Гарри ухмыльнулся в ответ на насмешки и прервался, чтобы затянуться сигаретой, потом почесал кончик носа тыльной стороной ладони. Вас всех надо в тюрьму посадить за ущемление религиозных свобод. Бетти шутливо перекрестила его: во имя отца и сына и святой сопли. Гарри присоединился к общему веселью, а Ангел прибавил звук у радио, покачивал головой и прищелкивал пальцами. Эй, Ангел, есть там у тебя интересные клиенты? Нее, они все там отмороженные, хар, хар, хар. Голова Ангела качалась вверх-вниз, когда он смеялся, одновременно пытаясь что-то говорить, и его слова смешивались со смехом, они все – куча жмуриков. Блин, да я уверен, что они выглядят лучше, чем ты, малыш. Не говори так. Мне кажется, Ангел симпатичный. Ага, ха ха ха, как Граф Дракула. Я предлагат фас добро пошалофать. Выпит фаш крофф, пока она не стала свернутса комки. Люси захихикала, тряся головой, а если бы этот чувак попал сюда, хехехехе, то он был бы голодный, как твою мать. Не ссать. Если он укусит Годжита, то передоз ему гарантирован. Забавное зрелище – вампир на кумарах. Гарри приобнял Мэрион и притянул к себе: спокойно, детка, или я укушу тебя за горло, – и начал покусывать ее шею. Она хихикала и отбивалась, и вскоре оба устали и просто прислонились к стене, широко улыбаясь. Кроме шуток, Ангел, у тебя бывает что-нибудь особенное, молодые да хорошенькие жмурики? Чиеерт, да этот мудило настоящий упырь, чуваки. Все хихикали и почесывались. Все нормально, брат, я понимаю. Некоторые любят погорячее, а некоторые – похолоднее. Хей, Годжит, чего это ты подсыпал в дозняк Фреда? Мэрион смеялась и давилась дымом, эй, Фред, иди-ка ты на другую сторону комнаты. Мне будет намного спокойнее. Они все смеялись и хихикали и почесывали носы, прикалывались над Фредом и затягивались сигаретами. Дым стал страшно густым, и из-за голубого света казалось, будто офис морга каким-то образом превратился в кусочек неба. Да мне наплевать, что там в дерьмо намешали, я хочу понять, что он задумал? Для начала он должен найти. Вчера здесь была настоящая куколка, чувак. Просто обалденная. Класс. Рыженькая. Настоящая рыжая, и сложена как кирпичный сортир. У нее была пара вооот такенных буферов и задница просто бесконечная. Фред говорил и жестикулировал настолько быстро, насколько ему позволял наркотик, да ладно гнать-то. И сколько ей было лет? Эй, откуда я знаю. Может, девятнадцать-двадцать. Вот бля, ну разве это не пипец, а? Этот мудило беспокоится о ее возрасте. Он типа правильный, не хочет, чтоб его сцапали с малолеткой. Верно, Фред? Все ухмылялись так широко, что чуть губы не лопались, и похохатывали, качая головами. И где же она? Может, Фред не прочь встретиться с этим мяском? МЯСО? Бетти качала головой и посмеивалась: знаете, ребята, вы просто больные. Эй, не выбрасывай это. Это экологически неправильно. Нужно все отдавать в переработку, чувак. Смех становится еще громче. Бля, вы, беложопые мудаки, просто ненормальные, серьезно. Вы говорите, как куча долбаных каннибалов. Эй, мужик, че шумишь? Я просто задал дружеский вопрос. Очередной взрыв смеха. Отчего она умерла-то? Да кто вообще сказал, что она мертва? Она была посетительницей, хар, хар, хар. Отлично, да? Заставил я вас поржать, да? Знаешь что, чувак, тебе здесь самое место, потому что твоя башка давно того, детка, я серьезно так считаю. Чья-то рука дотянулась до радио и сделала звук громче, и музыка пробила себе путь через голубой дым и смех. Эй, это мой чувак щас поет. Все покачивали головами в такт песне. Да, скажи им, малышка, нам всем нужно на кого-то опереться. О, обопрись на меня, крошка, обопрись на меня! Вы врубаетесь, этот черт говорит о ее грудях, всегда открытых? Что это еще за хрень, она закрыла свои ноги? Эй, Ангел, успокойся, ладно? Глаза у каждого были прикрыты от дыма и кайфа, а их лица кривлялись и ухмылялись, когда они пытались понять смысл слов. Эй, малышка, у тебя не найдется на парковке местечка для меня? Фред ухмыльнулся и пощелкал языком, а Люси продолжала смотреть на струйку дыма, танцующую на кончике ее сигареты, пытаясь определить разницу в оттенках дыма, исходящего из разных концов сигареты, горящего и фильтра. Дай мне немного кокаина и капельку сочувствия и открой мне свою красоту. Снова смех. Оооооо, это та еще сучка, чувак. Внезапно все замолчали после строчки мечтай, мечтай, каждый по-своему думал о том, что мечтать самому не обязательно, с этой работой прекрасно справляется распрекрасного качества героин…

Затем они снова развеселились, слушая песню дальше, и веселились и глумились от души, да, теперь ты верно говоришь, чувак, мне нужен кто-то, чтобы продолжать и кончать. Ееее, сделай это со мной, детка, ах хааааа. Люси искоса посмотрела на Фреда, не смотри на меня, малыш, лучше беги к своей мамочке. Все дружно рассмеялись. Оооооо, она та еще штучка. Фред хохотнул так громко, как мог, но все равно не услышал себя. Он попытался посмотреть на Люси, но не смог поднять голову, экономя энергию для затяжки сигаретой. Песня продолжалась, и они слушали, внимая каждому слову, прокручивая его в голове. Гарри сунул в рот новую сигарету и потянулся за сигаретой Тайрона, чтобы прикурить от нее, однако Тайрон отвернулся и бросил ему коробок спичек. Гарри посмотрел на них, затем медленно поднял их и углубился в процесс вытаскивания спички из коробка, поджигания ее, поднимания ее на нужную высоту и опускания головы, насколько необходимо, а затем в процесс самого прикуривания. Оу, йее, возьми все, киса, только не трахай мне мозг. Ох, какая приятная ком-па-ния. Эй, братан, спой-ка снова. Зачем? Чьей это ты кровушки захотел? Да мне насрать, бля, лишь бы это была не моя кровь. Братан, единственное место, где я хочу видеть свою кровь, это мой баян, когда я беру контроль, как раз перед тем, как загнать дерьмо назад в вену. Черт, у тебя в голове одна извилина, чувак. Ага, и еще несколько на обеих руках. Смешки и хохотки становились все громче, превращаясь в смех, когда они кивали в такт музыке, периодически затягиваясь сигаретой, глядя на скучный серый бетонный пол, на котором они сидели, не замечая его, поглощенные только своими ощущениями, и чувствовали себя просто прекрасно. Последние ноты все еще звучали у них в головах, когда началась следующая песня. Эй, врубаешься, чего они играют? Черт, я не слышал этого с тех пор, как начал вмазываться. Господи, таких старых пластинок просто не бывает, перец. Мэрион уютно прислонилась к плечу Гарри, ее глаза и лицо освещала улыбка. Помнишь, как мы тогда того кота? Ага… В голосе было столько ностальгии, что можно было почти видеть, как воспоминания дрейфуют в голубом дыму, воспоминания не только о музыке, радости и юности, но, возможно, и о мечтах. Они слушали музыку, и каждый слышал что-то свое. Они чувствовали себя расслабленно и были частью музыки, частью друг друга, почти частью мира. И так еще одна ночь-карусель в Окружном морге Бронкса медленно уплывала навстречу новому дню.

Телефон зазвонил во второй раз, и Сара Голдфарб подалась к нему, не прекращая настраивать антенну телевизора, разрываясь между желанием узнать, кто звонит, и необходимостью избавиться от полос, время от времени искажающих картинку на экране, она снова вздохнула, собрала силы и, покосившись на телефон, звонивший снова и снова, стала наклоняться к нему, протянув одну руку к трубке, а кончиками пальцев другой продолжая потихоньку поворачивать антенну. Да иду я, иду. Не вешайте трубку, она устремилась к телефону, едва не упав на середине шестого звонка, и плюхнулась в кресло. Алло? Миссис Голдфарб? Да, это я. Голос был таким радостным, таким доброжелательным и полным энтузиазма, таким настоящим, что она повернулась к телевизору, решив, что голос исходит оттуда. Миссис Голдфарб, вас беспокоит Лайл Рассел из «Макдик Корпорейшн». Миссис Голдфарб, не желали бы вы поучаствовать в одной из наших самых интересных, самых позитивных программ? Оооо, я? На телевидении? Она переводила взгляд с телевизора на телефон и обратно, пытаясь смотреть на оба предмета одновременно. Хаха, я так и думал, что вы согласитесь, миссис Голдфарб. Могу с уверенностью сказать, судя по теплоте в вашем голосе, что вы именно тот человек, который нам нужен для программы. Сара Голдфарб покраснела и моргнула: я никогда не думала, что когда-нибудь попаду на телевидение. Я просто… – Хаха, я понимаю ваши чувства, миссис Голдфарб. Поверьте, я, как и вы, счастлив, что стал частицей этого фантастического мира. Я считаю себя очень счастливым человеком, потому что у меня ежедневно есть возможность помогать людям вроде вас, миссис Голдфарб, быть частью программинга, которым гордимся не только мы, но и вся телеиндустрия – нет, вся нация. Мать Гарри мяла воротничок блузки, чувствуя, как из груди выскакивает сердце, ее глаза блестели от возбуждения. О, я и мечтать не могла… Голос Лайла Рассела стал серьезным. Очень серьезным. Миссис Голдфарб, вы знаете, о какой программе идет речь? Знаете? Нет… Я… смотрю «Аякс» и не уверена… На телевидении??? Миссис Голдфарб, вы сейчас сидите? Если нет, сядьте немедленно, потому что, когда я скажу вам, о какой программе идет речь, у вас от радости закружится голова. Я села, уже села. Миссис Голдфарб, я говорю не о чем другом, как о… Он внезапно замолчал, и Сара еще сильнее вцепилась в воротничок своей блузки, широко раскрытыми глазами глядя на телефон и телевизор, не уверенная, откуда именно теперь пойдет голос. Когда он снова заговорил, его голос был глубоким, низким и чувственным: миссис Голдфарб, мы представляем телевикторины. Оооооо… Он выдержал драматическую паузу, пока Сара Голдфарб пыталась овладеть собой, ее дыхание перекрывало голоса из телевизора. Голос Лайла Рассела стал театрально неотразимым: да, миссис Голдфарб, плюс кое-что еще, кое-что новенькое, шоу, которые будут в следующем сезоне; шоу, на которых захотят побывать миллионы американцев; те самые шоу, которые с нетерпением ждут миллионы. – Я… я… на теле… О, я не могу… Да, миссис Голдфарб, именно вы. Я понимаю ваши чувства, вы думаете: почему именно я, в то время как многие миллионы зрителей отдали бы все, только бы попасть на эти шоу. – О, я даже не могу пред… Что ж, миссис Голдфарб, я могу сказать, почему вам так повезло. Наверное, у Бога в сердце есть для вас особенное местечко. Сара Голдфарб упала в свое кресло, сжимая в одной руке телефонную трубку, а другой по-прежнему сжимая воротничок. Ее глаза навыкате. Ее рот открыт. Впервые на своей памяти она не осознавала присутствие телевизора. Всю необходимую информацию вы получите по почте, миссис Голдфарб. До свидания… И благослови вас Господь. Пип.

Ангельские лики плыли перед матерью Гарри, звучали псалмы, так успокаивающе… Гудки телефонной трубки в ее руке и взорвавшаяся на экране бутылка очистителя, превратившаяся в маленький торнадо, привели ее в чувство. Она вдохнула. Потом выдохнула. Телефон. Да. Телефонную трубку нужно повесить на место. Ахааааа. Брямс. Она промахнулась. С минуту она смотрела на телефон, затем опять сняла и правильно положила трубку. На телевидении. Боже мой, телевидение. Ой, что же мне надеть??? Что я должна буду надеть? Я должна буду появиться там в красивом платье. Наверное, пояс не подойдет, слишком жарко. Сара посмотрела на себя, потом в ужасе закатила глаза. Может, мне и придется попотеть, но пояс нужен обязательно. Может, мне сесть на диету? Я перестану есть. Я потеряю тридцать фунтов до того, как окажусь на ТВ. Тогда с поясом я буду выглядеть как Спринг Бойингтон… немного… вроде как… Прическа! Я попрошу Аду сделать мне прическу. А может, они мне ее сами сделают. Специально. О… надо было спросить… спросить кого? Как там его звали? Я вспомню, я вспомню. Само вспомнится. Он сказал, что все пришлют по почте. Я отлично выгляжу в красном платье с… Нет! Красный не очень хорошо смотрится в телевизоре. Как-то неправильно, размыто. Туфли и сумочка и серьги и ожерелье и шелковый платочек. ОООО! Сара кивала головой, хваталась за виски, вращала глазами, жестикулировала, хлопала в ладоши, потом внезапно останавливалась, садилась на минуту в кресло – надо посмотреть в шкафу. Вот что я сделаю. Шкаф. Она утвердительно кивнула головой, вскочила из кресла и направилась в спальню, где начала перерывать содержимое шкафов, снимая платья с вешалок, примеряя их на себя, затем швыряя их на кровать; она ползала на коленях и локтях, исследуя самые отдаленные и темные уголки шкафов, находя давно забытые туфли и напевая что-то себе под нос, вытирала их от пыли, примеряла пару за парой, неуверенно покачиваясь в некоторых, так как ее распухшие ноги не влезали в модельную обувь. Потом позировала перед зеркалом, глядя на свои ноги в синих прожилках вен, обутые в золотые туфли. О, как же она любила свои золотые туфли! В конце концов она сдалась. Она надела красное платье. Я знаю, красное платье будет не очень хорошо смотреться в телевизоре, но мне нравится это платье… Я люблю красный. Она красовалась, глядя в зеркало через одно плечо… через другое плечо, поднимая и опуская подол, потом попыталась застегнуть молнию, но после десятиминутных усилий, пыхтений, сжиманий она сдалась и осталась стоять перед зеркалом в расстегнутом платье: ей нравилось отражение, ведь она смотрела на себя из далекого-далекого прошлого, видя себя в прекрасном-красном платье и золотых туфлях, которые она надевала на бар-мицву Гарри… Сеймур тогда еще был жив… И даже не болен… А ее мальчик выглядел так мило в этих… Ах, все ушло. Ничего больше нет. Сеймур мертв, и ее – ах, я покажу Аде, как это выглядит. Она крепко придерживала незастегнутую спинку платья и, дождавшись рекламной паузы, пошла к своей подружке Аде, которая жила по соседству. И где же праздник? Вечер-вечерок. Это как все праздники, вместе взятые. Когда я тебе расскажу, ты из окна выпрыгнешь. Надеюсь, из окна подвала. Они сели в гостиной, стратегически разместившись так, что каждая могла видеть и слышать телевизор во время обсуждения случившегося События, которое привело Сару Голдфарб сюда в красивом красном платье и золотых туфлях, их она надела в день, когда у ее Гарри, ее мальчика, была бар-мицва… события столь важного, что Сара не могла о таком даже мечтать, которое привело ее в состояние такого шока, что она даже отказалась от халвы. Сара рассказала Аде о телефонном звонке и о приглашении на телевидение. Ее, Сару Голдфарб, покажут по телевизору. На мгновение Ада застыла (одним ухом уловив конец сцены сериала). Правда? Ты не шутишь? Да с какой стати мне над тобой шутить? Думаешь, я так оделась для супермаркета? Ада продолжала смотреть на нее (по музыке она поняла, что сцена закончилась. Инстинктивно она приготовилась, что сейчас будет реклама, даже до того, как звук телевизора стал громче, а изображение – ярче.) Хочешь чаю? Она встала и пошла на кухню. Сара последовала за ней. Вода быстро закипела. Налив себе по стакану чая, они вернулись в гостиную как раз к концу рекламы, и снова расположились на своих стратегических позициях, глазами и ушами внимая происходящему на экране телевизора и одновременно обсуждая огромную важность грядущего события в жизни Сары Голдфарб – события столь поразительного масштаба и важности, что оно наполнило ее новой волей к жизни и стало воплощением мечты, что освещала ее дни и утешала одинокими ночами.

Гарри и Тайрон Си шли через парк, тратя большую часть сил на то, чтобы уворачиваться от детей, с воплями носившихся вокруг или пролетающих на скейтах, или, там, скейтбордах, и ведь никогда не знаешь, с какой стороны будет атака. Чиеерт, не понимаю, зачем им дают летние каникулы, этих маленьких ублюдков надо бы держать в школе постоянно. Ты охренел? Да они всю школу к чертям разнесут. А так экономят деньги налогоплательщиков. Ну не блядство ли, этот мудило ни разу в жизни не работал, и еще беспокоится о налогоплательщиках. Эй, чувак, ты должен беспокоиться о таких вещах. Да что с тобой, разве ты не ответственный чел? Оооооо, только послушайте это дерьмо, парнишка потерял всю крутизну. Пойдем, детка, тебе надо срочно чего-нибудь съесть, у тебя, по ходу, серьезные проблемы. Они направились к тележке с хот-догами, купили парочку с огурцами, горчицей и красным перцем и бутылку содовой. Закончив, они отошли подальше от детской площадки и растянулись на траве. Знаешь что, брат, я не гнал насчет того, чтобы взять чистого. О, детка, я с тобой. Тогда давай прекратим заниматься херней и сделаем это. Бля, сделаем что? У нас нет бабла.

Да неужели? Может, поищешь у себя в заднице? Ладно, хватит козла трахать, давай лучше придумаем, где можно вырубить денег. А сколько нам нужно? Точно не знаю. Пару сотен. Лучше идти в дело с четырьмя сотнями в кармане, тогда уж точно будешь знать, что возьмешь достаточно при любом раскладе. А ты уверен, что Броуди достанет нам пакет? Старик, ты че, а? Конечно, я уверен. Даже после того, как он отвалит себе, нам останется достаточно, чтобы разбодяжить пополам, удвоить деньги, и еще останется немало для нас. Я крут. У него наверняка убойное дерьмо. Только я не хочу подсаживаться, брат. Не хотелось бы завалить все дело из-за кумаров. Прямо верняк сказал. Будешь держать себя в руках, и целая армия торчков будет толкать дерьмо для нас. Да, это единственно верный путь, чувак. Я видел ребят, которые сторчались и завалили весь бизнес, а закончили они в тюряге. Чиеерт, мы слишком умны для этого, детка. Ага, они хлопнули друг друга по рукам. Ну а где мы найдем бабки? Не знаю, детка, но я не хочу никого грабить. Я в тюрьме никогда не был и собираюсь продолжать в том же духе. Спокойно, чувак. Я что, по-твоему, бандюга? Старухин телевизор это одно, но грабеж – совсем другое дело. Мы можем продавать хот-доги. Ага, точно, и кто будет толкать тележку? Не надо на меня смотреть, я продавец. Ха ха ха, ну и видок у нас будет… Господи, я прямо вижу, как ты открываешь крышку, я достаю сосиску и мы кидаем монетку, чтобы выяснить, кто будет класть горчицу. Ну, по крайней мере, мы не умрем от голода. Об этом я не беспокоюсь. Давай, Тай, думай. Должен ведь быть способ быстро найти пару сотен. Они покурили, почесались, потом Тайрон щелчком отшвырнул окурок и потер голову, вроде как погладил ее, чтобы активировать серое вещество… а заодно и почесался. Знаешь, есть пара чуваков, которые ходят в газету где-то в четыре-пять утра, они там грузовики загружают. И сколько они получают? Не знаю, но они всегда хорошо одеваются и ездят на хороших тачках. Серьезно? Гарри с минуту смотрел на Тайрона. Хммммммм. И что ты думаешь? Тайрон все еще чесал голову, но теперь уже не так интенсивно, вроде как поглаживал. Честно говоря, старик, я не больше тебя люблю работать. Да уж… Пять утра. Господи. Мне казалось, даже бармены в такое время спят… но… Гарри продолжал смотреть на Тайрона, а Тайрон Си Лав продолжал чесаться. Что думаешь? Не знаю, детка… Но, наверное, мы типа могли бы сходить и посмотреть, как там все устроено. Гарри пожал плечами: черт, а чего бы и не сходить? Тайрон перестал чесаться, и они, ударив по рукам, встали и пошли по траве к дорожке, по которой вышли через парк на улицу. Гарри решил пойти домой, чтобы утром не опоздать на новую работу. Если я скажу своей старушке, что у меня появилась работа, она уж наверняка меня вовремя поднимет. Наверное, нам надо встать часам к четырем утра, а? Чтоб наверняка прийти туда вовремя… четыре утра, это кажется невероятным. Тогда, малыш, подумай о пакете чистого белого, это точно прошибет твою задницу. А ты потом зайдешь ко мне и разбудишь. Можешь свою сладкую жопку на это поставить. Уж если я встаю в такую рань, то тебя я точно подниму. Они расхохотались и хлопнули по рукам, и Гарри уже собирался повернуть, чтобы пойти домой и подготовиться к новой бодяге, которая поможет им стать большими боссами, когда внезапно они заметили своего приятеля, бегущего куда-то по улице. Эй, что происходит, чувак? Будто за тобой погоня. Куда спешишь? Знаете Маленького Джоуи, ну, того кота с порезанным ухом? Да, конечно. Чувак с авеню. Точно, это он. Так вот, он и Тайни с еще одним котом только что затарились у Уинди, и не успел Джоуи догнать раствор до конца, он был уже готов, в натуре. Передоз, вот так вот просто. Говорят, он всего ничего поставил и отъехал. Тогда Тайни решил поставить в три раза меньше, так, для тяги, и убился просто в слюни. Серьезно? А ты чистый? Ты чертовски догадлив. Зачем, ты думаешь, я гоню свою задницу к Уинди? Хочу добраться до него, пока он не сообразил, что за бомба у него на руках. Этот мудила на игле так давно, что его уже и ослиная моча не вставит. Гарри и Тайрон присоединились к гонке до Уинди. Пойти работать они могли в любой другой раз, а вот шанс замутить ядерного перца вроде этого выпадает нечасто.

Даже следующей ночью у них еще оставалось, настолько хорошим был героин. Старик, кто-то точно облажался. Этот перец стоило разбодяжить раз шесть. Чиеерт, лучше б такого товарцу было поменьше, а то слишком много будет трупов в этом городишке, старый. Да ладно, подумаешь, парочка трупов на весь город. Чиеерт, барыга, наверное, с ума сходит, пытаясь понять, что за движения такие начались.

Они совсем развязли и решили, что нет никакого смысла даже думать о том, чтобы пойти с утра на работу, потому что до утра оставалось всего ничего. Не было смысла ломать такой кайф работой. Они решили заскочить к Тони домой, посмотреть, что происходит.

Улицы были полны звуков летней ночи. На скамейках и пожарных лестницах сидели люди, разыгрывались сотни партий в карты и домино, игроков окружали зеваки, по кругу ходили банки с пивом и бутылки с вином. Время от времени вблизи игроков проносились дети, и игроки на автомате покрикивали на них, не отрывая глаз от экрана и не пропуская своей очереди выпить. Приятный был вечер. С неба светили звезды, и можно было издали заметить кучи мусора и собачье дерьмо на тротуарах. Воистину прекрасная была ночь.