Сотня книг

Одному из шейхов ордена Хаджаган (Мастеров) правитель сообщил, что не позже чем через три месяца ему следует предстать перед духовными авторитетами и законоведами Туркестана и убедить этих ученых мужей в том, что он учит в соответствии с шариатом – традиционным законом ислама.

Шейх предложил прислать своих учеников, дабы их могли проэкзаменовать и выяснить, знают ли они священные книги и ритуалы. Однако правитель ответил, что, как и всех других мыслителей, шейха до́лжно оценивать на основе его собственных трудов: насколько они последовательны и благопристойны.

А этот мудрец за всю свою жизнь не написал ни одной книги. И вот тогда тремстам его ученикам было поручено приступить к работе, чтобы к назначенному сроку создать труды, содержащие безупречное толкование соответствующих законов и традиций.

Когда начались прения, мудрец обратился к собравшимся экзаменаторам с такими словами:

«С вашего позволения, примите сотню книг, содержащих учение, которое я передал моим последователям. Если этого будет недостаточно, то дайте нам еще немного времени, ибо остаток из тысячи книг, в которых заключается наша работа, существует лишь в сердцах учеников; но мы можем предать их бумаге прямо здесь; и я привел с собой пятьсот человек, чтобы начать эту работу немедленно, если на то будет ваша воля».

Носитель

Кто-то пожаловался суфийскому мудрецу, что истории, которые он рассказывает людям, одни толкуют так, другие – иначе.

«Именно в этом и заключается ценность историй, – сказал тот. – Несомнено, вы бы не очень-то оценили такую чашу, из которой можно пить молоко, а воду нельзя, или тарелку, с которой можно есть только мясо, но не фрукты. Чаша и тарелка – ограниченные носители. Насколько же более емким должен быть язык, чтобы обеспечивать питанием? Вопрос не в том, сколькими способами я могу понять что-то и почему я не вижу этого только одним способом. Вопрос скорее состоит в следующем: может ли данный человек извлекать пользу из того, что находит в историях?»

Формула

Один знаменитый учитель дал ученику формулу и сказал: «Повторяй ее, когда встаешь утром, затем в полдень и вечером. До тех пор, пока ты будешь оставаться моим преданным учеником, можешь быть уверен, что успех будет сопутствовать тебе во всех мирских делах и здоровье не оставит тебя».

Услышав это, другой последователь мудреца страстно захотел, чтобы и ему было дано то же самое.

Мудрец промолвил: «Прежде всего, мое предписание избирательно, и не каждый может извлечь из него пользу. Во‐вторых, даже если бы оно было тебе необходимо, твою просьбу невозможно удовлетворить из-за того, как ты обратился ко мне с этим вопросом».

Ученик спросил: «А будь я в надлежащем состоянии, как бы я обратился к вам?»

Мудрец сказал ему: «В твоем вопросе содержалось бы гораздо меньше требования. Самого меня, конечно, мало волнует, каким образом ты просишь меня о чем-то, но в данном случае прослеживаются некоторые параллели с такой, например, ситуацией: если бы к любому человеку с мирским достатком ты обратился с подобной грубой прямотой, прося его о чем-то материальном, он был бы раздражен.

Исследуя свое поведение, которое не должно быть ни грубым, ни заискивающим, ты мог бы узнать, что ум, подобный твоему, не может в данный момент принять такое упражнение и работать с ним».

Жизнь и дела Мастеров

Дервиша высочайшего ранга спросили: «Почему люди тратят так много времени и сил на изучение жизни и деятельности Мастеров прошлого, ведь сведения о их жизни могут быть неточными, поступки, вероятно, имели эффект, но только в то время, для которого предназначались, а их слова, наверное, полны скрытого смысла?»

Он ответил: «Цель такого изучения для ученика – узнать, что сказано Мастерами и что о Мастерах. Одни аспекты этой информации полезны на обычном уровне. Другие станут очевидными по мере развития учащегося. Отдельные фрагменты скрыты так, что понимание их придет в нужный момент, тогда, когда Искатель будет готов. Иные – предназначены для того, чтобы соответствующее толкование мог дать учитель, а что-то – чтобы вызвать протест у тех, кто не в состоянии следовать по Пути, и таким образом предотвратить их встречу с Людьми Пути. Запомните как следует, что неприязнь к нашей работе обычно является для нас знаком: такой человек избегает нас, будучи тем, кого следует избегать нам самим».

Разнообразие

Парту спросил Растгу: «Почему суфийские шейхи действуют столькими различными способами?»

Растгу ответил: «Если ученик думает, что можно научиться чему-нибудь, лишь запоминая информацию, или просто выполняя физические упражнения, или только занимаясь дыханием, или сосредоточиваясь на общении с мудрецом, – такого человека и учеником назвать нельзя. Если учитель думает, что он может передавать Учение, побуждая учащегося ограничиться самоизучением, и настаивает при этом только на дисциплине или соблюдении ритуалов, то это так же глупо, как если бы ученик отказался выполнять какие-либо или все вышеперечисленные требования.

Изучая пути мудрецов, дервиш всегда должен помнить, что человек учится делать обычные вещи в обычном мире множеством способов. Рассчитывать научиться чему-то высшему, используя ограниченный набор средств, с помощью которых обучают более низким вещам, – признак человека, еще не ставшего учеником. В наставнике так проявляется репетитор, а не учитель. Таков также признак имитатора, но все зависит от того, является ли данный человек представителем мудреца или настолько самонадеян, что воображает, будто подражание и есть обучение».

Аппетит

Фироза спросили: «Книги и само присутствие людей мудрости развивают аппетит к учению как у широких масс, так и у тех, кто стремится понять истинный смысл человеческого бытия. Не вредно ли возбуждать ожидание в людях, которые скорее всего не в состоянии извлечь пользу из Учения и не способны распознать его красоту, смысл и значение?»

Он ответил: «Вода притягивает жаждущего, но это не довод против воды. Есть люди, которых возбуждает вид абрикосов. Если они попытаются украсть их, то могут быть наказаны. Если жадность заставит человека сожрать столько фруктов, что его желудок не выдержит нагрузки, то он заболеет. Владелец сада, напротив, остается здоровым».

Вопрошающий продолжил: «Но нельзя ли в интересах жаждущего давать ему воду понемногу, чтобы он не причинил себе вреда?»

Фироз сказал: «Бывает, что находится добрый человек, который видит безумно жаждущего и препятствует тому убить самого себя, выпив слишком много. Но в других случаях, как вам известно, жаждущий случайно находит колодец, и рядом нет никого, кто удержал бы его от саморазрушения. Даже если там и окажется свидетель, который из самых лучших побуждений предостережет несчастного и скажет ему: “Будь осторожен!” – обезумевший от жажды человек скорее всего оттолкнет советчика, сочтя его своим врагом».

Вопрошающий произнес: «Неужели нет никакого средства уберечь человека от подобных опасностей?»

Фироз отвечал ему: «Если вы найдете в этой жизни явление, не таящее опасности и риска для бестолковых, расскажите мне, и я потрачу все свое время, сосредоточившись только на вашей находке. Но пока не поздно, усвойте, что руководитель существует потому, что путь неровен. Если вы хотите, так сказать, вдыхать, не выдыхая, или проснуться и не встретиться с новым днем – вы не Искатель, а просто хвастливый дилетант и к тому же лицемер, ибо называть себя тем, кем не являешься, противно достоинству людей посвящения и чести».

Масло, вода, хлопок

Один человек, любивший изучать всевозможные системы мышления, написал дервишскому Мастеру², спрашивая, нельзя ли поговорить с ним, чтобы провести сравнения некоторых идей.