Снова оказавшись в гримерке и жуя свою низкопробную еду, щедро сдобренную острым соусом, Чарли достала телефон и набила «Пол Экко» в строку поиска. В местных новостях о нем не было ни слова – и, конечно, никакого некролога. Тогда она добавила к его имени слово «книга» и с удивлением обнаружила, что в третьем выпавшем результате поиска он значится как «торговец редкими и антикварными изданиями» в магазине под названием «Антикварные книги», который располагался в одном из зданий Истгемптонской мельницы и принимал клиентов «только по предварительной записи». Его сайт мог похвастаться широким ассортиментом, включающим несколько первых изданий, в основном научной фантастики и комиксов, и целым разделом, посвященным старинным магическим фолиантам.

В мире сумеречников торговцы редкими книгами занимали особое положение благодаря готовности прочесывать богом забытые книжные лавки, роясь в грудах старых замшелых коробок в поисках единственной скрытой жемчужины. Они могли обнаружить тома, о существовании которых никто другой даже не подозревал, или оказать посреднические услуги ворам, жаждущим сбыть товар по самой высокой цене.

Конечно, вполне возможно, что Пол Экко был одновременно и торговцем редкими книгами и вором, но более вероятным казалось, что именно его Адам попросил сбыть из-под полы «Liber Noctem». После смерти Экко Адаму понадобился новый исполнитель, и выбор пал на Чарли.

Если эти предположения соответствуют действительности, то книга сейчас, по-видимому, у Адама, и это хорошая новость. Но зачем Экко приносил с собой всего одну страницу, если у него имелся доступ к целому тому? Неужели хотел одурачить Бальтазара?

Чарли снова задумалась о том, что лучше бы ей нанести визит Полу Экко. Но прежде нужно выяснить, есть ли кто-нибудь в его книжном магазине.

Старый проводной телефон поприветствовал Чарли гудком, когда она поднесла трубку к уху. Она набрала нужный номер. Два гудка, и грубый и чересчур нетерпеливый голос объявил:

– «Антикварные книги»!

– Я бы хотела поговорить с Полом, – сообщила Чарли, гадая, какой ответ получит.

– Пол слушает. Вы ищете книгу?

– Да. «Ведьма и невезучий братец», иллюстрированное издание,− с колотящимся сердцем сымпровизировала Чарли. Если только это не другой Пол Экко, то человек, с которым она сейчас разговаривает, выдает себя за мертвеца. – О котором мы с вами вчера говорили.

Вчера – это через день после того, как его убили.

– Ах да, – сказал мужчина. – Только что поступило несколько коробок, так что мне нужно посмотреть опись. Я вам перезвоню. Назовите свое имя и номер телефона… – Он сделал паузу, ожидая, что Чарли сама доскажет остальное.

Проблема с телефонами и идентификацией вызывающего абонента заключалась в том, что собеседник, скорее всего, уже узнал номер «Экстаза», так что единственное, о чем можно было солгать, – это ее имя.

– Мисс Дамиано, – сказала она, назвав фамилию Винса вместо своей собственной. – Можете спросить меня по этому номеру.

– Я свяжусь с вами очень скоро, – зловеще пообещал он. – Доброй ночи, мисс Дамиано.

Леденящим душу его прощание ей вовсе не показалось. Взглянув на экран своего сотового, она узнала, что до окончания ее перерыва и возвращения за барную стойку осталось всего семь минут. Не так уж и много времени. Но был еще один человек, который знал что-то стоящее о Поле Экко.

Чарли отодвинула бархатную занавеску и, перешагнув ониксовый порог, оказалась на верхней ступеньке лестницы (также из оникса), которая привела ее прямиком в теневой салон Бальтазара.

Хотя ослабление силы теней на короткий период прохождения по ступеням не было особенно полезным, другое свойство оникса казалось куда более важным – оно заставляло ожившие тени сгуститься. Инкрустированное ониксом оружие ценилось столь высоко именно благодаря способности поражать тени сумеречников.

Потолок в помещении был низким, а стены, как и в остальной части «Экстаза», выкрашены черной, поглощающей свет краской. Несколько человек сидели за столиками, склонившись над своими напитками, и о чем-то негромко переговаривались. Одна девушка закрыла глаза, а сидящий рядом темнодел производил какие-то манипуляции с ее тенью, очень похожие на сшивание. Парень со скейтбордом развалился на стуле, запрокинув голову к стене и закатив глаза.

В глубине помещения имелась еще одна бархатная занавеска, отгораживающая закуток с парой клубных стульев – для клиентов, – стоящих у небольшого обшарпанного деревянного стола, за которым сидел Бальтазар. Джоуи Эспиринс прислонился к дальней стене, скрестив руки на груди.

– У тебя назначена встреча? – обратился он к Чарли куда более громким, чем было необходимо, голосом.

Бальтазар небрежно махнул рукой.

– Ой, не говори глупостей. Это же та девушка из бара. Напомни, как тебя зовут – Шар? Шер?

– Очень смешно, – сказала она.

– Чарли! – Он щелкнул пальцами, как будто ее имя все это время вертелось у него на кончике языка. – Ты все как следует обдумала и решила взяться за работу, которую я предложил. Так и знал, что ты это сделаешь. Что ж, я снова дарую тебе свое расположение.

У Бальтазара были волнистые черные волосы и длинные ресницы, а одет он был в мешковатый черный костюм с кое-как повязанным черным галстуком поверх мятой рубашки. В лацкан его пиджака была воткнута булавка из оникса. Поговаривали, что раньше он был альтерационистом, у которого от чрезмерного использования сгорела собственная тень. Его язык до сих пор был раздвоенным, как у всех темноделов, и у основания проткнут серебряной сережкой-гвоздиком. Бальтазар имел обыкновение приходить поздно, а уходить рано и частенько забывал заплатить Одетте арендную плату за помещение. Он был из числа тощих болтунов, с которыми Чарли обычно путалась, а потом неизменно сожалела.

Джоуи Эспиринс, напротив, был маленьким, жилистым и с впалыми щеками, что говорило о плохом здоровье, возможно, о некой прошлой зависимости. Седые волосы он носил коротко – по-военному – остриженными. У него на теле было много татуировок, в том числе несколько на шее, армейские ботинки и гардероб, казалось, целиком и полностью состоящий из белых футболок, поверх которых он надевал рубашки с короткими рукавами. На Чарли он бросал взгляды, красноречиво говорящие, что умной он ее не считает. Что ж, она и сама не держит его за гребаного гения.

Чарли уперла руку в бедро.

– Я просто возвращалась с перерыва и решила уточнить, не принести ли чего из бара?

– Заботливая какая, – скептически отозвался Бальтазар, но отказываться от выпивки не стал. – Что ж, смешай мне свой фирменный «Олд фешен» с настойкой.

– На апельсиновых корках и с вишенкой?

– Вишен лучше парочку, – сказал он. – Мне нравится, когда добавляют побольше сладенького.

Хорошо сказано. Чарли пришлось призвать на помощь всю свою силу воли, чтобы не закатить глаза.

– А еще я хотела кое о чем спросить.

– Само собой. – Бальтазар был воплощением невинности.

Чарли вздохнула.

– Прошлой ночью я видела на улице мужчину с тенями вместо рук. Кто он такой?

– Вот ты и познакомилась с новым Иерофантом, – сказал он.

Иерофант,  значит. Это одновременно и Верховный жрец из колоды Таро и должность у сумеречников. Местные теневые маги имели обыкновение собираться вместе, чтобы выбрать представителей от каждой из четырех разновидностей темноделов для членства в тайной организации с недвусмысленным названием Теневая ложа.

Все представители были хорошо известны. Первой была Наместница, альтерационистка, известная тем, что, изменив тень одного вышедшего в тираж актера, обеспечила ему триумфальное исполнение роли, благодаря которой он получил «Оскара». Она также преобразовала голову тени своего авторитетного бывшего парня, сделав ее свинячьей. Ее банда Творцов с годами разрослась и приобрела большое влияние, отчасти потому, что изменение теней было делом прибыльным.

Малик из кукловодов, если верить слухам, с помощью своей тени выкрал крупный рубин из собрания Британского музея, прежде чем там установили оникс. У Беллами, представителя масок, не было выдающейся репутации, что само по себе служило отличным показателем скрытности.

А еще был Найт Сингх. Но теперь его убили, так что придется им искать ему замену.

Теневая ложа следила за тем, чтобы сумеречники не выходили за рамки их особых законов, а также спонсировала поимку мраков, о существовании которых простым смертным надлежало знать как можно меньше.

Какому бы невезучему придурку не посчастливилось разгневать членов этого тайного общества, в наказание его превращали в Иерофанта.

– Когда я его видела, дружелюбным он точно не выглядел, – заметила Чарли. – Но, в общем, они все такие.

Присутствие Иерофанта в переулке рядом с телом Пола Экко наводило на мысль, что убийство, весьма вероятно, совершил мрак.

– Как получилось, что вы вышвырнули того парня, который прошлой ночью пытался убедить вас что-то продать от его имени? – поинтересовалась Чарли.

– Знаешь, почему этого парня называют Джоуи Эспиринсом? – перебил ее Бальтазар, кивком головы указав на своего приятеля.

Чарли лишь плечами пожала, ощутив скрытую угрозу, пришедшую на смену дружелюбной улыбке Бальтазара.

– Потому что ему нет равных в избавлении от тех, кто приносит сплошную головную боль. Вроде тебя, например. Ты отлично себя проявила, Чарли. Была одной из лучших. Возвращайся к работе, тогда и поговорим. В противном случае убирайся.

Чарли вернулась в бар и занялась приготовлением коктейля для Бальтазара, мысленно внушая себе, что убийство Пола Экко ее совершенно не касается. Выпивку он заказал самую заурядную, на чаевые поскупился. Теперь он мертв, что верно, то верно, но каждый день погибает много людей. В любом случае, книга, вероятно, у Адама.

Чарли отнесла клиентам их заказ, и тут к ней обратился парень с аккуратно подстриженной козлиной бородкой и локонами. Он требовал подать ему абсент, проделав все полагающиеся манипуляции со струйкой воды и поджиганием сахара, – причем то же самое следовало повторить и для пяти его друзей. А на противоположной стороне барной стойки обнаружился рьяный любитель виски, который хотел обсудить относительную дымность и соленость «Спейсайда»^[10].

Ко времени закрытия «Экстаза» Чарли собрала волосы в два взмокших от пота хвостика и обтерла шею влажным полотенцем. Бальтазар и Джоуи Эспиринс исчезли. Музыканты сидели вместе в углу с Одеттой, попивая бледно-фиолетовые коктейли «Авиация». Чарли закрыла кассу и спрятала в карман заработанные за ночь чаевые.

– Ты именно этим хотел заниматься по жизни? −поинтересовалась Одетта у одного из исполнителей.

– Нет, милая, – ответил он. – Матушка мечтала, чтобы я стал врачом.

Загружая посудомоечную машину, Чарли услышала дружный смех. Один из помощников бармена, Сэм, подметал битое стекло.

Вдруг распахнулись двери, и вошел бородатый парень в темно-зеленой рыбацкой куртке, тень которого имела форму распростертых за спиной крыльев.

– Мы уже закрыты, – крикнула Одетта, поворачиваясь на стуле и делая широкий жест рукой. – Приходи в другой раз, дорогуша.

Бородатый мужчина скользнул взглядом по Одетте и сидящим за ее столиком музыкантам-трансвеститам, затем посмотрел на Чарли.

– Мисс Дамиано? – спросил он, и она не сразу сообразила, что обращается он именно к ней. В следующее мгновение она с ужасом поняла, что это тот самый человек, который по телефону выдавал себя за покойного Пола Экко.

– Чарли Холл, – представилась она, указывая на себя.

В конце концов, здесь ведь лаунж-бар, куда ежедневно приходит много народу, да и телефоном пользуются часто. Едва ли у нее настолько запоминающийся голос, чтобы этот бородач узнал ее по нему.

Пока он целенаправленно шел к барной стойке, Чарли поняла, что он принял решение. С каждым шагом тень его становилась все больше, перья удлинялись, а затем стали наползать на Чарли, подобно туману.

Сидящие в противоположном конце комнаты исполнители ахнули, а Одетта встала так поспешно, что уронила на пол стул.

Чарли замерла на месте. Когда темная тень протянула к ней свои похожие на лезвия пальцы, она отпрянула, налетев спиной на полки, и стоящие на них бутылки протестующе зазвенели.

В следующее мгновение все исчезло, как будто и не было ничего. Тень бородатого мужчины выглядела совершенно нормальной и неизмененной. Даже не в форме крыльев.

– Абракадабра, сучка, – с ухмылкой произнес он, опершись рукой о поцарапанную деревянную барную стойку.