напряжение, оно стало более открытым и естественным.

– Ну вот, теперь вы можете поведать мне, что привело вас в Найт, – в ее голосе звучало столько чисто женского любопытства, словно она была простой смертной, а не владычицей сильного независимого государства.

Я слегка помедлил с ответом.

– Я припоминаю теперь, сэр Питер, – как ни в чем не бывало, продолжала леди Джейн, – что нас действительно представили друг другу на праздновании дня рождения королевы Марии.

– Правда были вы тогда не слишком многословны, – с легким смешком добавила она.

Что, правда, то, правда: более всего в нашу первую встречу меня заботило опасение оказаться узнанным. При дворе королевы Марии находилось достаточно недоброжелателей моих, пусть и не знавших правды, но о многом догадывавшихся. До сих пор не понимаю, отчего никто из них не отважился, поделится своими подозрениями с герцогиней? Или всех их столь поразило могущество союзницы, с помощью которой победила их повелительница, что они впредь опасались лишний раз соприкасаться с ней?.. Впрочем, тогда подобное откровение не могло повредить мне, разве что сделало бы мою нынешнюю миссию невозможной… Кто знает…

А королева Мария скорей всего подозревала истину обо мне, но терпела меня, как неизбывное зло, поскольку я не боролся с ней.

– И сегодня вы не менее молчаливы, – напомнила о себе леди Джейн.

– Многие говорили мне о Найте, ваша светлость, – медленно начал. – Слова одних были наполнены ужасом, иных – восхищением. Но я не привык доверять чужим суждениям, хочу составить собственное мнение.

– Вы желаете проникнуть в суть Ночи? – странным тоном осведомилась леди Джейн.

Фраза прозвучала как вызов, и я предпочел уклониться от него.

– Едва ли это по силам мне, ваша светлость, я хотел бы всего лишь заглянуть в ее лицо.

– Похвальное любопытство, – герцогиня слегка качнула головой, – но я полагала, у вас личное дело ко мне. Или даже не совсем личное?

Пора было вручать верительные грамоты и приступать к исполнению непростой моей миссии, но я, дрянной посол, каюсь, забыл в этот миг о важном поручении, данном мне свыше. Судьба несчастного любимца семейства Уайтхауз стояла на кону, а я даже представить себе не мог, как восприняла бы леди Джейн мое вмешательство, знай она, кто я на самом деле. И почему сюда не послали премудрого отца Бенедикта? Он, конечно, сумел бы отгородится точеными философскими формулами от повседневных превратностей бытия. И потому исполнил бы поручение в точности.

– Такова моя основная цель путешествия, – сколь можно почтительно произнес я.

– Но все же есть еще что-то? – цепко заметила леди Джейн.

– Есть, ваша светлость, – согласился я, – но мне бы не хотелось говорить об этом сейчас, в ночи.

– Неужели вы боитесь, сэр Питер? – она не верила мне и была совершенно права.

– Я опасаюсь оказаться недостаточно убедительным, ваша светлость.

– Иногда я сама бываю не слишком убедительна, – мрачно заметила герцогиня. Она повернулась к узкому высокому окну и, казалось, потеряла ко мне всякий интерес. Взгляд ее что-то жадно выискивал на ярко освещенном дворе. Я же судорожно размышлял, не означает ли все это конец аудиенции.

– Завтра полнолуние, – негромко, ни к кому не обращаясь, проговорила леди Джейн. – Наверное, это будет очень красиво.

Затем ее взгляд оторвался от окна, голова медленно повернулась, и темные ее глаза впились в мое лицо.

– Вас не слишком жаловали при дворе королевы Марии, сэр Питер?

– Отчего же, ваша светлость? Я ведь не участвовал в мятеже принца Кларенса, а государыня простила даже его.

– Именно поэтому, – возразила герцогиня. – Всегда приятнее иметь дело с врагом, цели которого ясны.

– У меня нет иной цели, как жить по заветам Всевидящего и помогать другим, следовать тем же путем. Все прочее от…

– От Ночи, – с улыбкой перебила меня леди Джейн. – Вы это хотели сказать, сэр Питер?

– У меня недостаточно знаний для вынесения подобного вердикта, – отклонил я подсказку. – Для того я и приехал, чтобы…

Шум во дворе заглушил окончание моей несколько высокопарной фразы. Глаза герцогини метнулись к окну, и лицо ее как-то сразу потемнело.

– Хорошо, об этом мы побеседуем позже, – отрывисто произнесла леди Джейн. – А сейчас ответьте мне, о чем вы говорили после ужина в саду с фермером Джалсом?

– Ну, говорите же быстрее, пока их не привели сюда, – торопливо добавила она, и я, наконец, обрел голос.

– Джайлс просил меня повлиять на вас, ваша светлость, чтобы спасти молодого Кеплена, – это полу признание далось мне с большим трудом.

– Повлиять на меня?.. – изумленно повторила герцогиня. – В таком случае он знает о вас нечто, чего не знаю я. А вы уверяли меня, что незнакомы с Джайлсом.

– Я действительно только сегодня познакомился с ним, ваша светлость, – надеюсь, я не выглядел, точно проштрафившийся школяр. – Просто ему очень хотелось спасти молодого человека…

– Спасти преступника от заслуженного наказания, – мне показалось, что вижу пред собой «кроткую» леди Энн.

– А разве вина его доказана, ваша светлость? – вопрос мой остался без ответа.

Двери приоткрылись, и в покои осторожно проник офицер замковой стражи. Герцогиня приветствовала его царственным жестом.

– Ваша светлость, – почтительно склонился тот, – стража задержала двух посторонних, пытавшихся покинуть крепость через служебные ворота.

– Не через гостевые? – уточнила леди Джейн.

– Через служебные, – твердо повторил офицер.

– Что скажете, Джайлс? – холодно осведомилась герцогиня; Мартина Кеплена она старательно не замечала вовсе.

– А что зря рассуждать, ваша светлость, – хмуро отозвался фермер. – Пятница еще не закончилась.

– Верно: у вас еще полчаса, – жестко усмехнулась леди Джейн. Ее глаза метнулись и застыли на лице офицера:

– Отпустите его.

– Но ваша светлость, – лицо начальника стражи покраснело, словно от пощечины.

– Повинуйтесь, – отрезала герцогиня. – Сегодня – Гостевая Пятница, и любой гость имеет право входа и выхода в замок через любые ворота.

– Похоже, мой арендатор знает законы лучше, чем офицер стражи, – досадливо пробормотала она в сторону.

Стражники отпустили Джайлса, однако фермер не спешил удалиться. Темные глаза герцогини споткнулись об его лицо и застыли в недоумении.

– Ваша светлость, – рослый фермер грузно опустился на колени; я видел, что сия поза смирения далась ему с большим трудом, – пощадите мистера Кеплена.

– Встаньте, Джайлс, – медленно проговорила леди Джейн, – встаньте и не говорите глупостей. Вы же знаете, после того как мне официально подана жалоба, я ничего не могу сделать. Сейчас придет обвинитель, и мы начнем дознание.

Она нервно тряхнула небольшой колокольчик, и он отозвался пронзительным криком, на звук которого явился тот самый слуга, что прежде сопровождал меня в приемный зал.

– Ланс, пригласите миледи; она определенно еще не спит, – не глядя на него, распорядилась леди Джейн.

Ланс… ну конечно… как я вообще мог забыть его? Память человеческая слаба и охотно предает забвению неприятное.

– Миледи… – тихо повторил фермер, но никто не обратил на это внимания.

Стража у дверей расступилась, уступая дорогу принцессе Миднайт. Она шагнула вперед, и из-за ее спины выплыло расстроенное, но полное надежды лицо сэра Генри.

Герцогиня окинула сестру долгим проникающим взглядом, словно желала навеки приковать к месту, где та находилась.

– Итак, миледи, готовы ли вы перед лицом Ночи подтвердить свое обвинение?

– Да, ваша светлость, – голос леди Энн не дрогнул. – Я обвиняю Мартина Кеплена в похищении 500 найтских талеров у сэра Генри Уайтхауза. Обвиняю и требую самого сурового наказания, какое предусматривают законы герцогства Найт.

Даже виды видавшие замковые стражи замерли в наивном изумлении. Сэр Генри весь как-то смялся, сразу стал значительно меньше ростом и представлял теперь жалкую пародию на самого себя. Джайлс тихо застонал и прикрыл лицо руками.

– Готовы ли вы, миледи, – продолжала герцогиня, не обращая на общее смятение ни малейшего внимания, – надлежащим образом исполнить весь обряд до конца.

– Да, ваша светлость, – эхом откликнулась леди Энн.

И вновь пала неживая тишина, и никто не решался или не умел нарушить ее.

Первым ожил неукротимый фермер:

– Ваша светлость, пощадите его, он же…

Внезапно Джайлс замолчал, словно споткнувшись о взгляд Мартина Кеплена, устремленный на него. В этом взоре читалось этакое кроткое безумие. Отец Бенедикт, без сомнения, назвал бы сей взгляд благостным.

– Уходите, Джайлс, пока это возможно, – сдавлено произнесла герцогиня. – Здесь и без вас достаточно жертв.

Фермер без возражений повиновался. Проходя мимо меня, он пробормотал странную, на мой взгляд, фразу:

– Теперь все бесцельно.

– Желаете ли вы, миледи, – как ни в чем не бывало, спросила герцогиня – немедленно приступить к рассмотрению дела?

Леди Энн окинула присутствующим торжествующим взглядом:

– О нет, я не хочу пользоваться преимуществами Ночи. Пусть все свершится при свете дня.

Стража тут же увела обвиняемого. Следом за ними исчезла в коридоре и леди Энн. Лишь сэр Генри топтался у дверей, не решаясь ни обратиться к герцогине, ни безмолвно уйти.

– Прошу прошения, ваша светлость, – ворвался я в этот заколдованный круг, – разве у молодого Кеплена нашли украденные деньги?

– Это не существенно, – не задумываясь, ответила леди Джейн, – все решится в суде.

За моей спиной послышался сдавленный стон отчаяния и быстрые удаляющиеся шаги. Сэр Генри сделал свой выбор. Я решил последовать его примеру.

– Сэр Питер, – остановил меня ровный голос герцогини, – а теперь вы готовы говорить со мной о деле?

– Ваша светлость, леди Энн приняла мудрое решение: предоставим все свету дня, – ответил я, кланяясь.

В сей миг мной владело более чем человеческое желание – удалиться в отведенные мне покои и забыться сном, но непослушные ноги мои вновь потащили меня в сторону сада.

– Сэр Питер, – негромко окликнул меня мягкий голос. И это было уже слишком.

– Не утруждайте себя дальнейшим, мисс Пиил, – едва удерживаясь в рамках приличий, выговорил я. – Неужели вы не видите, что я не могу повлиять на решение герцогини, не преступив ваших и наших законов?

– Я совсем не это имела в виду, – большие глаза мисс Пиил потеряно уставились на меня. – Я только хотела предупредить вас, что знаю, кто вы на самом деле.

Хоть я и был сражен, надеюсь, лицо мое не выражало ничего. Эта девушка не могла знать моей тайны. Никто из родных ее не принадлежал к кругу посвященных, а сама она покинула родину слишком юной. Если только… но нет, такое попросту невозможно.

– Я никому не скажу, – быстро продолжала она, словно спеша выговориться, – только я думаю, сэр, вы напрасно скрываете это от леди Джейн. Ведь ее сестра сразу узнала вас.

– Она не могла меня узнать, она была слишком мала, когда… – слова мои звучали неосторожным признанием. Но какое это имело значение: все равно тайне моей не пережить завтрашнего дня.

– У ночных отличная память, – усмехнулась мисс Пиил, но улыбка ее почему-то была горькой.

И душа моя вновь исполнилась мучительной боли: для молодой женщины, как и для ее дяди, Ночная страна стала родным домом. Чего же в таком случае стоит весь наш светлый мир?..

Впрочем, мне сейчас совсем не хотелось вникать в тонкости и оттенки, я жаждал одного: удалиться в свою комнату и скрыться в спасительном сне.

– Чего вы добиваетесь от меня? – недипломатично осведомился я.

– Ничего, – в ее простодушное изумление почти невозможно было не верить. – Я не знаю, с чем вы приехали в Найт, но желаю успеха вашей миссии.

– Даже если я пришел зажечь новый пожар? – неуклюже сыронизировал я.

– Вы не сделаете ничего дурного, – спокойно возразила мисс Пиил. – Иначе вы бы приняли предложение Джайлса.

Был ли я сам так же уверен в этом?

– Вы ведь многое можете, если решитесь преступить наши и ваши законы, не правда ли? – я лишь молча склонил голову в ответ.

– Доброго вам утра, сэр Питер, – четко произнесла мисс Пиил и исчезла прежде, чем я успел ответить ей.