Глава 2
Никита

– Ну что?

– Только вошел, – я устало кинул сумку на кровать.

– Отлично, тогда давай подваливай.

За три с половиной часа, пока я ехал из деревни от бабушки Гали, Трифонов успел позвонить раз пять и каждый раз спрашивал: «Ну что?» Ему не терпелось поговорить со мной о чем-то важном, но объяснять, в чем дело, он отказывался наотрез.

– Но, Тиф, я три часа пер на себе долбаный рюкзак с банками. Скажи так, а вечером зайду.

– Не. Я по телефону не умею, – в приглушенном, с ярко выраженной хрипотцой голосе послышалось разочарование. – Ладно, отдыхай.

Он всегда умел произносить обычные слова с такой интонацией, что они приобретали особый смысл. Вот и теперь его «отдыхай» прозвучало как-то унизительно, словно я безвольный слабак.

Зная Трифонова, я терялся в догадках. Вокруг него постоянно что-нибудь происходило. Тиф не то чтобы специально влезал в истории, просто они сами собой притягивались к нему. Удивить меня могло разве что ограбление банка или взятие заложников. И то лишь оттого, что это противоречило его жизненным принципам.

– Давай лучше ты ко мне! Моих нет. Соломин с бабушкой через три дня возвращаются. А отец с женой только в августе.

– Можно и так, – согласился он. – Но в шесть футбол.

Мы не виделись около двух недель, с тех пор как я раскидал документы по разным вузам и, не особо рассчитывая поступить на бюджет, свалил из города. Мама сразу объявила, что учиться я буду в любом случае, а папа ее поддержал. Они хоть и были в разводе, но продолжали общаться, как старые друзья. И в том, что касалось меня, почти всегда были заодно.

Как ни странно, результаты ЕГЭ у меня оказались вполне приличные, а вузы я выбирал без претензии на крутость. Мама хотела сделать из меня экономиста, но я решил, что лучше стану каким-нибудь менеджером, и за свое ближайшее будущее особо не волновался.

Рюкзак я разбирать не стал. Оставил на кухне. Пусть бабушка сама, когда приедет, возится. Пришлось три часа тащить его, проклиная за тяжесть и недоумевая, какой смысл в доисторическом закатывании банок и обмене ими. Одна бабушка летом мариновала огурцы, другая – по осени делала компоты, и они отправляли заготовки друг другу, словно дары дружественных государств.

В квартире стояла невыносимая жара и духота. Я распахнул окна во всех трех комнатах, и на восьмой этаж сразу ворвался суетливый шум улицы, дороги и не особо свежий, но легкий ветерок.

Я был рад, что вернулся. Я вообще в последнее время слишком многому был рад. Школа осталась позади, а других проблем еще не образовалось.

Едва успел принять душ, как заявился Трифонов в традиционных камуфляжных штанах и футболке без рукавов, из-под которой, изгибаясь, выглядывала голова большого черного дракона. С порога двинул меня кулаком в плечо и, резко отпихнув, оглядел с головы до ног.

– Какой-то вид у тебя, – он поморщился. – Чересчур довольный.

Ему я тоже был страшно рад. Кто бы мог подумать, что за пару недель успею так соскучиться по этой небрежной ухмылке и скрипучему голосу!

Тиф поднес свой локоть к моему, сравнивая цвет кожи:

– И загорел как черт.

– Целый день на улице, – оправдываясь, сказал я. – Котлеты хочешь? Мне с собой кастрюлю дали.

– Котлеты? Тащи.

Мы прошли в нашу с Дятлом комнату, и я достал из ужасной тряпичной сумки алюминиевую кастрюльку с котлетами. Бабушка Галя очень переживала, что целых три дня кормить меня будет некому.

– Греть нужно? – спросил я без особой охоты.

– Какое греть? Жара на улице, – Трифонов схватил верхнюю котлету, откусил и уселся на кровати Дятла. – Короче. Поедешь с нами завалы разгребать? У криворотовского отца знакомый по даче про нас спрашивал. Сказал, видел по осени, как мы сарай расфигачили…

Он засмеялся с набитым ртом.

Я тоже вспомнил, как ездили к Лехе Криворотову на дачу ломать старый сарай. Начиналось все хорошо, но закончилось полным беспределом. Раздолбали сарай в щепки, зато за два дня управились.

– Короче, у этого мужика то ли лагерь древний, то ли пансионат, я толком не понял, и там всё перестраивать собираются. Старые дома сносят. Нужно весь этот мусор строительный убрать, – говорил Трифонов быстро, азартно, глаза горели, и про котлету он временно забыл. – Если за три недели управимся, тысяч сто заплатит. Прикинь? Мигрантов брать не хочет, а бригаду нанимать – дорого. Я сначала думал, мы с Криворотовым вдвоем осилим, но оказалось, работы дофига и нужно еще людей подтягивать. Минимум двоих. Ну что? Как тебе? Деньги на четверых поделим. Все лучше, чем курьером. Я же теперь без мотика. Как придурок на метро катаюсь. А в этом лагере лес, свежий воздух, свобода… И никто над нами стоять не будет. Не, там сторож живет, но он к нам не полезет. Так Криворотов сказал.

– А кто четвертый?

– Значит, согласен? – Тифон откусил котлету. – Зашибись. С четвертым не ясно. Как дело до дела – никого не найдешь. Есть у меня один чел на примете. Помнишь Артема? С которым я в больнице последний раз лежал?

За прошедший учебный год Тифон успел побывать в больнице дважды. Один раз после пожара на недостроенной высотке, где я тоже был: просто повезло, что все остались живы, потому что история вышла реально стремная.^[2] А во второй раз тупо разбился на мотике. Он там особо и не виноват был. В него джигит на Яндекс-такси въехал. Нет, конечно, Тиф очень тупо поступил, что вообще сел на мотик, зима же, но он всегда такой – всё нипочем. Решил – недалеко. Торопился. Вот и переломался. Не смертельно, но весь март в больнице провалялся.

– Который из них? К которому девчонка с красными волосами ходила? Суицидник? Или тот выпендрежник, что с тобой на щелбаны спорил, кто из вас больше воды за раз выпьет и не блеванет? И ты со своими переломами заколебался в сортир ползать?

– Ага, он самый, – Тифон заржал. – Но щелбаны я ему знатные потом закатал. На самом деле арбайтен это вообще не его тема, потому что на жизнь ему точно хватает, но он фанат всякого движа. Договорились на завтра. Встретимся, обсудим. Не хотел бы – сразу отказался.

– Я точно поеду, – я тоже взял котлету. – Моя мама мечтала на подработку меня отправить. В воспитательных целях. А когда ехать?

– В четверг, – он вытер руку о штаны. – Леха со своей дачи в среду приезжает. Это, вроде, недалеко. Подмосковье. Километров сорок, и станция рядом.

– Идеально, – обрадовался я. – Бабушка с Соломиным тоже в среду вернутся, так что свалю с чистой совестью.

А потом Тиф попросил включить телик, потому что там начинался футбол. Я наделал попкорна в микроволновке, и мы ели его и смотрели «Спартак – Зенит». Лучше бы пива выпили, но Трифонов не пил ничего крепче кефира, поэтому я тоже не стал. Он считал, что раз отец его алкоголик, то и у него самого дурная наследственность. Что в общем-то для всех было хорошо. Тиф и по-трезвому покладистым нравом не отличался, а когда пил, превращался в вагон динамита, готового рвануть в любую секунду.

На самом деле тема с его отцом была мутная, и тот алкоголик, которого он долгое время считал своим отцом, приходился ему просто отчимом, но Тиф этого не знал. Догадывался, конечно, но упорно делал вид, что не в теме.

А я знал и помалкивал, потому что клятвенно обещал Ярику Ярову – еще одному нашему однокласснику, замешанному в этом деле, что без его разрешения ничего не скажу. Просто Ярик сначала сам мне про это рассказал, а на следующий день уже передумал.

Игра была скучной, весь первый тайм по нулям, и я, утомленный дорогой, задремал, а проснулся – Трифонов собирался домой. Я предложил ему остаться, но он не захотел.

– А что Зоя? Она где? – весь вечер я терпел, а тут напоследок не выдержал.

– На даче своей, где же еще. Типа матери с ребенком помогает, – Тифон недовольно передернул плечами. – В прошлом году я к ней чуть ли не каждый день туда мотался, а теперь без мотика только в выходные получается. Так уйду – и не заметит.

Чтобы попасть в свое МЧС, осенью Тиф собирался в армию.

– Тебе же только в октябре. Еще два месяца.

– Дело не в этом. Сама завела меня, а теперь такая: «Хватит нависать». А как я нависаю? Что хочу ее видеть? Что меня бесит, когда я не знаю, с кем она там тусит? Помнишь ее дачного кренделя? Вот честно, закопаю урода.

От этой темы Трифонов распалился с пол-оборота. Даже когда они с Зоей еще не встречались, он без конца контролировал каждый ее шаг, а после того, как все закрутилось, стал невыносимым. Даже на нас с Лехой злился, если долго разговаривали с ней, на маму ее злился, которая приезжала в Москву с дачи в лучшем случае раз в месяц, на школу злился, на экзамены, на кино и книги, на все-все, что отвлекало ее мысли и внимание от него.

– Ну вот что ей в Москве в такую жару делать, сам подумай? – сказал я. – Представь, тебя мать помогать напрягла, ты бы ее послал?

Он посмотрел на меня, как на дебила.

– Давай, до завтра, – пожал мне руку и вышел.

В Зою я был влюблен с того самого момента, как только увидел на школьной линейке Первого сентября. В короткой расклешенной юбке, на высоченных каблуках, с копной небрежно забранных наверх вьющихся рыжих волос она показалась мне богиней.

Я очень хотел, мечтал быть с ней и даже получил скромный шанс, однако затмить в ее глазах Трифонова мог, наверное, лишь кто-то не менее крутой, чем он сам. А я крутым не был.

С Зоей мы переписывались, но редко. Не так, как раньше. В основном я смотрел ее фотки в Инстаграме: Зоя собирает клубнику, Зоя поймала ежа, Зоя с годовалой сестрой Соней, букет из ромашек, закат розовый, закат голубой, Зоины волосы горят огнем в рассеянном свете солнечных лучей, Зоя в соломенной шляпе и темных очках, Зоя с друзьями на великах, Зоин зрачок, Зоя в легинсах фоткает себя в огромном старом зеркале.

Все как у всех. Но ее фотографии, даже незамысловатые пейзажи, я мог разглядывать часами, невольно представляя, будто нахожусь там с ней.

Наверное, я все еще ее любил.

Артем жил в Измайлово. Недалеко от метро. Район у них был поприятнее, чем наш. Зеленый и не такой пыльный. Приехали мы за десять минут до встречи, но Трифонов забыл, как идти, поэтому плутали по дворам около получаса. Все это время я просил его позвонить, но он лишь недовольно фыркал «уже почти пришли» и «сам найду».

В конечном счете я просто сел на бордюр и сказал, что не пойду, пока он не узнает точный адрес.

Они встретили нас около подъезда. Артем, его девчонка и друг. Стояли возле лавочки, поджидали, а завидев, стали прикалываться над тем, что мы заблудились «в трех соснах».

Артем был старше и весь из себя красавчик: с косой черной челкой, голубоглазый, высокий, в широкой черной майке-алкоголичке и капри с накладными карманами. На шее – цепочка, в нижней губе пирсинг, на большом пальце толстое серебристое кольцо. Предплечье правой руки, наподобие браслетов, охватывали две татуированные полосы.

Я его еще по больнице помнил. Держался он дружелюбно, но откровенно заносчиво. И, если бы не Тиф, я бы напрягся, однако тот сразу предупредил: «Артем языкастый и заводной, но не бери в голову. Он нормальный чел». А Трифонов редко о ком говорил «нормальный».

А вот его девушка со странным именем – Вита, в коротком голубом платьице на пуговицах и белых скетчерсах, скромно прижимавшаяся к нему, показалась мне чересчур застенчивой и мелкой. Класс девятый от силы.

Познакомив нас, Трифонов поинтересовался, как у нее дела в школе, и она так засмущалась, что он и сам смутился. Но все время, пока мы там стояли, Артем то и дело целовал ее и не выпускал из объятий, то ли боясь, что она растает, то ли хвастаясь перед нами, что она «его».

Второй же парень, Макс, отчего-то понравился мне сразу. Внимания он к себе особо не привлекал и выглядел обычным пацаном: немного обросшим, рыжеватым, в длинных шортах и футболке, спокойным, мягким, без пафоса. Разговаривал мало, тихо и по делу, а услышав про лагерь, сразу сказал, что тема прикольная.

– Что скажешь? – Артем посмотрел на Виту.

Но Трифонов даже не дал ей и рта раскрыть:

– Сдурел? Там для девок ничего не приспособлено. Лес, комары и сортир на улице.

– Ну тогда я – пас, – Артем обхватил Виту сзади и уперся подбородком ей в макушку. – Мне ребенка оставить не с кем. Вон, Котика берите. Ему полазить и попрыгать только в кайф.

Макс растянул улыбочку и согласно кивнул. Так я понял, что Котик – это он.

– А как добираться?

– На своих. Хозяин сказал, что не сможет забрать, – ответил Тифон.

– У тебя есть хозяин? – насмешливо удивился Артем.

– Хозяин лагеря, дебил.

– Сколько нас будет? – поинтересовался Макс.

– С тобой четверо. Мы с Никитосом и Леха Криворотов еще. Помнишь его?

Макс не ответил, но рассмеялся, и стало ясно, что помнит.

Рассеянно слушая их болтовню, я бессмысленно глазел по сторонам и девчонку с красными волосами приметил издалека. Лица еще различить не успел, а уже стопудово знал, кто это.

Ее звали Тоня. Мы с ней в больнице познакомились, когда я к Тифу приезжал. Невысокая, но ладная и быстрая, будто вся на заведенной пружине. И лицо хорошее, располагающее. Шла она решительно, по-деловому, в наушниках, ковыряясь на ходу в телефоне. Я с интересом оценил ее загорелые голые ноги в кедах, короткие джинсовые шорты и уже собирался окликнуть, как она сама свернула к нашему подъезду и, подняв голову, молча остановилась.

Разговоры прекратились. Все так же молча уставились на нее.

– Привет, – сказала она.

– Привет, – в один голос откликнулись мы с Артемом.

– Этот не появлялся?

– Не-а.

– Звонит хоть?

Глаза у нее были зеленые.

– Зачем? Мы ему что, родители?

– Ясно, – Тоня помялась, собираясь сказать что-то еще. Все ждали. – Слушай, Артем, мне срочно нужен парень.

Артем недоверчиво вскинул одну бровь:

– Вот это поворот. Всего один?

– Не меньше одного.

– Прости, но я уже занят, – он стиснул Виту так, что та ойкнула. – А этих хоть всех забирай. Сегодня акция. Три по цене одного.

– Мне на время. Просто помощь нужна, – Тоня покосилась на меня.

– А что делать-то? – подключился Тифон.

– С мамой поговорить, чтобы она меня из дома уехать отпустила. К Амелину.

– Ну нет, – Трифонов достал сигареты и прикурил. – Если что перенести или в лоб кому дать – зови, а с мамами… это вообще не мое.

– Никита, – Тоня вдруг резко повернулась ко мне, – ты идеально подходишь. Пожалуйста, поговори с моей мамой. Делать вообще ничего не придется. Просто прийти и сказать, что поедешь со мной. Ехать на самом деле не нужно, только сказать. Иначе они меня опять в розыск объявят.

– О, точно, Никитос идеальная кандидатура. – Трифонов хлопнул меня по спине так, что я закашлялся. – Моя мама его обожает.

– Идем?! На метро до моего дома отсюда десять минут. – Тоня смотрела прямо в глаза, как если бы хотела меня в себя влюбить, но когда она говорила с Артемом, а потом с Тифоном, то и на них смотрела так же. Это была очень странная и волнующая манера. И я, может, согласился бы, если