Проблема с этикой Объективизма заключается в том, что данные два утверждения считаются связанными или, в крайнем случае, даже одинаковыми:
1) Я живу ради себя.
2) Я не живу ради других.
Однако, (2) не подразумевает, что Вы живёте ради себя. Вы можете ни ради кого не жить, даже не ради себя самого. Поэтому (2) путается с:
3) Я живу ради себя, но не ради других.
«Я живу ради других» контрарно (1), но противоречит (2) и (3). Поэтому это противоречие объединяет (2) и (3), что заставляет их казаться тем же утверждением.
По определению Объективистской модели, человеческая реальность отождествляется с рынком, а настоящий рынок состоит из других людей, то есть суммы индивидуальных разумов, которые не конфликтует, если их носители ведут себя рационально. И жизнь неразрывна с рыночной деятельностью, потому что рынок со всеми обменивающимися товарами и услугами вызван и совместно создан разумами этих индивидов.
Из выражения «Я живу ради себя, но не ради других» следует – жить не ради рынка, созданного разумами. Однако, без рынка не будет денег, а рынок включает в себя обмен между как минимум двумя людьми, чтобы заработать. Вы не живёте ради того, что Вы производите, но ради цели обмена (или коммерческого распределения средств) с другими. Считается формальной логической ошибкой чёрно-белое мышление утверждать, что «Я живу ради себя» и «Я живу ради других» противоречат друг другу. Вместо этого, следует понимать, что они контрарны и могут быть диалектически интегрированы. Отрицательное утверждение должно быть убрано, чтобы избежать логического противоречия.
«Я живу ради себя» непротиворечиво, потому что Вы всегда можете добавить к нему положительное утверждение – например, «и ради рынка», и тогда «ради себя», в данном случае, будет подразумевать отношение к рынку. Отношение имеет два равномерно распределённых конца и начинается с отношения к себе. Поэтому мы можем сказать, что «Я живу ради себя» есть утверждение «Я живу ради отношений с другими». Теперь мы можем изменить клятву Голта следующим способом:
«Я клянусь своей жизнью и любовью к ней, что всегда буду жить ради себя».
Таким образом, становится возможна и интеграция без противоречий свободно рыночного Капитализма и глобального Коммунизма, рынка и общества. И как было верно подмечено Аристотелем, этика, в самом деле, приводит к политике.
«Страх своей матери. Любовь к своей матери» (Джексон, 2010, стр. 41). Так, философ Марс Джексон описывает формирование эмоций у иллюстрируемого персонажа для объяснения эмоциональной природы человека. Однако, данный автор не совсем правильно понимает, особенно когда связывает отрицательные эмоции со злом, что между страхом и любовью нет отношения. В то время, как любовь может появиться из ненависти, она никогда не может вырасти на почве страха, который может лишь усиливать ненависть.[10] В единственном случае, когда связываются страх с любовью – это когда эмоции с мыслями нами смешиваются. Это делается вместо того, чтобы нам было возможно распознавать их отличающиеся природы, особенно существующие в бессознательном или предосознанном состоянии. Путаница мыслей с эмоциями обнаруживается двух видов: неумышленная замена эмоции осознанной мыслью без дезинтеграции первой (как в случае с этим автором), что лишь косвенно приводит к так-называемому «злу», и умышленная замена эмоции осознанной мыслью с дезинтеграцией, что является прямым путём вникуда. Зло, как оценочное понятие этики, приходит не из отрицательных эмоций, а из дезинтеграции или подавления эмоций, что может быть обусловлено страхом. Отрицательные эмоции, как таковые, не являются злом. Зло, как вариант, – это дезинтегрирующее отношение между страхом и любовью. Чтобы понять зло, следует думать об эмоциях объективно, то есть независимо от мыслящего субъекта. В любом другом случае понятие «зло» не будет иметь понятного, объективного смысла.[11]
Страх дезинтегрирует положительные эмоции и ведёт к отрицательным эмоциям. Всему, что дезинтегрирует эмоции или ведёт к ним, мы должны противостоять как злу. Зло, определённо, – это то, что приводит к дезинтеграции эмоций. Однако, негативные эмоции не дезинтегрируются другими эмоциями, хоть они и могут дезинтегрироваться сами по себе. Положительные эмоции гармонизируют или интегрируют отрицательные. Отрицательные же эмоции сами по себе не являются злом, потому что некоторые из них, например ненависть, хоть и находятся в напряжённой борьбе с такими положительными эмоциями, как любовь, могут привести к любви посредством понимания того, к чему мы относимся отрицательно или что мы ненавидим.
Исходя из своей этической теории, что положительные эмоции – это добро, а отрицательные – зло, Джексон учит, что «Первая и самая важная цель есть спокойствие. … Эта цель достигается усреднением добра, а также выслеживанием и пониманием своих подавлений» (c. 63). Такая цель может привести к положительной эмоции спокойствия, но ни позволит разнообразить чувства, ни закончить подавление причин «добрых» эмоций, даже если все эмоции добрые, но что плохо, так это сопротивление эмоциям.
Соответственно, не стоит представлять людей злыми, если эти люди не сделали вам зла. Этика субъективна, потому что она имеет непосредственное отношение к нам и нашему сознанию, и поэтому, если к Вам не относятся по-злому или по-доброму, то таким отношениям не стоит присваивать этическое значение. Так как этика всегда строится из человеческих отношений, то она приводит и к политике (смотрите Старцев, 2021).
Начиная с древних греков, философия поставила себе наиболее важную задачу: γνῶθι σεαυτόν, а именно, познать себя самого, познать свои ограничения (в том числе знания) посредством самокритики, или осознать границы своего сознания. Гносеология – это как раз такая дисциплина, такая ветвь философии, которая произошла из желания понять этот процесс познания и узнать, наконец, как же мы получаем знание, в том числе и о нас самих. Однако, на протяжении веков, каждая гносеологическая теория являлась индивидуальным продуктом её создателя и не могла объективно быть распределена на всех индивидов, как бы, при этом, не хотел этого сам создатель. Например, вот частичная иллюстрация кантианской гносеологии,[12] наиболее известной и влиятельной на данный момент: Представьте, что наша команда учёных на Марсе. Они переживают некое событие, которого они не понимают. Предводитель команды переживает единство (в категории количества), ограничение (качество), неотделимость (отношение) и существование (модальность).[13] Другие члены команды переживают то же самое, кроме одной учёной, испытывающей «невозможность» вместо «существования» в категории модальности, может быть из-за проблемы в продуктивном воображении (при накладке «схем»). У них нет понятия о том, что они испытывают и поэтому не знают что это. Их опыт не знание, которое одними мыслимыми свойствами не ограничивается. В таком случае, синтез у Канта, в его представлении, не работает.[14]
Эта иллюстрация, однако, не совсем точна, так как редуцирует категории к опыту, когда они также являются условиями научного знания, основывающегося на опыте.[15] Но из этого разбора показательно, что гносеология по Канту стоит в прямой зависимости от научной переработки знаний и приводит к материалистичной науке (которая заключает суть в свойствах, нежели в самих предметах, к которым всё устремляет), как и обнаружилось в дальнейшем. Такая точная наука не заинтересована вопросами обычных знаний в жизни здравомыслящих людей, например стула или может даже дерева, которые и обнаружили на Марсе наши вымышленные исследователи. Здравый смысл проигрывает в такой гносеологической системе. Проблема в том, что схождение в знании ни стула, ни дерева не передаются посредством одного особенного представления о знании, так как даже все свойства предметов не передают их формы, которая не ограничивается очертанием или поверхностью изображенного отражения, а ощущения полностью не передают восприятия. В данном случае, познание не сводится ни к ощущениям, ни к категориям (в случае с Кантом: абстрактным свойствам предметов, с которых начинает познание наш мозг), которые не способны передать онтологическую первостепенность объектов именно как предметов познания и источников знания, а не гносеологических точек зрения философов, теоретизирующих поверх фактов или обобщающих их сведения. И хотя познание имеет прямое отношение к гносеологии, оно не может предшествовать самим объектам онтологии («бытующим» объектам) в их полном виде. И поэтому абсурден тот скептический вопрос, который сравнивает познания с соответствующими ему ощущениями самими в себе.
В рамках кантианской системы ощущения представляются явлениями. Условием познания любого предмета является контекст, или пространственно-временной континуум, а в случае с Кантом эту функцию выполняет мозг субъекта, в котором априорные, то есть начинающиеся с разума, формы созерцания (субъекта) и абстрактные свойства предмета познания обусловливают его физические явления. Ещё одна проблема у Канта – это смешение двух понятий вещей самих по себе: изначальной «вещи в себе», то есть непостижимого, которое невозможно описать, и выводимой из физического состояния вещи самой по себе, то есть эссенции. Таким образом, Кант смешал объективность с субъективностью, а точнее выделил субъективность из всего спектра явлений, чтобы придать именно и только ей возможность достигнуть объективного знания.
Как способ выхода из затруднения, навязанного скептиками,[16] такими как Дэвид Юм, неправильно сравнивающими познания и игнорирующими их структуры, Кант предложил свои идеи, таким же образом смешивающие познания с ощущениями, но не игнорирующие структуры познания, которые отображаются в синтезе посредством категорий. Кантианские категории являются результатом кантианской гносеологии, в которой «условие познания любого объекта образует его зависимость от познавательного процесса» (Ойзерман, 2009, стр. 277–8, его курсив; сравните там же, стр. 336). Следовательно, само изучение объектов предстаёт именно с точек зрения категорий мышления. С помощью вышеприведённого примера можно понять, что кантианство ставит ощущения над восприятиями, целостность которых она исключает редукцией или деконструкцией, хотя только восприятия связывают
Бесплатно
Установите приложение, чтобы читать эту книгу бесплатно
О проекте
О подписке