«С 17 января никаких приказов ни от командования альпийского корпуса, ни от другого командования я не получал. Связи как с корпусом, так и с другими дивизиями не было. Дивизия всё время вела бои с превосходящими силами русских танков и мотопехоты, против которых не имела противотанковых средств, так как при отходе с Дона большая часть артиллерии была оставлена на месте» [21; 104].

Немцы пытались воспрепятствовать подобному катастрофическому развитию событий. С этой целью они продолжили переброску сил из-под Воронежа навстречу наступающей 40-й армии. Были переброшены два полка 57-й пехотной дивизии, а также ещё ряд частей и подразделений 68-й пехотной дивизии (напомню, что с первыми частями из этой дивизии войска армии К.С. Москаленко столкнулись уже 14 января). Эти силы вместе с остатками отброшенных советским наступлением войск составили так называемую группу «Зиберт», которая начала энергично контратаковать наступающие соединения 40-й армии [19; 346 – 347]. Её удары пришлись по правофланговым 141-й стрелковой дивизии и 253-й стрелковой бригаде [19; 347]. Но это не помешало остальным соединениям армии продолжать наступательные действия.

18 января 305-я стрелковая дивизия вышла в район Иловское и, овладев после ожесточённого боя к концу дня этим населённым пунктом, соединилась в районе Алексеевки с 15-м танковым корпусом 3-й танковой армии. Окружение основных сил острогожско-россошанской группировки противника было завершено. В окружении оказалось 13 вражеских дивизий из состава 2-й венгерской армии, 8-го итальянского альпийского и XXIV немецкого танкового корпусов [29; 397], [21; 104], [19; 347 – 348], [7; 301 – 302].

18 января 12-й танковый корпус 3-й ТА был сменён в боях за Россошь, в которых он увяз ещё 16 января, 48-й гвардейской и 180-й стрелковой дивизиями и устремился на Карпенково, где соединился с частями 18-го отдельного стрелкового корпуса. Этим манёвром окружённая немецко-союзническая группировка дробилась на две части: первая (пять дивизий) находилась в районе Острогожск – Алексеевка – Карпенково (в том числе, окружённые с 17 января в Острогожске две венгерские (10-я и 13-я) пехотные дивизии и часть 168-й немецкой пехотной дивизии), вторая (восемь дивизий) – в районе севернее и северо-восточнее Россоши [21; 104], [7; 302], [19; 348 – 349].

Одновременно происходило образование внешнего фронта окружения. На севере и северо-западе эту задачу выполняли правофланговые соединения 40-й армии (141-я и 25-я гвардейская стрелковые дивизии и 253-я стрелковая бригада). К исходу 18 января они достигли рубежа Костенки – Россошка – Истобное – Караешник – Крестьянский – Хмелевое, удалённого на 40 – 55 км от окружённой группировки врага [29; 397], [19; 348].

На юго-западе внешний фронт окружения был образован силами 7-го кавалерийского корпуса. Наступая в общем направлении на Ровеньки, Валуйки со средним темпом 30 км в сутки при сильных снежных заносах, корпус генерала С.В. Соколова 19 января внезапной атакой овладел городом и железнодорожным узлом Валуйки. В плен при этом были взяты свыше 3 тысяч немцев и итальянцев, а в качестве трофеев советским кавалеристам достались крупные склады продовольствия и другого военного имущества. Кстати, в последнем немалая заслуга местных партизан, которые, поддерживая связь с командиром 7-го кавалерийского корпуса, по его приказу взорвали железнодорожное полотно на участках Валуйки – Уразово и Валуйки – Волоконовка. Немцам и итальянцам поэтому ничего не удалось вывезти из города. Кавкорпус создал внешний фронт окружения по линии Уразово – Валуйки [7; 302], [29; 397], [21; 104], [19; 348].

19 января за отличные боевые действия в условиях суровой снежной зимы, за умелое маневрирование в глубоком оперативном тылу врага (корпус действовал на удалении до 75 км от основных сил Воронежского фронта), за смелость и доблесть личного состава, проявленные в боях с 15 по 19 января, 7-й кавкорпус приказом Народного комиссара обороны был переименован в 6-й гвардейский кавалерийский [7; 302].

Итак, к 19 января были образованы внутренний и внешний фронты окружения. Внутренний фронт проходил по линии Острогожск – Верхний и Нижний Ольшан – Алексеевка – Карпенково – Старая Калитва – Архангельское – Сагуны. Общая площадь окружения составляла примерно 2,5 тысячи кв. км, а его протяжённость – свыше 300 км [7; 302], [19; 348].

Внешний фронт (рубежи его см. выше) находился на расстоянии 40 – 75 км от внутреннего [29; 397], [19; 348].

К этому моменту Воронежский фронт уже захватил в плен 52 тысячи вражеских солдат и офицеров, а в качестве трофеев – 170 танков, 1700 орудий, 2800 пулемётов, 4000 миномётов, 6000 автоматов, 55 000 винтовок, 600 000 снарядов, 1500 лошадей и свыше 150 различных складов [7; 302].

Необходимо отметить, что даже внутренний фронт окружения, созданный нашими войсками, не был сплошным. Силы Воронежского фронта занимали только важнейшие узлы дорог и населённые пункты, находившиеся на наиболее вероятных путях отхода противника. На внутреннем фронте окружения действовали одиннадцать стрелковых дивизий, две стрелковые бригады и два танковых корпуса [19; 348 – 349].

Тем более не приходится говорить о сплошном внешнем кольце. Там на широчайшем фронте действовали всего около пяти наших дивизий [19; 349].

Ликвидация окружённой острогожско-россошанской группировки немецко-союзнических войск производилась в период с 19 по 27 января. Для обеспечения с юга этих действий войск Воронежского фронта представитель Ставки ВГК А.М. Василевский потребовал от командующего 6-й армией Юго-Западного фронта Ф.М. Харитонова быстрейшего выхода на рубеж Покровского и далее на юг, как это и было предусмотрено планом операции [7; 303].

Быстрее всего были уничтожены венгерские и немецкие части, запертые в Острогожске. В течение 19 и 20 января город был взят штурмом силами 107, 309-й и 340-й стрелковых дивизий и 129-й стрелковой бригады. Бои за город носили ожесточённейший характер. В ходе них большая часть гарнизона либо погибла, либо пленена, и лишь незначительной части удалось вырваться из города и уйти в сторону Алексеевки [7; 303], [19; 349].

Но в тот момент советские войска ликвидировали также и «котёл» северо-восточнее Алексеевки. Потому прорвавшиеся из Острогожска немцы и венгры попали из огня да в полымя. В район Алексеевки проследовали и высвободившиеся после ликвидации Острогожского «котла» части 340-й (40-я армия) и 309-й (18-й стрелковый корпус) стрелковых дивизий. Они присоединились к частям 305-й стрелковой дивизии и 15-го танкового корпуса, ведших бои с окружённым под Алексеевкой противником. Последний располагал в этом районе значительными запасами продовольствия и боеприпасов, т.к. в лесу северо-восточнее Алексеевки размещались армейские склады 2-й венгерской армии. Тем не менее и здесь враг к 24 января был разбит. В плен сдались около 9 тысяч человек, примерно столько же было уничтожено в ходе боёв. Однако 12 тысяч смогли пробиться и уйти на запад [19; 349 – 350], [7; 303].

Больше всего времени заняла ликвидация вражеских войск, угодивших в «котёл» под Россошью. В этих боях принимали участие 160, 180, 219, 270-я стрелковые дивизии, 113-я и 195-я танковые бригады [19; 350]. Вначале от окружённой россошанской группировки противника была отсечена её южная часть – около четырёх дивизий. К 20 января они были в основном уничтожены в районе Подгорного. До 23 января проходила ликвидация остальных сил этой группы [7; 303]. К 27 января было завершено уничтожение вырвавшихся из Россошанского «котла» групп противника. Они попадали под удары продвинувшихся к реке Оскол соединений 3-й танковой армии. Самые прыткие смогли отойти до Валуек, где были встречены и окончательно разгромлены частями 6-го гвардейского кавалерийского (бывшего 7-го кавалерийского – см. выше) корпуса [19; 350], [7; 303]. 27 января перед советскими войсками сложили оружие остатки трёх итальянских дивизий – 3, 4-й и 156-й. Вместе с войсками этих дивизий капитулировали и их штабы [19; 350].

Острогожско-Россошанская операция войск Воронежского фронта была завершена.

И прежде чем поговорить об её итогах, хотелось бы заметить следующее: советские войска провели столь успешную наступательную операцию в тяжелейших погодных условиях (это к вопросу о «генерале грязь» (в данном случае – снег) и «генерале мороз», которые так мешали воевать гитлеровским воякам и которые, по их послевоенным утверждениям во всякого рода мемуарах, их, собственно, и победили).

Зима выдалась снежной. Непрерывные метели и снежные заносы сделали даже дороги труднопроходимыми для техники и людей. О пространствах вне дорог и говорить не приходится. Об условиях, в которых проходило наступление, Н.Г. Штыков, на тот момент – заместитель командира, а впоследствии – командир 73-го гвардейского стрелкового полка 25-й гвардейской стрелковой дивизии 40-й армии, пишет в книге своих воспоминаний «Полк принимает бой»:

«Двигаться нелегко. Высота снежного покрова такова, что бойцы подчас по грудь проваливаются в него» [49; 41 – 42].

К.С. Москаленко рассказывает, что для повышения подвижности войск 40-й армии в условиях столь снежной зимы они обильно снабжались в период подготовки к наступлению лыжами и санями. По его словам, «лыжами обеспечили весь личный состав стрелковых частей. Саней заготовили по 400 – 500 штук на каждую стрелковую дивизию, чтобы в нужный момент посадить на них как можно больше солдат с пулемётами и миномётами. Кроме того, для саней и артиллерийских конных упряжек изготовили деревянные лопаты, которыми быстро расчищали снег. Что касается автомашин, то они были снабжены двумя комплектами цепей на каждое колесо» [29; 383].

Всё так, но сложности с преодолением снежных заносов возникали, и немалые. Темпы наступления из-за них всё-таки снижались. Как говорится, человек может выдержать и преодолеть всё или очень-очень многое, чего, увы, не скажешь о технике (даже боевой). Автомобили, несмотря на наличие двойного комплекта цепей (не забудем, кстати, что К.С. Москаленко говорит о своей армии, 40-й; как обстояло дело в 3-й танковой и 18-м отдельном стрелковом корпусе с цепями, санями, лыжами и деревянными лопатами – судить не берусь), застревали и ломались, что вызывало сложности не только с ускоренным передвижением войск, но и со снабжением последних боеприпасами, горючим и продовольствием. Даже танки, которые, как известно, грязи не боятся, к морозам и снежным заносам оказались куда как более чувствительны. Такая статистика: района Алексеевки достигли всего лишь 20 танков 15-го танкового корпуса, а района Карпенково – 44 танка 12-го танкового корпуса (это из 382 боевых машин в обоих корпусах к началу наступательной операции!). И такое малое количество машин в 12-м и 15-м танковых корпусах 18 января объясняется, отнюдь, не боевыми потерями (они, конечно, были, но не столь уж велики), а тем, что большое количество танков застряло, вышло из строя из-за поломок или просто встало из-за сложностей с подвозом горючего.

Сложные погодные условия, наряду с недостаточным количеством войск, мешали Воронежскому фронту создать сплошные фронты окружения. Если можно так выразиться, «абсолютный» недостаток войск дополнялся ещё и недостатком «относительным»: из-за погодных условий войск очень часто не хватало в данном конкретном месте, как мы это видели на примере действий 15-го и 12-го танковых корпусов под Алексеевкой и Карпенковым соответственно. Справедливо отмечает А. Исаев, что «такой слабый состав» наших частей и соединений зачастую «позволял вести лишь сдерживающие бои против пытающихся пробиваться из окружения войск противника» [19; 351].

Словом, погода нам мешала наступать, и, ой, как мешала, но не помешала одержать в Острогожско-Россошанской операции блестящую победу.

Тем не менее не всё шло гладко. Из-за отсутствия сплошной замкнутости колец немцам и их союзникам удавалось прорываться из окружения группами различной величины. Иногда в ходе подобных прорывов или вследствие их разыгрывались весьма драматические для советских войск события.

Об одном из таких боёв 20 – 21 января с прорвавшейся немецкой группировкой на внешнем фронте окружения повествует Н.Г. Штыков:

«И вдруг среди ночи, уже на марше, получаем из штаба дивизии тревожное сообщение: в районе Синих Липяг попал в беду 78-й стрелковый полк Билютина. Нам приказано срочно повернуть батальоны на сто восемьдесят градусов и как можно быстрее достигнуть Синих Липяг и оказать помощь билютинцам.

Мы так и сделали. Буквально за несколько часов по бездорожью подошли к Синим Липягам.

Здесь кипел жаркий бой. Батальоны 78-го полка то и дело предпринимали атаки на этот населённый пункт, стремясь, как пояснил мне Билютин, пробиться к центру села, где, оказывается, сражались в полном окружении несколько рот их полка. Но, к сожалению, гитлеровцы всякий раз встречали атакующие батальоны таким сильным огнём, что они не в силах были дойти даже до окраины Синих Липяг.

Но как же случилось, что эта группа оказалась в центре села, да к тому же ещё и в окружении? Командир 78-го стрелкового полка вкратце поведал мне эту историю…

Когда полк ещё только подходил к Синим Липягам, Билютин, стремясь разведать обстановку в районе этого населённого пункта, выслал вперёд передовой отряд силою до батальона, а сам тем временем начал подтягивать изрядно подрастянувшиеся другие подразделения и артиллерию.

Вскоре командир передового отряда, достигнув Синих Липяг, доложил по рации, что противника в населённом пункте нет. Это заметно приободрило людей; темп марша значительно ускорился. Всем хотелось как можно скорее дойти до села и там хотя бы полчаса отдохнуть после изнурительного движения по бездорожью.

И вдруг, когда до Синих Липяг осталось что-то около пяти километров, тот же командир передового отряда передал новую, но уже тревожную весть: «Веду бой с крупными силами противника. Окружён. Жду помощи».

Оказывается, к селу только что подошла большая колонна гитлеровцев с танками и артиллерией. Передовой отряд оказался в ловушке. Заняв в центре Синих Липяг круговую оборону, он принял бой…

…Конечно, сейчас дорога каждая минута. Ведь там, в Синих Липягах, гибнут люди. Наши люди! Герои! И мы их должны во что бы то ни стало выручить!

Быстро расставляем артиллерию, буквально поорудийно распределяем выявленные в предыдущих атаках огневые точки противника. Пока производится артналёт, батальоны моего полка обходят Синие Липяги с флангов. С фронта, как договорились, будет по-прежнему атаковать полк Билютина.

Прогремели последние артиллерийские выстрелы. Окраины села в дыму пожарищ. Гитлеровцы почему-то молчат. Вероятно, их ошеломил такой мощный артналёт, и они поняли, что к атакующему их ранее полку подошли новые подкрепления. И теперь готовятся к особенно сильному натиску.

В серое небо взлетает красная ракета. Это сигнал. Полк Билютина поднимается в седьмую по счёту атаку. С флангов и тыла по Синим Липягам бьют батальоны Головина, Никифорцева и Обухова…

Слаженная атака двух полков приносит свои результаты: мы врываемся в село. Но ещё несколько часов на его улицах кипит ожесточённый ближний бой, то и дело переходящий в рукопашные схватки.

И гитлеровцы не выдерживают. Но из Синих Липяг уйти удаётся немногим. Как мы потом посчитали, в бою за село противник потерял только убитыми до полутора тысяч своих солдат и офицеров, немало танков и артиллерийских орудий.

А вот и те герои, что стояли в центре Синих Липяг насмерть против во много раз превосходящих сил врага… В живых из них остались немногие – чуть больше взвода. А было вначале, как принформировал меня Билютин, около батальона…» [49; 46 – 48].

Что ж? И такое бывало.

Каковы же всё-таки итоги Острогожско-Россошанской наступательной операции Воронежского фронта?

За пятнадцать дней операции советские войска прорвали оборону на 250-километровом участке фронта и продвинулись вперёд на 140 км, освободив от врага территорию в 22,5 тысячи кв. км, 3 тысячи населённых пунктов, в том числе такие города и железнодорожные узлы, как Острогожск, Россошь, Алексеевка, Валуйки, Коротояк и другие. В наших руках оказались важные в оперативном отношении железнодорожные участки Лиски – Кантемировка и Лиски – Валуйки, что создавало благоприятные условия для наступления на харьковском направлении и в Донбассе. Кроме того, овладение станцией Валуйки вырывало из рук немцев рокаду Касторное – Ворошиловград, лишая их тем самым возможности маневрировать резервами вдоль фронта.

Войска Воронежского фронта полностью разгромили 2-ю венгерскую армию, итальянский альпийский корпус, XXIV немецкий танковый корпус и ряд других немецких частей и соединений. Всего было уничтожено более пятнадцати дивизий противника, и ещё шести дивизиям было нанесено тяжёлое поражение. В плен попало свыше 86 тысяч вражеских солдат и офицеров, а 52 тысячи было убито. Это составляет 138 тысяч безвозвратных потерь противника [7; 303], [29; 398 – 399], [21; 105], [19; 351].

Любопытную деталь о пленных солдатах и офицерах противника сообщает К.С. Москаленко:

«…Пленных было так много, что мы оказались не в состоянии конвоировать их. Поэтому были созданы так называемые сборные пункты. Наши солдаты ограничивались тем, что объясняли пленным, куда идти. Те отправлялись в указанном направлении, спрашивая у всех встречных, где сборный пункт» [29; 399].

Советские войска взяли большие трофеи: 1400 артиллерийских орудий, 1270 миномётов, 2650 пулемётов, около 30 тысяч винтовок, 294 противотанковых ружья, 18 огнемётов, 92 танка, 32 самолёта, 6200 автомашин, около 300 тягачей и тракторов, 250 мотоциклов, 2500 велосипедов, 2500 лошадей, 136 радиостанций, 700 км телефонного кабеля, 21,5 млн патронов, 2,2 млн снарядов, 255 тысяч мин. Кроме того, были захвачены громадные запасы продовольствия, фуража и прочего имущества, содержавшиеся в 277 складах [29; 398].

Безвозвратные людские потери советских войск составили 4527 человек, что в 30 раз меньше, чем у противника [29; 399].

Продвижение на запад войск Воронежского фронта и 6-й армии Юго-Западного фронта несло угрозу для северного фланга группы армий «Дон». Как отмечает в своих мемуарах Манштейн: «От Ворошиловграда на север образовалась широкая брешь…

ОКХ явно не могло рассчитывать на то, что эту брешь удастся заделать с помощью направляемых сюда резервов» [27; 433].

Но в ещё более худшем положении оказывалась 2-я немецкая армия, оборонявшаяся на Дону в районе Воронежа. Её южный фланг оказался глубоко обойдён с юга. Причём на южном фасе того выступа у Воронежа, где эта армия располагалась, оборона была занята поспешно и развита в инженерном отношении слабо, ибо большая часть данного фаса образовалась именно в ходе наступления войск Воронежского фронта в ходе Острогожско-Россошанской операции. Советское командование не преминуло воспользоваться столь выгодным положением. Но об этом чуть ниже.

Образование крупной бреши в построении группы армий «Б» также создавало благоприятные условия для развития наступления на Харьков. Захваченный 6-м гвардейским кавалерийским корпусом рубеж на реке Оскол стал исходными позициями для будущей наступательной операции Воронежского фронта на харьковском направлении, так называемой операции «Звезда» [19; 350 – 351].

Нельзя не отметить и морального эффекта победы в Острогожско-Россошанской операции.

«Воодушевлёние было огромное, – вспоминает К.С. Москаленко, – грудь распирала радость: наступил долгожданный час! Мы били фашистов, освобождали родную землю и изнывавших в неволе отцов, матерей, сестёр, братьев, детей. В славном, незабываемом январе 1943-го у всех нас словно выросли крылья, чтобы быстрее гнать врага на запад» [29; 399].

Безусловно, эта операция обогатила советские войска боевым опытом.

«Она дала богатый опыт организации и проведения прорыва обороны противника», – отмечает К.С. Москаленко.