Вместо этого для нужд растущего населения расчистили леса и осушили болота под новые сельскохозяйственные районы, сократили периоды пребывания земли под паром, попытались получить два-три урожая с поля за один год. К 1985 году все пахотные земли в Руанде, за исключением национальных парков, были возделаны. «Мои друзья, посетившие Руанду в 1984 году, наблюдали развитие экологического бедствия, – пишет уже известный нам американский исследователь и популяризатор науки Д. Даймонд. – Вся страна напоминала огород и банановую плантацию. Крутые холмы были возделаны до самых вершин. Не применялись даже элементарные меры, способные свести к минимуму эрозию почвы (например, террасирование, контурная вспашка, сохранение земли, вспаханной под пар). В результате почва во многих местах поражена эрозией, и реки несут тяжелые массы грязи… Вырубка лесов привела к высыханию рек и неравномерному выпадению осадков. В конце 1980-х годов снова возникла угроза голода».

На северо-западе Руанды есть территории, населенные только народом хуту, где плотность населения составляла около тысячи человек на квадратный километр. Такая плотность населения характерна скорее для города с многомиллионным населением, развитой экономикой и инфраструктурой, в Руанде же люди всегда жили низкопродуктивным сельским хозяйством. Средний размер фермы в этих районах составлял всего лишь 0,89 акра (1 акр – около 0,4 гектара) в 1988 году и уменьшился до 0,72 акра в 1993 году. При этом каждая ферма делилась еще и между различными поколениями одной семьи в среднем на 10 частей. И получалось, что среднестатистическая семья из четырех человек (двое взрослых и двое детей) кормились лишь с 0,07 акра пахотной земли (около 283 квадратных метров).

Ситуация достигла крайней степени напряжения, когда к 1993 году в стране не осталось холостых мужчин в возрасте 20–25 лет, которые жили бы независимо от родителей. Переселяться молодым семьям было просто некуда – практически по всей Руанде не осталось ни одного свободного клочка земли. Дошло до того, что доля населения, потребляющего менее 1600 калорий в день (т. е. живущего на грани голодной смерти), которая в 1982 году составляла 9 %, в 1990 году выросла до совершенно невероятной цифры в 40 % и впоследствии только увеличивалась. Очевидно, что совокупность низкопродуктивного сельского хозяйства и дефицита пищи, также социальная напряженность, которая неизбежно возникает при слишком высокой плотности населения, не могли не повлиять на события 1994 года.

Анализируя убийства крупных землевладельцев из народа хуту, бельгийские экономисты Катрин Андре и Жан-Филипп Плато, жившие в Руанде в девяностые годы, отмечают, что большинство жертв геноцида были мужчинами старше 50 лет – то есть в возрасте, когда велись земельные тяжбы между отцами и сыновьями, меньшинство – зажиточные фермеры, относительное благополучие которых вызывало зависть соседей. Андре и Плато уверены: «…события 1994 года предоставили уникальную возможность свести счеты или перераспределить земельную собственность, даже между крестьянами хуту… И теперь можно нередко услышать, как руандийцы утверждают, что война была необходима, чтобы уничтожить избыток населения и привести его численность в соответствие с имеющимися земельными ресурсами».

Неудивительно, что в таких условиях гибель президента Руанды Жювеналя Хабиариманы, хуту по национальности (его вертолет был атакован террористами), стала тем спусковым крючком, который привел страну к кровопролитной гражданской войне и геноциду руандийского национального меньшинства – народа тутси.

Конечно, демографическое давление и избыток населения не обязательно предшествует геноциду. В тех же Нидерландах, например, плотность населения сопоставима с руандийской, что не мешает гражданам этой западноевропейской страны быть одними из самых богатых в мире по доходу на душу населения. Но проблемы перенаселенности, экономический и экологический кризисы, особенно если они тесно взаимосвязаны друг с другом и переплетены между собой, не могут оставаться нерешенными вечно. Вопрос в том, что развязка в условиях постоянно сокращающегося «экономического пирога» и беспросветности будущего может быть неожиданной и даже катастрофической.

4

Как уже говорилось, во все времена элиты хотели усиления или как минимум сохранения статус-кво, предпочитая делить имеющийся пирог между собой, нежели внедрять экономические реформы или технологические инновации, рискуя потерять то, что они имеют. Даже Соединенные Штаты Америки появились, несмотря на общепринятое мнение, не «благодаря» воле людей, как «земля обетованная» особых свобод и демократических институтов, а «вопреки». Причем причиной появления США в том виде, как они существуют сейчас, стал именно климатический и географический детерминизм. И, возможно, если бы не существовало отделенного океанами от основной массы суши американского континента, на Земле долго еще не появилась привычная нам капиталистическая выборная демократия, а история пошла бы совсем по другому пути.

Природа распорядилась так, что североамериканский континент оказался достаточно велик, чтобы на нем могло располагаться крупное государство с большим количеством полезных ископаемых, сокрытых в его недрах, значительным населением (более 330 миллионов человек на 2019 год), умеренным климатом, наиболее подходящим для эффективного высокопроизводительного труда, и к тому же защищенное с запада и с востока океаническими пространствами, делающими практически невозможной любую агрессию в отношении этого государства.

Такое уникальное географическое месторасположение позволило Соединенным Штатам очень быстро по историческим меркам выйти в лидеры мировой политики и экономики: они имели возможность не оглядываться в своей политике на внутренних врагов и соседей, не закладывать расходы на гипотетические внешние угрозы и вести свою политику с полным осознанием того, что, из-за уникального местоположения, окончательно победить их просто невозможно. Никто никогда всерьез не рассматривал возможность высадки на побережье США и ведения войны на территории американского континента. Когда же появились межконтинентальные баллистические ракеты, уровень военной и экономической мощи американцев был уже слишком велик, чтобы хоть кто-то в мире мог надеяться на «войну до победного конца». Речь могла идти только о взаимном уничтожении.

Да, на протяжении первых столетий существования у США было немало врагов – сначала метрополия (Соединенное Королевство), потом Франция, Мексика, Испания. Однако все эти соперники (кроме разве что Мексики) держали основные силы своих войск слишком далеко от американского континента и не могли противостоять превосходящим силам Штатов, да и вообще переживали в период противостояния с Соединенными Штатами Америки не лучшие времена. Эти факторы и предрешили исход конфликтов. Многие территориальные приобретения США (Луизиана у Франции в 1803 году за 15 млн долларов, Аляска у России в 1867 году за 7,2 млн долларов) произошли вообще мирно, путем сделок купли-продажи, что, безусловно, было уникально для политики того времени, учитывая масштабы купленных территорий.

Впрочем, сейчас речь не об этом. Гораздо более интересна история высадки на американский континент первых английских поселенцев и их борьбы за свои права (прежде всего против своей же собственной метрополии в лице Вирджинской компании), а также история возникновения первых американских штатов, которая поневоле навевает мысли о предопределенности появления «главной мировой демократии» именно в это время в этом месте. Ведь что бы ни говорили некоторые историки, Соединенное Королевство совсем не хотело видеть на месте своих североамериканских колоний независимую процветающую демократию. Оно предпочло бы управлять своими американскими провинциями примерно так же, как Испанская корона управляла Южной Америкой. Британия даже пыталась выстроить на североамериканском континенте сходные институты, но климат и география не допустили этого.

Известно, что первые годы после высадки колонистов в Чесапикском заливе и основания форта Джеймстаун в 1607 году были очень тяжелыми. Пославшая корабли Вирджинская компания хотела от колоний быстрой прибыли, и задача ставилась аналогично той, что обычно стояла перед испанскими конкистадорами: захватить правителя (вождя) местных индейских племен и поработить население, предварительно получив и перевезя в Англию все золото и серебро, которое будет найдено у местных жителей. Англичане вначале действовали исходя из этого плана, но крупно просчитались. Золота и серебра на западном побережье Северной Америки не было, население было небольшим (сказывалось влияние более сурового, чем в Мексике или Перу, климата) и не занималось земледелием. Порабощать тоже было некого: индейцы не умели пахать, у них не было городов и государственных образований, поэтому они были гораздо более свободолюбивыми людьми, чем, например, население империй Монтесумы (ацтеки) или Атауальпы (инки).

Вся земля только что основанной североамериканской колонии Виргиния принадлежала Вирджинской компании, то есть частной собственности поселенцев на землю изначально не было и в помине. И раздавать ее колонистам в планы компании не входило даже после катастрофической зимы 1609–1610 годов, по итогам которой из 500 колонистов в живых остались только 60, а каннибализм в Джеймстауне стал привычным явлением. Поняв, что золота и рабов в Северной Америке не найти, компания приняла решение заставить самих колонистов-англичан стать рабами, введя кодекс «Законов божественных, нравственных и военных», по которым колонисты были обязаны работать на полях за минимальный продовольственный паек, а любая провинность, в том числе кража колосьев пшеницы, каралась смертью. Однако, это привело лишь к тому, что англичане, уехавшие в Северную Америку в поисках лучшей доли, начинали чувствовать бесперспективность жизни в колонии и перебегали жить к индейцам, несмотря на грозившую им за это смертную казнь.

Управляющим колонией требовались рабочие руки, которых не было. Не имея достаточного количества трудовых ресурсов, Вирджинская компания терпела убытки. Но лишь в 1618 году владельцы компании, оказавшись в управленческом тупике, наконец осознали, что «традиционные» стимулы для поселенцев в условиях климата и географии Северной Америки просто не работают. Сработал второй закон социально-технологической эволюции, и Вирджинская компания вынужденно утвердила систему, при которой каждый поселенец в «новых землях» получал бесплатно 50 акров (около 20 гектар) земли на себя и еще столько же на каждого домочадца или слугу. А уже в 1619 году в Джеймстауне была создана Генеральная Ассамблея, которая стала высшим органом руководства колонией, и каждый колонист мог участвовать в ее деятельности.

Тем не менее, английский король неоднократно (в 1632 году в Мэриленде и 1663 году в Каролине) пытался воссоздать в колониях привычную для Англии на тот момент иерархическую систему, при которой общество строго делилось на классы, а высшая элита монопольно получала бы все доходы от новых земель. Однако все эти попытки провалились.

Возможно, крупнейшая в мире демократия просто не смогла бы сложиться ни в какой другой точке планеты, кроме как на этом материке – огромной малозаселенной территории с умеренным климатом, расположенной на достаточно большом расстоянии от других континентов, что позволяло молодому демократическому государству практически в любой период своей истории чувствовать себя в абсолютной безопасности перед лицом внешних угроз.