– Не надо для этого в койке ничего делать, – объяснил он. – Растормозились, на три точки нажали, и через полминуты гуляй. Все. Доступно?

Ит ошарашенно посмотрел на него. Боевик продолжал смотреть ему прямо в глаза, совершенно не смущаясь. Да еще и ухмылялся при этом.

– Так и есть, – подтвердил Скрипач. – Пять-шесть раз повторить, с паузами, конечно, и пусть Огден подавится своими тестами и россказнями. Мы пробные делали, смотри сам. За три часа – по десять процентов в плюс. Кир говорит, что это пристрелочный результат, начальный, дальше будет лучше. Я – верю.

– То есть, по сути, это тоже… подделка, – тихо сказал Ит.

– Тебя что, это не устраивает? – с вызовом спросил боевик.

– Меня-то как раз более чем устраивает, – криво усмехнулся Ит. – Я просто…

– Ты просто медленно догоняешь, – констатировал боевик. – Ладно, сейчас догонишь. Рыжий, ты погуляй пока что минут десять, а я ему объясню, чего и как.

– Раздеваться надо? – неприязненно спросил Ит.

– Рубашку сними и довольно. – Боевик встал.

– Слушай, сколько я спал? – запоздало вспомнил Ит. Повернулся к Скрипачу – и опешил, на сотую долю поймав его взгляд, направленный на Кира. Во взгляде было… восхищение и какая-то совершенно незнакомая радость. – Ты чего?..

– Я – чего? – удивился Скрипач. – Да вроде ничего. Четыре часа ты спал.

– А что вы делали, пока я спал?

Они недоуменно переглянулись.

– Ничего, – удивленно ответил Кир. – Что мы могли делать?

Ит промолчал. Видимо, просто показалось. Действительно, от такой жизни впору рехнуться…

– Простите, – выдавил он через силу. – Глюки какие-то, честное слово…

– Говорю же, псих, – уверенно сказал Кир. – Скрипач, выметайся.

– Сгоняю за едой, – предложил Рыжий. – Трое суток тут торчать, если вы не забыли. Кому чего?

– По фигу, чего привезешь, все сгодится, – ответил Кир, стаскивая через голову рубашку.

– Ты мясо ешь?

– Ем, чего же не есть… Так, рыжий, ты еще тут?

– Раскомандовался, – проворчал Скрипач.

– Только не домой, – попросил Ит. – Смотайся к Соне, ладно?

– У Сони мяса нет.

– Блин, я не подумал. Ну тогда в учебку. Но домой не надо! Крику не оберешься…

– Жена, что ли? – нахмурился боевик.

– Типа того. – Ит решил, что в подробности вдаваться не стоит. – Ладно. Давай рассказывай, чего нужно делать.

* * *

Его звали Кир Гревис. Ему оказалось сто семьдесят лет, почти на сто лет моложе их самих; у него были кобальтово-синие глаза, темные, густые волосы; и еще – он постоянно улыбался, то больше, то меньше, словно на лице его поселилась когда-то тень затаенной радости, да так и не ушла – грустить он не умел. Казалось, уголки его губ в любой момент могут поползти вверх, и так оно и было – по малейшему поводу, который тому же Иту поводом вовсе не казался, Кир мог начать смеяться… и лишь позже объяснял, чему именно. Уверенный, точный в движениях, язвительный – он словно был средоточием какого-то ритма, исключающего покой; он словно был тут и не тут одновременно – и, если окружающие были не против, они тоже попадали в этот ритм, и пространство начинало двигаться словно бы в каком-то замысловатом танце, повинуясь воле Кира Гревиса.

Ит видел: Скрипач был Киром в буквальном смысле очарован. Если существовал для их нынешней ситуации идеальный вариант, то сейчас этот вариант находился рядом.

С ним можно было главное – не думать о том, что происходило на самом деле; не разговаривать на темы, набившие оскомину, не пытаться решать нерешаемые проблемы, и не пробовать искать выходы из безвыходных ситуаций.

Трое суток они провели в домике, предоставленном Киру под временное жилье. Крошечный домик, находившийся в горном поселении, стоявшем по границе зоны Официальной службы – дальше располагалась карантинная зона, а еще дальше – жили Сэфес и Встречающие, к которым любым представителям Официальной службы без особого разрешения даже приближаться было нельзя. Это, впрочем, никого не волновало, потому что переходить границу зоны никто и не собирался.

Две комнаты, маленькая кухня да ванная – вот и весь комфорт. Перед входом – кое-как выровненная каменная площадка. А дальше – горный склон, поросший низкими, побитыми ветром кустами. Домик этот был модульным, временным, необжитым. Кир, судя по всему, обживать его и не собирался. Его присутствие в домике было обозначено снаряжением, аккуратно сложенным у стены одной из спален, да слабым запахом дыма от сигарет, которые он курил.

Сигареты, кстати, произвели на Скрипача впечатление.

– И тебя выпускают работать? – спросил он с недоверием.

– Выпускают, – пожал плечами Кир. – Почему нет?

– Но ведь курить запрещено, – напомнил рыжий.

– Вам, может, и запрещено. Но тебе не приходило в голову, что любой запрет можно обойти?

– Как?.. – с подозрением спросил Скрипач.

– Запросто! – Кир рассмеялся. – Во-первых, последствия нейтрализуются, во-вторых, я не курю при группе или при начальстве, а в-третьих… – Он запнулся.

– Ну?

– В-третьих, сигарета – часть одного из ритуалов моей религии.

– Чего? – Скрипач опешил. – Какой религии?

– Черт ее знает, – пожал плечами Кир. – Если честно, я еще не придумал. Но, не поверишь, уже для шестого начальства прокатывает.

– Ты переводился… шесть раз? – удивился Ит.

– Больше, – невозмутимо ответил Кир.

– А зачем? – удивился Скрипач.

– Так получилось.

Вопросов друг другу они почти не задавали. По крайней мере, вопросов, которые имели бы отношение к работе и к личной жизни. Это было негласным правилом: молчать. Максимум, что они друг о друге знали, так это то, что Кир Гревис – офицер одного из мобильных боевых подразделений, а они двое – агенты другого боевого подразделения. Также Кир знал, что у них есть жена и дочь. Про личное он не говорил, хотя тут и так все ясно – будь у него кто-то, он бы не срезался на тестах. Значит, одинокий.

Трое суток, которые они провели в домике, оказались неожиданно хорошими. Воспрявший духом Скрипач принялся всех кормить (он неплохо готовил), Ит привел комнаты в относительный порядок, а Кир, невзирая на их смешки и подколки, сделал совершенно невозможную вещь: смотался к транспортникам и приволок бутылку какого-то дорогущего алкоголя. Как объяснил, в пику Огдену.

– Он нас послал сюда предаваться разврату и пороку, – объяснял Кир вечером. – Вот и предадимся по полной программе. Если на тестах вылезет остаточная фаза усвоения, я ему лично объясню, что не смог на трезвую голову и без подготовки прыгнуть в койку с первыми встречными. Причем объясню так, чтобы комиссия хорошо это расслышала.

– Не думаю, что на него это подействует, – с сомнением заметил Ит. – У него омерзительный характер. Понимаешь, с любым законом можно поступать по-разному. Можно обратить его в помощь кому-то, а можно с помощью этого же закона этого кого-то опустить ниже некуда. Вот Огден как раз из второй категории. Особенно если речь идет о рауф. Когда куратором была Эдри, все было иначе.

– Огден этот ваш давно не нарывался, как я погляжу, – отозвался Кир с ласковой улыбкой. – Ну ничего. Значит, все еще впереди.

– И многие… нарвались уже с твоей помощью? – спросил проницательный Ит.

– Порядочно, – отозвался Кир.

– Тебя из-за этого переводят? – полюбопытствовал Скрипач.

– Нет, – мотнул головой Кир. – Так, мы пьем, или рыбу заворачиваем?

…В последний день Ит решился, и попробовал задать Киру пару-тройку вопросов, на которые ему было просто интересно получить ответы. Например, откуда взялась эта методика, и можно ли ее использовать… ммм… с помощью той же «палитры», к примеру?

– С «палитрой» не выйдет, – с сожалением отозвался Кир. – Пробовали, не прокатило. То есть сам себе ты этим способом тесты не обеспечишь. А все остальное… понимаешь, вот смотри сам. Как оно бывает в природе, соображаешь?

Ит прищурился.

– В смысле? – переспросил он.

– Объясняю. Все эти замороки «про любовь» – это разумные придумали, – улыбка Кира стала вдруг жесткой, а голос циничным. – «Замки» всякие, другие гермовские штучки… Нет этого всего в природе, у тех же животных. Все быстро, все на ходу. Жизнь такая, что церемонии, сам понимаешь, разводить некогда. Добыл пожрать, покрыл особь следующего пола, поспал часок – и снова беги, жратву добывай. Иначе что? Иначе сдохнешь. Или, что еще вероятнее, тебя прикончат. В природе у гермо нет времени полчаса в «замке» зависать, а потом еще час мозги в кучу собирать. А у мужика тем более нет времени с ним возиться – потому что ему, чтобы род сохранить, за ночь двоих-троих покрыть надо. И что получается? Вот это самое и получается. Да и у гермо особо церемониться с бабой времени нет. Тоже – покрыл быстро и рванул по делам. – Кир засмеялся. – Так что вся эта методика, она проще некуда. Феромоновый ряд присутствует? Присутствует, потому что двое, которые для этого нужны, – есть. Кнопочка? Тоже есть, причем не придуманная, а настоящая, на которую нажать можно, чтобы тело сработало. Ну и вот. Воздух понюхал – нажал на кнопочку – тело сработало – полминуты, и ты в порядке. И я тоже в порядке, потому что мне на самом деле достаточно почувствовать то, что чувствуешь ты, чтобы мой организм тоже сработал, как требует момент. Это – снова феромоны, но уже не мои, а твои. Сам видишь, в койку для этого прыгать не обязательно.

– Вижу, – кивнул Ит. – Знаешь, я как-то не думал об этом… вот так. Ведь мы эти точки тоже используем в работе. Но не для того.

– Для чего? – поинтересовался Кир.

– Блокировка, частичное выключение объекта, ограничение подвижности, – перечислил Ит. – Работает это только с рауф.

– Правильно, – покивал Кир. – Только на самом деле эти точки нужны для того, чтобы мужик мог спокойно обездвижить любого гермо, раскрыть его, как надо, и быстро сделать свое дело, причем без риска, что этот гермо дернется и оторвет ему случайно нужную часть организма. Сечешь?

– Секу. – Ит покачал головой. – Теперь-то уже конечно секу. Век живи, век учись…

– Верно мыслишь, псих. Так вот. А чтобы гермо раскрылся, есть еще одна кнопочка – ты на нее жмешь, и получается что?

– Выброс эндорфинов, разумеется. И сданные тесты.

– Верно! – Кир назидательно поднял палец и с превосходством посмотрел на Ита. – Ну, что со мной происходит, надеюсь, понятно.

– Ты ловишь этот выброс и, видимо, тут же выдаешь ответный.

– Так и есть, – подытожил Кир. – И не хрен было устраивать трагедии на пустом месте и сидеть задницей в луже.

– И ты снова прав. Ты раньше тесты так же проходил?

– Я их вообще проходил последний раз семь лет назад, – неохотно ответил Кир. – Да, так же. Потом… потом у меня был отвод. Но в этом году он закончился.

Ит видел – говорить Кир категорически не хочет. Поэтому настаивать на продолжении разговора он не стал. Дальше просто сидели, трепались ни о чем, поджидая зависшего в ванной Скрипача (что он там делает? ты не поверишь, но он моется), а потом, уже вечером, втроем направились в Центр.

И сдали все положенные тесты.

С первого раза.

* * *

Им пора было за снаряжением, домой, а Киру еще сутки предстояло провести в своем домике, но теперь уже одному – он ждал, когда вернется с тренировки часть его группы.

Дошли вместе до стоянки флаеров, подозвали платформы.

– Счастливо! – Рыжий улыбнулся, махнул рукой. – Может, еще пересечемся.

– Это как получится, – пожал плечами Кир. Ухмыльнулся, по своему обыкновению. – Куда пошлют.

– Удачи! – Ит улыбнулся. – Мы сегодня выходим.

– Да я понял… ладно, ребята! Бывайте…

Их флаер взмыл в воздух, и через минуту Кир уже не мог различить крошечную точку в надвигающейся на степь тьме. Он встал на свою платформу, мазнул пальцем по управлению – флаер взмыл в воздух, и понесся обратно, в сторону недалеких гор. Лететь было минут десять. Кир сел, сжался, обхватил себя обеими руками – почти так же сидел у стены Ит, разве что стены сейчас не было.

«Может быть, в этот раз», – думалось ему.

Если будет та отработка, о которой говорилось, – вполне может получиться. И тогда… тогда все кончится.

По крайней мере, для него самого точно кончится.

Невозможно это – вот так.

Без того, кто делает жизнь настоящей – невозможно.

И зачем я так себя повел? Грубость эта… «животные», «покрыл», «бабы», «гермовские штучки»… сто лет не видел нормальных семей, в которых кто-то кого-то любит… да если вдуматься, раньше тоже не видел. Родители… столько лет прошло, и даже лица их уже давно выцвели в памяти, и ничего почти не сохранилось – только какой-то смытый стоп-кадр, как оба отца держат на руках маму, одновременно, а она смеется и пытается взъерошить волосы тому, что стоит справа…

И вот эти двое – сейчас. Кнопочку, говоришь, нажал? А что у тебя в душе сейчас нажато и кто это сделал? Сам?

Да нет, конечно. Невозможно. Выискался тоже. Не умею я так, как они – говорить без слов одними глазами, например. Да ничего я не умею. И не с кем мне это уметь.

Мальчик, пожалуй, умел… да и то, не так как-то он это делал.

Кир нахмурился. Флаер, оказывается, уже давным-давно висел возле домика, но Кир продолжал сидеть в той же позе, обхватив руками колени.

Мальчик вел себя иначе. Мальчик умел очень тонко презирать весь окружающий мир, и было в этом презрении какое-то свое, неповторимое и ни с чем не сравнимое очарование. Но не более того.

– К черту, – беззвучно произнес Кир в пустоту. Слез с флаера, оттолкнул платформу ногой. – Пошло оно все к черту. Хватит.

Главное – получилось сдать тесты.

Последнее препятствие преодолено.

Путь на Терру-ноль был открыт.