В то же время Соловьев проводил четкое отличие права от нравственности. Нравственное требование есть по существу неограниченное и всеобъемлющее, соответствующее идеалу совершенства; правовое требование по существу ограничено, оно требует лишь фактической задержки известных проявлений зла. В этом отношении право есть определенный минимум нравственности. Право требует объективной реализации этого минимума добра или действительного устранения известной доли зла. В этой реализации право допускает принуждение. Исходя из этого, Соловьев выводил общее определение права в его объективном отношении к нравственности: право есть принудительное требование реализации определенного минимального добра или такого порядка, который не допускает известных крайних проявлений зла^[21].

Против такого понимания права выступал П. И. Новгородцев, который писал, что право никогда не может проникнуться началами справедливости и любви. Если оно вступает в известных случаях в противоречие с нравственными заветами, то его нельзя назвать нравственными, даже в минимальной степени^[22].

Следовательно, противоречия эти существуют не между правом и нравственностью, а между различными состояниями как правового, так и нравственного сознания. Обращаясь к этим концепциям, напрашивается вывод, что право и нравственность следует понимать исходящими из одного источника, определяемого общественным сознанием и требованием разума.

Ряд аргументов в защиту теории этического минимума права выдвинул А. С. Ященко. Материальное определение права, считал он, говорящее о действительном содержании права, может быть дано нравственностью, так как право есть лишь одно из выражений этической деятельности людей, и содержание нравственности определяет собою до известной степени и содержание права^[23].

По мнению А. С. Ященко, право никогда не может быть обособлено от нравственности^[24]. Право, считает ученый, есть именно принудительно осуществляемый минимум нравственности. Из этого следует, что как правовые, так и нравственные начала в сознании имеют различные состояния (всякое совершенство может быть достигнуто через последовательную работу, через постепенное становление). В этих состояниях есть та же борьба, что и во всех областях общественного существования, борьба между стремлением к сохранению и новым подъемом сознания. В данном случае право исторически прогрессивно приближается к нравственности^[25].

Указывая на отличие правовых и нравственных норм^[26], И. А. Ильин все же акцентировал внимание, что между ними не порывается и не должна порываться живая связь.

Ученый отмечает, что отношение между правом и моралью может слагаться правильно и неправильно. Правильное отношение между ними существует тогда, когда право, не выходя из своих пределов, согласуется по существу с требованиями морали и является для нее подготовительной ступенью и поддержкою; а мораль, со своей стороны, служа для права высшим мерилом и руководителем, придает правовым велениям то глубокое значение и ту обязательную силу, которая присуща нормам морали^[27].

По И. А. Ильину, справедливость требует, чтобы люди вообще обсуждали и рассматривали свои отношения и судили других людей, имея в виду «действительное положение вещей», т. е. не только внешнюю поверхностную видимость отношений и поступков, но их подлинную сущность и нравственное значение. Справедливость требует, чтобы правовые нормы сохраняли в своих требованиях соразмерность действительным свойствам и деяниям людей.

Справедливое право есть право, которое верно разрешает столкновение между естественным неравенством и духовным равенством людей, учитывая первое, но отправляясь всегда от последнего^[28].

Правовые нормы, стоящие в согласии с моралью и справедливостью, называются естественным правом (т. е. правом, соответствующим самому «естеству» человека как духовно-нравственного существа). Когда человек имеет дело с такими нормами, то он получает возможность повиноваться им не только за страх, но и за совесть. Тогда оказывается, что каждый человек имеет не только правовую, но и моральную обязанность повиноваться праву, потому что тогда право предписывает во внешнем поведении то самое, что голос совести одобряет как нравственное и справедливое. При таком положении дел право требует от человека как бы известного минимума морального и справедливого поведения, именно – моральной корректности во внешних поступках, и этим оно содействует нравственному воспитанию человека, начиная это воспитание с «внешнего». Тогда и мораль находит в праве могучую и достойную опору, и между обеими сторонами устанавливается живое и творческое взаимодействие. В естественном праве обе стороны соединяются и согласуются: право остается правом, но получает значение моральной верности и становится естественным правом; мораль не вытесняется и не нарушается правом, но руководит его предписаниями и придает ему характер «естественности»^[29].

Такого верного соотношения в действительности достигнуть трудно, но оно необходимо. Поэтому сегодня актуальна задача – работать над нравственным совершенствованием права. Чем более гуманны, справедливы и нравственны законы, чем более гуманно и нравственно поведение граждан, тем легче гуманно, нравственно и справедливо действовать сотрудникам правоохранительных органов, тем более гуманной и нравственной будет сама правоохранительная деятельность^[30]. В рамках же данного исследования предстоит работа по решению задач приведения уголовно-процессуального законодательства и правоприменительной практики следователей в соответствие с нормами нравственности.

В целом оценку дореволюционной теории права в России можно выразить словами из работы петербургских ученых «Введение в теорию права»: «…для нее были характерны антиэтатизм, уважение к человеческой личности и ее правам (при отсутствии противопоставления права закону), стремление найти правовую формулу для сочетания свободы личности с интересами общественного развития, глубокий уровень философской проработки правовой проблематики»^[31].

Обобщая опыт философско-правовой интерпретации соотношения права и нравственности в правоведении России, можно сказать, что теоретически эта проблема была достаточно глубоко осмыслена. При этом главное направление в ее решении составляло признание органической взаимосвязи нравственной и правовой сущности человека и общества. В связи с этим можно сделать вывод: утверждение, что нравственность и право являются единым целым, состоялось. Юридические решения, основанные только на формальном применении «буквы закона» и принятые в отрыве от нравственно-психологического климата в обществе, не могут быть верными и справедливыми. В подавляющем большинстве случаев нормы соблюдаются добровольно, поскольку они соответствуют нравственным представлениям граждан о справедливом и несправедливом. Нарушение всякой правовой нормы рассматривается как безнравственный поступок и влечет за собой, помимо юридической ответственности, и нравственное осуждение. Это должно быть присуще и правоотношениям, складывающимся в сфере уголовного судопроизводства.

Учитывая все вышеизложенное, а также необходимость рассмотрения уголовно-процессуального законодательства и уголовно-процессуальной деятельности с позиций нравственности, следует перейти к синтезу трех понятий: право, нравственность и критерии (греч. Kriterion – средство для суждения) – признак, на основании которого производится оценка, определение или классификация чего-либо; мерило суждения, оценки^[32]).

Итак, нравственно-правовые критерии – это нормы, правила поведения, на основании которых дается оценка юридической деятельности людей с точки зрения ее справедливости или несправедливости, с позиций добра и зла, свободы, совести и ответственности, чести и человеческого достоинства. Этими критериями регулируется данная деятельность, с целью приведения ее в соответствие с исторически сложившимися представлениями о праве и нравственности.

При этом нравственность понимается как определенная система социальных норм, регулирующих поведение людей в обществе. Нравственность – это нормы, правила поведения, которыми руководствуются люди и которые служат критериями оценки их поступков с точки зрения добра и зла, достоинства и порока, справедливости и несправедливости и т. д.^[33] Право, в свою очередь, – это совокупность признаваемых в данном обществе и обеспеченных официальной защитой нормативов равенства и справедливости, регулирующих борьбу и согласование свободных воль в их взаимоотношении друг с другом^[34].

В правовом, демократическом, гражданском обществе единство нравственности и права реализуется в такой закономерности, как возрастание нравственного потенциала права, этических основ законности и правопорядка. Реализация этой закономерности в уголовно-процессуальном праве должно развиваться в направлении его гуманизации и соблюдения естественных прав и свобод человека, обеспечения безопасности и охраны чести и достоинства личности.

Причем нравственность уголовного судопроизводства – это не только нравственная обоснованность уголовно-процессуальных норм, но и этическая безупречность самой деятельности суда, прокурора, следователя и дознавателя по расследованию, рассмотрению и разрешению уголовных дел, поскольку им дано в руки такое орудие борьбы с преступностью, как закон. Нравственность закона, умноженная на нравственные принципы лица, применяющего этот закон, способна породить действительно эффективную правовую политику, по достоинству оцениваемую обществом.

В силу взаимопроникновения нравственных и правовых норм, переплетения нравственных и правовых отношений усвоение норм права и норм нравственности происходит в органичном единстве, которое как раз и должно быть достигнуто в ходе целенаправленного регулирования уголовно-процессуальной деятельности. Данная часть работы предполагает решение вопросов, связанных с обоснованием единства нравственных и правовых норм для последующего его использования в исследовании уголовно-процессуальной деятельности следователей на предмет ее соответствия исторически сложившимся в российском государстве представлениям о праве и нравственности. Первая часть поставленной задачи, на наш взгляд, решена, а для решения второй ее части необходимо раскрыть понятие и содержание уголовно-процессуальной деятельности.

Основанная на законе и направляемая законом деятельность суда, прокурора, следователя, дознавателя образует основное содержание уголовного процесса. Деятельность этих органов государства и должностных лиц имеет определяющее и организующее значение при расследовании и судебном рассмотрении уголовных дел. Они несут ответственность за законное производство по уголовному делу, законность принимаемых решений. При этом нельзя упускать из виду, что в понятие уголовно-процессуальной деятельности входит не только система процессуальных действий, совершаемых органами государства, но и процессуальные действия, совершаемые всеми участвующими в производстве по делу лицами^[35].

Авторы работы «Судебная этика» прямо указывают: «Будучи сложной и многогранной, уголовно-процессуальная деятельность предполагает не только действия компетентных органов государства (дознания, следствия, прокуратуры, суда) и их представителей по возбуждению, расследованию, рассмотрению и разрешению уголовных дел, но и совокупность действий, совершаемых в установленном законом порядке всеми участниками уголовного процесса, наделенными соответствующими процессуальными правами и обязанностями»^[36].

В литературе существуют и несколько иные определения уголовно-процессуальной деятельности: «Уголовно-процессуальная деятельность, связанная с доказыванием по уголовному делу, заключается в обнаружении, собирании, закреплении, проверке и оценке доказательств, применении соответствующих уголовно-процессуальных норм»^[37]. Или в структуре уголовно-процессуальной деятельности выделяют процессуальное доказывание, юридическую оценку фактических обстоятельств дела и логическое доказывание^[38].

Несомненно, вопросы нравственности уголовного процесса касаются работы и суда, и прокуратуры, и органов предварительного следствия и дознания. Бесспорно, затрагиваемые нами нравственные аспекты касаются всей уголовно-процессуальной деятельности в целом, в том числе и деятельности лиц, вовлекаемых в сферу уголовного судопроизводства, но в связи с тем, что мы сознательно ограничили нашу работу рамками данной темы, то остановимся более подробно лишь на исследовании деятельности следователей, связанной с доказыванием по уголовному делу.

Сегодня общепринято, что данная деятельность заключается в собирании, проверке и оценке доказательств^[39], применении соответствующих уголовно-процессуальных норм, для того, чтобы установить наличие или отсутствие события преступления, лиц, виновных в его совершении, характер и размер вреда, причиненного преступлением, и иные обстоятельства, имеющие значение для дела (ст. 73 УПК РФ). В научной литературе встречается и несколько иное обозначение этапов процесса доказывания, что, тем не менее, не меняет его сути. И прежде чем перейти к раскрытию указанных составных частей, надо отметить некоторые организационно-правовые моменты деятельности следователей.

Согласно п. 41 ст. 5 УПК Российской Федерации (ст. 38 УПК РФ) следователь является должностным лицом, уполномоченным в пределах компетенции, предусмотренной уголовно-процессуальным законом, осуществлять предварительное следствие по уголовному делу. Предварительное следствие производится следователями прокуратуры, следователями органов федеральной службы безопасности, следователями органов внутренних дел и следователями органов налоговой полиции (ст. 151 УПК РФ).

При осуществлении предварительного следствия по уголовному делу следователь уполномочен: возбуждать уголовное дело (с согласия прокурора); принимать уголовное дело к своему производству или направлять его другому следователю или дознавателю; самостоятельно направлять ход расследования, принимать решения о производстве следственных и иных процессуальных действий, за исключением случаев, когда требуется получение судебного решения и (или) санкции прокурора; давать органу дознания обязательные для исполнения письменные поручения о проведении оперативно-розыскных мероприятий, производстве отдельных следственных действий, об исполнении постановлений о задержании, приводе, об аресте, о производстве иных процессуальных действий, а также получать содействие при их осуществлении; осуществлять иные полномочия (ст. 38 УПК РФ).