Читать бесплатно книгу «Трудные дороги освобождения. Третья битва за Харьков» Игоря Юрьевича Додонова полностью онлайн — MyBook
image
cover









В случае возрастания сопротивления на направлении удара 4-й танковой армии предусматривалась срочная скрытая переброска её дивизий на плацдарм у Нижне-Чирской. И вспомогательное направление превращалось в главное [13; 157], [27; 361].

Утром 12 декабря 1942 года немецкие войска перешли в наступление из района Котельниково на узком участке фронта вдоль железной дороги Тихорецк – Сталинград. Главный удар наносила 6-я танковая дивизия, наступавшая западнее железнодорожной линии. Восточнее наступала 23-я танковая дивизия. На флангах танковых дивизий немцев продвигались пехотные соединения.

На пути войск Манштейна действительно оказалось пять советских дивизий 51-й армии (три пехотных и две кавалерийских) далеко не полного состава. Немцы превосходили их по численности в 2 раза, а по количеству танков – в 5 раз [21; 45]. Развернулись ожесточённые бои. Германские войска продвигались вперёд с большим трудом. Тем не менее им удалось, пройдя за три дня 45 км, выйти к реке Аксай-Есауловский и форсировать её. Однако на правом берегу немцы встретили ещё более сильное сопротивление. Героически сдерживали противника на протяжении трёх дней (16 – 18 декабря) в районе населённого пункта Верхне-Кумский бойцы и командиры 1378-го стрелкового и 55-го танкового полков и 1-го дивизиона 1058-го артиллерийского полка [21; 46].

Успехам гитлеровцев способствовало то, что для усиления ударной группировки Манштейна была переброшена 17-я танковая дивизия из группы армий «Центр» [19; 199], [21; 46].

19 декабря немцев отделяло от Сталинграда 40 – 48 км. Как пишет Манштейн: «Передовые части 57-го танкового корпуса уже могли видеть зарево огня Сталинградского фронта» [21; 47], [27; 385]. В этот день Манштейн отдал приказ Паулюсу в ближайшее время приступить к прорыву кольца навстречу котельниковской группировке (операция «Удар грома») [13; 158 – 159], [19; 201–202], [21; 44, 47].

На парирование удара войск Манштейна была брошена 2-я гвардейская армия Сталинградского фронта под командованием генерал-лейтенанта Р.Я. Малиновского (директива Ставки ВГК № 170708 от 14.12.1942) [36; 467], [19; 201], [14; 137]. Она сосредоточивалась на рубеже реки Мышкова. К 19 декабря туда прибыл танковый корпус П.А. Ротмистрова, подтягивались войска 2-го гвардейского механизированного корпуса генерал-майора К.В. Свиридова и 13-го гвардейского стрелкового корпуса генерал-майора П.Н. Чанчибадзе [19; 202].

Продвижение немцев вперёд сильно замедлилось, но всё же не остановилось совсем – к 24 декабря передовым частям Манштейна оставалось до армии Паулюса всего 33 километра (т.е. с 19 по 24 декабря немцы продвинулись всего от 7 до 15 км). Становилось ясно, что прорваться к окруженцам котельниковской группировке немцев не удаётся. Если бы Манштейн нарастил удар, то события могли бы разворачиваться для армии Паулюса и более благоприятно. Однако вместо этого именно 24 декабря 6-я танковая дивизия (самая мощная в LVII танковом корпусе немцев) получила приказ на выход из боя и сосредоточение в новом районе. Что же произошло?

Ещё 13 декабря 1942 года в виду начала наступления немцев под Сталинградом Ставка ВГК издала директиву об изменении плана операции «Сатурн» (план развития наступления советских войск от Сталинграда в сторону Ростова и Таганрога; в ходе этого продвижения перерезались основные коммуникации немецких групп армий «А» и «Б») [36; 459, 466]. Размах операции несколько суживался (вследствие чего она получила наименование «Малый Сатурн») – главный удар войска Юго-Западного и Воронежского фронтов должны были наносить теперь «не на юг, а на юго-восток в сторону Нижнего Астахова и с выходом на Морозовский», разгромив врага на Среднем Дону, выйти в тыл тормосинской группировки немцев [36; 466 – 467].

В соответствии с директивой Ставки ВГК рано утром 16 декабря войска Юго-Западного (1-я и 3-я гвардейские армии) и левого крыла Воронежского (6-я армия) фронтов перешли в наступление. Перед советскими войсками оборонялась 8-я итальянская армия, оперативная группа Голлидта и остатки 3-й румынской армии. В ходе ожесточённых двухдневных боёв советские танковые корпуса и пехота прорвали оборону противника. К исходу 18 декабря 1-я гвардейская и 6-я армии расширили фронт прорыва до 60 км. К этому времени 3-я гвардейская армия пробила 20-километровую брешь в обороне немцев и их союзников [19; 208 – 209], [21; 47 – 48], [14; 137].

Развивая успех, советские соединения заняли Новую Калитву и Кантемировку. 17-й и 18-й танковые корпуса двигались на Миллерово, а 24-й и 25-й танковые корпуса – на Тацинскую и Морозовскую.

20 декабря войска Юго-Западного фронта вступили на территорию Ворошиловградской области. Тем самым было начато освобождение Украины.

К исходу 21 декабря были окружены три итальянские и одна немецкая пехотные дивизии северо-восточнее Алексеево-Лозовское. Эта группировка врага была ликвидирована к 24 декабря. В плен попало более 15 тысяч вражеских солдат и офицеров. Были также окружены группы противника юго-восточнее Кантемировки, в Чертково, в Верхне-Чирском, восточнее Каменского [21; 48], [19; 209 – 210].

В связи с вышеописанными событиями над группой армий «Дон» с севера нависла опасность, и Манштейн вынужден был начать «раздёргивать» свои ударные группировки, чтобы обеспечить северный фланг группы. В частности, 6-я танковая дивизия немцев из состава котельниковской группировки, рвавшейся к Сталинграду, была переброшена в направлении Тацинской [19; 211].

Но именно 24 декабря, когда танки, бронетранспортёры и автомашины этой выведенной из боя немецкой дивизии, растянувшись в длинные колонны, двигались к новому месту сосредоточения, на котельниковском направлении советские войска нанесли мощный контрудар. В контрударе приняли участие 2-я гвардейская, 51-я и 5-я ударная армии Сталинградского фронта [26; 222], [19; 217], [14; 138].

Главный удар навстречу котельниковской группировке немцев наносила 2-я гвардейская армия (в её состав был передан 7-й танковый корпус из состава 5-й ударной армии). 51-я армия наступала на Котельниково с востока и северо-востока, а два её механизированных корпуса (3-й гвардейский и 13-й) одновременно осуществляли охват группы Гота с юга [26; 222], [19; 217].

В первый день наступления войска 2-й гвардейской армии прорвали оборону противника и захватили переправы через реку Мышкова. Подвижные соединения армии были введены в прорыв. 27 декабря к Котельниково с запада вышел 7-й танковый корпус, а 6-й механизированный корпус обошёл Котельниково с юго-востока. В это же время механизированные корпуса 51-й армии отрезали группировке противника пути отхода на юго-запад [26; 222], [19; 218].

29 декабря Котельниково было освобождено. 30 декабря советские войска вышли на рубеж Тормосин, Нижний Курман, Комиссаровский, восточнее Зимовников, Степной. Немцы были отброшены от внешнего фронта окружения 6-й армии Паулюса на 200 – 250 км, и участь последней была фактически решена [14; 138].

Несмотря на все усилия, Манштейну не удалось помочь Паулюсу. Более того, у командующего группы армий «Дон» была теперь другая головная боль – положение самой группы армий «Дон» было весьма тяжёлым. Вот как об этом пишет сам Манштейн:

«Командование группы армий оказалось вынужденным сосредоточить все свои усилия на выполнении задачи по спасению всего южного крыла Восточного фронта…

Выше мы уже обрисовали затруднительное положение, в котором оказалась на восточном фланге группы 4-я танковая армия, вследствие того, что противник бросал всё новые и более крупные силы (речь идёт о нашем контрударе под Котельниково – И.Д.)

Не менее критическая обстановка складывалась на остальных участках фронта группы армий «Дон». На участке, прежде занимавшемся 3-й румынской армией, 4-я танковая армия была оттеснена противником на восточный берег Дона. Это дало возможность противнику форсировать по льду Дон в районе Потёмкинской, а затем вскоре и в районе Цимлянской, чем создавалась угроза флангу и тылу наших войск, занимавших оборону по реке Чир… Нам не оставалось ничего другого, как постепенно отвести с боями группу генерала Мита за реку Кагальник (генерал Мит осуществлял командование немецкими войсками на данном участке фронта ГА «Дон» – И.Д.).

Однако значительно более критическая обстановка… сложилась на левом фланге группы армий. Группе генерала Голлидта всё же удалось, несмотря на бегство румынских дивизий, отвести свои силы с Верхнего Чира на юг. Но вновь прибывшая заново сформированная дивизия, которой было поручено прикрывать фланг группы Голлидта у реки Быстрая Гнилая, отступила на этом участке без достаточной необходимости и оставила, таким образом, противнику переправу у Милютинского. Тем самым ему был открыт путь к флангу группы Голлидта, а также к важной авиабазе в Морозовском.

Ещё хуже было то, что вследствие развала итальянской армии и бегства почти всех румынских войск (1-й и 2-й румынские ак на прежнем левом фланге группы Голлидта) противник мог продвигаться в направлении переправ через Донец у Белой Калитвы, Каменска и Ворошиловграда, не встречая почти никакого сопротивления. Только в районе Миллерово… оказывала сопротивление… группа Фреттер-Пико. Но всё же противник имел возможность по своему усмотрению повернуть на восток для удара в тыл группе Голлидта или группе Мита или продолжить продвижение на юг, по направлению к Ростову.

Положение группы «Дон» было весьма серьёзным. Если бы дело шло только о нашей группе, то следовало бы немедленно приступить к неуклонному проведению в жизнь плана переброски сил с востока на запад, чтобы, таким образом, справиться с критическим положением…

Но такому решению препятствовало то обстоятельство, что группа армий «А» по-прежнему неподвижно стояла на своих позициях на Кавказе. Ни в коем случае нельзя было обнажать её тыл… Напротив, группа «Дон» должна была не только прикрывать группу «А» с тыла, но также защищать её коммуникации, проходившие через Ростов.

Таким образом, ещё нельзя было приступить к выполнению основного оперативного замысла, которым в основном и должно было руководствоваться командование группы…» [27; 418 – 419].

Какие оперативные замыслы вынашивал Манштейн, скажем позже. Сейчас же всё-таки вернёмся к тому положению, в котором оказались немцы в результате операций «Уран» и «Малый Сатурн». Командующий группы армий «Дон» в мемуарах осветил проблемы и опасности, с которыми столкнулись подчинённые ему войска. В связи с этим он указал и на угрозу тылам группы армий «А», ведшей боевые действия на Кавказе. Но положение располагавшейся севернее войск Манштейна группы армий «Б» было ничуть не лучше. Её фронт утратил свою целостность. Его правый фланг, можно сказать, висел в воздухе, ибо локтевую связь с ГА «Дон» осуществляла только группа Фреттер-Пико, позиции которой были чрезвычайно растянуты. Продвижение на запад 6-й армии Воронежского фронта, затем переданной в состав Юго-Западного фронта, привело к охвату фланга оборонявшегося на Дону итальянского альпийского корпуса. Перед советским командованием открывалась возможность постепенного сокрушения немецкого фронта путём последовательного обхода открытого фланга. В случае окружения оборонявшейся на Дону 8-й итальянской армии не только нависала опасность с севера над группой Голлидта группы армий «Дон», о чём совершенно справедливо написал Манштейн, но и открывался фланг 2-й венгерской и 2-й немецкой армий, входивших в группу армий «Б». Окружение же этих немецко-союзнических сил давало возможность советским войскам угрожать тылам группы армий «Центр». Перспектива более чем заманчивая (конечно, не для немецкой стороны). Естественно, что советское командование попыталось использовать представившуюся возможность. И первыми шагами в этом направлении явились Острогожско-Россошанская и Воронежско-Касторненская операции. Они-то и послужили прологом к харьковской эпопее февраля – марта 1943 года.

2. Острогожско-Россошанская наступательная операция (13 – 27 января 1943 года). Те перспективы, которые создавшееся на южном участке советско-германского фронта положение открывало для войск Красной Армии, стали ясны в полной мере к началу января 1943 года. Но, как указывает в своих воспоминаниях «Генеральный штаб в годы войны» С.М. Штеменко, Сталин ещё 21 декабря 1942 года «приказал готовить операцию в полосе Воронежского фронта с целью разгрома острогожско-россошанской группировки противника…» [48; 90].

И подобный приказ родился вовсе не из стремления к постепенному «отламыванию» висящих в воздухе флангов немецко-союзнических войск. Первоначальные мотивы Верховного Главнокомандующего были, если можно так выразиться, более прозаичны.

С.М. Штеменко пишет:

«Развитие боевых действий Воронежского, Юго-Западного и Южного фронтов во многом осложнялось тогда трудностями подвоза материальных средств. Потоки грузов для этих фронтов продолжали идти по тем же каналам, что и в период подготовки контрнаступления под Сталинградом. А войска-то продвинулись далеко на запад, оторвавшись от рокадных железных дорог на 250 300, а в некоторых случаях и на 350 километров.

Повернуть грузы вслед за войсками по железной дороге, идущей от Сталинграда на Каменск и далее через Донбасс, мешала окружённая армия Паулюса: она оседлала эту дорогу у Сталинграда. Вполне подходила для той же цели железная дорога Воронеж – Миллерово, но на участке Лиски – Кантемировка она тоже оставалась в руках противника. У нас в Генштабе всё больше укреплялось мнение, что без овладения этой дорогой нельзя осуществить новые наступательные операции на юге.

К такой же мысли склонялась, по-видимому, и Ставка Верховного Главнокомандования, всегда относившаяся с особым вниманием к питанию действующих фронтов всем необходимым для жизни и боя» [48; 90].

Поэтому приказ Сталина на подготовку наступательной операции в полосе Воронежского фронта и содержал требование о восстановлении свободного движения по железной дороге Лиски – Кантемировка [48; 90].

Любопытно, что ещё почти за месяц до этого приказа Ставки ВГК идея проведения Острогожско-Россошанской операции родилась у командования 40-й армии Воронежского фронта.

«По моим предположениям, – вспоминает бывший командарм-40 К.С. Москаленко, – войска Юго-Западного и левого крыла Воронежского фронта должны были в самое ближайшее время продвинуться вперёд и выйти в глубь большой излучины Дона. Отсюда следовало, что они окажутся ещё дальше от железных дорог, чем теперь, и при наступлении в сторону Донбасса возникнут серьёзные трудности в материальном снабжении войск. Для предотвращения таких перебоев целесообразно иметь в своих руках рокадную железную дорогу Воронеж Ростов. А так как её участок от ст. Свобода и южнее находился у противника, то нужно было освободить его ударом на Острогожск, Россошь, Кантемировку, т.е. навстречу наступавшим войскам Юго-Западного фронта. Это могла сделать только 40-я армия» [29; 356].

Как видим, командующего 40-й армией также подталкивали к проведению наступательной операции не блестящие перспективы обходов и охватов флангов противника (в начале 20-х чисел ноября 1942 года они ещё вряд ли вырисовывались столь отчётливо), а те же транспортные соображения, которые в декабре побудили Сталина дать команду на подготовку Острогожско-Россошанской наступательной операции.

Можно также полагать, что соображения, изложенные К.С. Москаленко по поводу возможности и необходимости данного наступления, сыграли определённую роль в том, что Ставка ВГК и Генштаб всерьёз занялись этим вопросом. Во всяком случае, в описании К.С. Москаленко дело обстояло следующим образом:

«Когда у меня созрел план операции, я поделился своими соображениями с членами Военного совета и сказал:

– Ясно, что 40-й армии следует наступать в юго-западном и южном направлениях для очищения от врага участка этой железной дороги от ст. Свобода до ст. Миллерово.

Крайнюков и Грушецкий были того же мнения.

– Вот ты и доложи Верховному Главнокомандующему, – убеждали меня они. Позвони по ВЧ и попроси активную операцию для нашей армии…

Я задумался. В самом деле, почему бы и не позвонить, ведь ясно, что такая наступательная операция в скором времени станет необходимой, так не лучше ли заранее подготовиться к ней. Командующий войсками Воронежского фронта генерал-лейтенант Ф.И. Голиков находился в то время на левом фланге в полосе 6-й армии, которая готовилась к наступлению на Среднем Дону совместно с войсками Юго-Западного фронта.

Обдумав всё, я подошёл к аппарату ВЧ и попросил соединить с Верховным Главнокомандующим…В трубке вдруг послышалось:

– У аппарата Васильев.

Мне было известно, что «Васильев» – это псевдоним Верховного Главнокомандующего… Волнуясь, я назвал себя, поздоровался. Сталин ответил на приветствие, сказал:

– Слушаю вас, товарищ Москаленко.

…Я тут же кратко изложил необходимость активных действий 40-й армии с целью разгрома вражеской группировки и освобождения участка железной дороги, так необходимого для снабжения войск при наступлении Воронежского и Юго-Западного фронтов на Харьков и Донбасс.

Сталин слушал, не перебивая, не задавая вопросов. Потом произнёс:

– Ваше предложение понял. Ответа ждите через два часа.

И, не прощаясь, положил трубку.

…Ровно через два часа звонок из Москвы. Беру трубку:

– У аппарата Москаленко.

Слышу тот же голос:

– Говорит Васильев. Вашу инициативу одобряю и поддерживаю. Проведение операции разрешается. Для осуществления операции Ставка усиливает 40-ю армию тремя стрелковыми дивизиями, двумя стрелковыми бригадами, одной артиллерийской дивизией, одной зенитной артиллерийской дивизией, тремя танковыми бригадами, двумя тремя гвардейскими миномётными полками, а позднее получите танковый корпус. Достаточно вам этих сил для успешного проведения операции?

– Выделяемых сил хватит, товарищ Верховный Главнокомандующий, отвечаю я. Благодарю за усиление армии столь значительным количеством войск. Ваше доверие оправдаем.

– Желаю успеха, говорит на прощание Сталин.

…Изложенные выше переговоры по ВЧ с Верховным Главнокомандующим происходили 23 ноября. А несколько дней спустя по его поручению на командный пункт 40-й армии прибыл генерал армии Г.К. Жуков. Для меня это было подтверждением того, что Ставка не только заинтересовалась возможностями проведения наступательной операции на нашем участке фронта, но и придавала ей важное значение» [29; 357 – 360].

В разработке плана операции командованию Воронежского фронта помогали сразу два представителя Ставки ВГК – А.М. Василевский и Г.К. Жуков [7; 297].

План операции предполагал удар тремя группировками. Северную группировку составляла 40-я армия генерала К.С. Москаленко. Она использовала нависающее положение над расположением противника, которое она имела вследствие изгиба русла Дона. Удар наносился ей со Сторожевского плацдарма, расположенного к югу от Воронежа. Именно на этом плацдарме, а также на левом берегу Дона непосредственно за ним сосредоточивались основные силы 40-й армии в составе пяти стрелковых дивизий, одной стрелковой бригады и 4-го танкового корпуса со средствами усиления. Северная ударная группировка прорывала оборону противника на 10-километровом участке и, меняя западное направление на южное, развивала наступление на Острогожск и Алексеевку. В этих районах войска 40-й армии должны были соединиться с двумя другими ударными группировками. 4-й танковый корпус армии К.С. Москаленко должен был использоваться не для замыкания внутреннего кольца окружения, а, нанося удар на северо-запад в направлении Болдыревки и Репьевки, имел задачу обеспечения действий основных сил армии на данном направлении, а также создания внешнего кольца окружения [19; 337 – 338], [7; 297 – 298], [21; 100], [29; 370 – 371].

Бесплатно

5 
(1 оценка)

Читать книгу: «Трудные дороги освобождения. Третья битва за Харьков»

Установите приложение, чтобы читать эту книгу бесплатно