Слышал мнение, что фантастику Бэнкс писал чисто для развлечения, не всерьез, в отличие от его реалистических, психоделических, постмодернистских и прочих авангардных вещей – так сказать, «Большой Литературы». До сих пор я был согласен с этим мнением – ибо из НФ читал у Бэнкса эффектное «Безатказнае Арудие», где форма явно возобладала над содержанием. Но, надо сказать, и в «серьезной» прозе Бэнкса не без проколов – прочитанный пару лет назад роман «Песнь камня» вызвал стойкое недоумение, смешанное с отвращением.
И вот «Алгебраист». Настоящая научно-фантастическая эпопея. Причислять ли ее к так называемой космоопере, я сказать затрудняюсь. Лично для меня космоопера – это такое фэнтези в космосе, «Алгебраист», пожалуй, слишком научен и футуристичен. Хотя определенные атрибуты жанра здесь имеются – политические интриги, масштабные битвы, пафосный суперзлодей и серьезное внимание к личности героев. Можно отнести книгу Бэнкса и к планетарной фантастике – ибо значительная часть действия происходит на газовом гиганте Наскерон. Есть здесь и ксенофантастика – роман во многом посвящен этнографическим и психологическим исследованиям древнейшей расы Вселенной, насельников газовых гигантов.
Древняя раса насельников хранит секрет – систему порталов, охватывающую Галактику. Она надежнее и разветвленнее той, что построена Меркаторией (галактическим государством, в состав которого входит и человечество). Только одно в ней плохо – она, скорее всего, всего лишь легенда. Но перед угрозой военной оккупации звездная система Юлюбиса готова хвататься за соломинку – и главный герой, наблюдатель (что-то сродни послу и этнографу одновременно) Фассин Таак, отправляется на Наскерон, чтобы открыть тайну «насельнического списка» Этот список – примерный, с точностью до звездной системы, список порталов насельнической сети. Но звездная система – это, мягко говоря, большое пространство. И даже учитывая все технические ограничения, не допускающие установку порталов в произвольном месте (они катастрофически чувствительны к гравитации), возможное место установки хотя бы одного из них можно искать тысячелетиями.
Это только костяк сюжета, но линия главного героя здесь не единственная. Бэнкс позволяет нам увидеть и услышать тех людей, которые составляют или составляли окружение Фассина, и так или иначе, формировали его судьбу и личность. Тема подростковой и юношеской дружбы, сложных любовных отношений, для автора характерна – вспомнить хотя бы роман «Воронья дорога». Читатель узнает не только о друзьях и родственниках главного героя – многие персонажи на время получают свой голос, чтобы вселенная «Алгебраиста» стала живее и реалистичнее. «Алгебраист» полифоничен, его герои живут собственной жизнью, которая каждую секунду межзвездной войны подвешена на волоске – впрочем, как и всякая жизнь в изменчивом и опасном мире. Кто-то сопровождает читателя с начала до конца книги, кто-то появляется в единственном эпизоде – что и создает эпичность «Алгебраиста», на страницах которого в бесшумных взрывах космических битв гибнут живые существа, а не безликие «штурмовики»: люди и негуманоиды, со своей историей, эмоциями, мыслями. Военные эпизоды иногда очень тяжело читать – потому что для автора нет «пушечного мяса», есть личности, которые убивают и умирают, не всегда понимая, зачем и за что.
Бэнкс продолжает придерживаться своей бунтарской идеологии. Мир «Алгебраиста» - это, конечно, не Темная Империя «Звездных Войн», но за внешней цивилизованностью Меркатории прячется «логика империи»: выбитые под пытками доносы, расстрелянные мирные демонстрации, планомерная дезинформация населения, живущие в роскоши чиновники, имеющие полномочия казнить кого угодно практически без суда и следствия. В романе выведен карикатурный фашист архимандрит Люсеферус, но законные представители власти мало чем отличаются от этого узурпатора. Разве что не гордятся своими преступлениями, а любой ценой их скрывают.
Фассину в молодости пришлось столкнуться с карательной машиной государства, и он прекрасно знает, на что могут быть способны власти. И давно не верит никому – ни Меркатории, которая дает ему огромные полномочия и требует почти невозможного, ни запредельцам (разрозненные вооруженные группировки, ведущие партизанскую борьбу против Меркатории), ни тем более захватчикам из культа Заморыша. Его цель одна – не допустить большого кровопролития, спасти население системы Юлюбиса. А в сложившейся ситуации это совсем не просто – потому, что когда идет борьба за власть, уничтожение пары-тройки мегаполисов или гибель небольшой планеты никому не кажутся большой ценой. Люсеферус одержим террором, но силы Меркатории точно так же запытают и сгноят в тюрьмах сотни людей, если их «освободительный поход» увенчается успехом. Цели же запредельцев слишком туманны, да и в плане средств они крайне неразборчивы. И Фассину приходится вести свою игру, пытаясь сохранить человечность.
Насельники газовых гигантов являют собой «постцивилизацию» - выдуманную Бэнксом анархическую утопию (?), в которой основными ценностями в обществе являются знания и свобода творчества. Можно ли считать цивилизацию насельников утопией, идеализирует ли ее автор – вопрос спорный. Но восхищается он ею – точно. В образе насельников есть что-то от великанов Рабле: огромные существа, парадоксально ценящие каждое мгновение своей почти бесконечной жизни; могучие физически и обладающие большой силой воли, проводящие жизнь в творчестве и безумных развлечениях. Наскерон – без сомнения, литературный наследник Телемского аббатства. На его (или, скорее, в его) немыслимых просторах древние обитатели Галактики полностью реализовали принцип «делай, что хочешь» - даже армия у них состоит не из призывников, и не из наемников, воюющих за деньги, а из любителей, не мыслящих свою жизнь без военной романтики и риска. Бэнкс тонко троллит современников – насельники смотрят на все совершенно противоположно человеку, и многие «пунктики» современной цивилизации им свойственны с точностью до наоборот. Например, в отличие от людей, готовых ради благополучия детей запретить и ограничить все мыслимое и немыслимое, насельники… охотятся на свое потомство. А что делать – они живут миллиарды лет и при этом очень плодовиты. Насельникам, в отличие от человека, незнакомы полумеры. Друзьям они готовы прощать многое, но для врагов и террористов, для тех, кто проливает кровь их братьев, у них только один ответ – полное уничтожение. Им совершенно незнакома ксенофобия, даже искусственные интеллекты, ставшие изгоями в Меркатории, находят приют на планетах насельников. Но патриотизм для них – не навязанное сверху понятие, а базовый инстинкт, заставляющий забыть все распри и, даже не сговариваясь, всеми силами планеты нанести удар по завоевателям. Повторюсь, насельники не идеализированы, среди них есть и глуповатые особи, и эгоистичные; у них случаются и мелкие военные конфликты и существует преступность; но их общество близко к тому, что, похоже, автор считает идеалом. И последний период жизни насельников не случайно называет Детством – им, стражам мудрости, накопленной миллионами лет, как никому, известно, что даже миллиарды лет постижения знаний лишь подготовка к тому, чтобы повторить сократовское «я знаю, что ничего не знаю». Ирония – постигающий появляется из ниоткуда, взрослеет, стареет, «впадает в детство», и уходит в никуда? Или же намек – никогда и никем в постижении бытия не может быть достигнут некий оптимальный уровень «взрослости», и полученное знание всегда ничтожно перед бесконечностью неизвестного?
Еще одна тема, корой касается Бэнкс в своем романе – это тема научно-технического прогресса. Меркатория объявляет войну искусственным разумам (ИР), якобы представляющим угрозу для органической жизни. Но выясняется, что война эта – всего лишь способ затормозить развитие общества и сделать его более контролируемым. Из ИР сделали еще один «образ врага», который помог отвлечь мысли населения Меркатории и сконцентрировать агрессию на нем. Будущее науки и техники становится разменной монетой в политических играх псевдодемократов… а люди и другие разумные существа становятся заложниками вынужденного невежества. Хорошее предостережение в наше время, когда многие политики, прикрываясь фиговым листком «защиты нравственности», неприкрыто стремятся уничтожить Интернет и перечеркнуть тридцать лет технического прогресса - то ли ради того, чтобы разобщить людей, то ли из ненависти ко всему новому и непонятному для них. Одно им непонятно – шаг назад будет огромным подарком террористам и прочим фанатикам и экстремистам (особенно религиозным), которые прекрасно умеют пользоваться чужим невежеством и разобщенностью.
В романе есть и слабые стороны – где-то в середине он утрачивает полифоничность, сводясь к приключениям Фассина на Наскероне, то есть временно схлопывается в рамки обычного шпионского боевика. Можно было бы удержать и несколько параллельных сюжетных линий, каждую со своим героем – справляется же уже которое десятилетие с этим Джордж Мартин, например. Благо такие герои, вполне проработанные и выразительные, есть – но уж слишком скучную судьбу им уготовал Бэнкс, и сам себя загнал в ловушку. Ибо писать о них, по сравнению с Фассином, почти нечего.
Еще одной слабой стороной можно назвать гротескный образ архимандрита Люсеферуса. Более типичного и шаблонного суперзлодея в литературе еще поискать. То есть его образ – сатира в чистом виде, и весьма топорная. Понятно, что так и задумано – но вот остальные персонажи сложны, неоднозначны, а этот как-то нехорошо выделяется. По-видимому этот тип людей особенно страшен и ненавистен Бэнксу, настолько, что лекарством от этих эмоций может стать только безжалостный смех.
Итог: космическая эпопея шотландского бунтаря Иэна Бэнкса, можно, сказать, его программное произведение. Отличная книга, Бэнкс, как оказалось, умел писать и НФ. Жаль, что этого человека больше нет с нами.
