Пятая глава
Бухта Антифония

ГИСТОВА ПУСТОШЬ – будучи образованием самого древнего и необычного происхождения, Гистова Пустошь, чаще называемая просто Пустошь, разительно отличается от обычных пустошей. В местах, подобных ей, пересекаются два мира: мир людей и то место, что принято называть Иным. Здесь гистовые деревья уходят корнями в Иное, а вырастают на земле людей. Внешне похожие на обычные растения, они полностью отвергают законы природы: смену сезонов, движение солнца и ветра. Гистовую древесину заготавливают для нужд судостроения, а именно для носовых фигур кораблей. Гистинг, обитавший в дереве, сливается с кораблем и остается там, пока фигуру не перенесут или не сожгут. После этого дух остается на свободе до возвращения в Иное, что может занять столетия. Гистова Пустошь пересекает весь остров Аэдин, смешиваясь с другими Пустошами, не заселенными гистингами, например с Лестеровой Пустошью. См. также ГИСТОВОЕ ДЕРЕВО, МИР ДУХОВ.

Из словаря «Алфавитика: новейший словник Аэдина»

СЭМЮЭЛЬ

Фишер, прищурившись, смотрела на меня поверх зеленой книги с золотым тиснением на корешке.

– Слейдер все еще в ярости из-за вашей выходки.

Я примостился на дальнем конце скамьи и стянул с головы вязаную шапку, прикрывавшую спутанные грязные волосы.

Мы оба сидели в каюте, которую называли домом. Посередине висела холщовая занавеска, ночью она разделяла каюту на две части, а днем мы ее откидывали. Гамак Фишер свисал с балки на ее половине. Мой лежал в рундуке у переборки за ненадобностью: всю ночь я стоял вахту – мое наказание за то, что мы упустили штормовичку. Слейдер был уверен, что я намеренно провалил аукцион, и то, что я отослал Фишер прочь, тоже сыграло не в мою пользу.

В нашей каюте не было ничего, кроме фонаря, наполненного светящимися стрекозами, стола со скамьей и закрепленной у стены печки. Фонарь считался роскошью, ведь он точно не станет причиной пожара и никакая, даже самая сильная буря не сможет загасить его огонь. Стрекозы, как и все изначальные обитатели Иного, были бессмертны, не нуждались ни в пище, ни в воде, ни даже в воздухе. Когда спали, они светились мягким пурпурным и розовым, а когда просыпались, их сияние становилось ярче.

Фишер накинула поверх рубашки полосатое одеяло так, что на виду оставался только край горловины. Она была не обута и, похоже, утащила пару моих носков и натянула их поверх собственных. Обычно, возвращаясь с вахты, я заставал ее полностью одетой, готовой к выходу на смену. Но сегодня ей не нужно было отправляться на палубу. Ее вахта досталась мне. Как и следующая.

Я стряхнул снег с шапки и откинул волосы назад. Я чувствовал на себе ее взгляд: Фишер словно пыталась прочитать ответ на моем усталом лице.

– С Димери и тем последним гостем было что-то не так, – в который раз повторил я. – Глупостью было бы не послать за охраной.

Фишер опустила книгу на стол.

– Насчет этого у меня нет сомнений. Но контрабандист вроде Джона Рэндальфа никогда бы не потянул ставку в четыре тысячи солемов. Скажите Слейдеру правду. Вы намеренно проиграли аукцион.

– Я не лгу! – Я швырнул шапку в сторону и на мгновение помрачнел. – У него были эти деньги. Надо было мне, а не вам пойти предупреждать Слейдера.

Фишер перебралась на скамейку.

– Возможно. А что с вашими… предчувствиями? Можете предположить, что они означали?

– Не могу. – Я уставился на дверь. Последнее, что мне хотелось с ней обсуждать, так это мое проклятие. – На камбузе еще осталось что-нибудь на завтрак?

– Да. Хэммонд отложил немного для вас.

– Добрый человек.

– Потому что я его попросила.

Я нахмурился.

– И зачем же вы это сделали?

Ее губы сложились в тонкую кривую линию и стали похожи на изгиб кинжала.

– Считайте, это моя благодарность за то, что вы разозлили Слейдера. Теперь у меня целых два дня, чтобы отоспаться, сходить на берег и спустить все полученное за два года на хорошее вино и приятную компанию. Не исключено, что я даже платье надену.

– Можно подумать, оно у вас есть, – огрызнулся я, направляясь к двери.

– Есть. – В голосе Фишер звучало неподдельное раздражение. – Я – дама, Сэмюэль, у меня есть платье. И кое-что еще.

– Что же? Судя по тому, как вы пускаете ветры во сне…

Фишер стукнула меня книгой по затылку, и я выскочил в проход, врезавшись в стенку. Она кинулась за мной и успела стукнуть еще раз, прежде чем я спасся бегством.

– Вы хам, Сэмюэль Россер, – донеслось мне в спину ее шипение.

Я поспешил к камбузу, стараясь не улыбаться слишком широко. Пусть Слейдер злился на меня, пусть гул внутри никак не стихал, но стоило как следует взбесить Фишер, и мне сразу стало легче.

К сожалению, это чувство не дожило даже до конца завтрака. Я уже наполовину одолел миску с бобами, колбасой и ломтем свежего хлеба – настоящей редкостью! – как за мной пришел Уиллоби, стюард капитана.

– Я тут узнал кое-что, – сказал Слейдер, когда я вошел в каюту, спешно приглаживая волосы в тщетной попытке выглядеть презентабельно. Капитан едва взглянул на меня, передал записку и вернулся к окну. Похоже, его больше интересовали доки, чем я. – Прочтите это.

Я пробежался глазами по записке.

– «Безымянный линкор в бухте Антифония». Откуда это?

– От женщины из города, которой я плачу за то, чтобы она держала ухо востро, – сказал Слейдер, отмахнувшись от вопроса непринужденным движением руки. – Собирает для меня слухи. Может, это правда. А может, уловка, чтобы мы покинули порт. О нас начали болтать, а здесь слишком много пиратских судов. Мы им как бельмо в глазу, когда они выходят за новой добычей в открытое море.

Уоллум был аэдинским портом, но преступники вроде Каспиана платили властям хорошие деньги за то, чтобы этот порт оставался нейтральной территорией в войне между законниками и нарушителями закона. Однако за пределами гавани нейтралитет переставал действовать.

Слейдер скрестил руки на груди и сказал:

– Возьмите пять человек из команды, тех, кто умеет ездить верхом, и отправляйтесь на разведку. Главное, помните: на суше осторожность крайне важна! Антифония находится в часе езды к югу. Я послал юнгу, чтобы он нанял лошадей и ждал вас на окраине города.

Мою усталость как рукой сняло. Появился шанс не только искупить вину. Если корабль, за которым мы охотились, действительно стоял в бухте, мы смогли бы выполнить контракт, даже не покидая Аэдина. И штормовичка не понадобилась бы.

– Слушаюсь, сэр, – сказал я, с трудом сдерживая ликование.

Слейдер посмотрел мне прямо в глаза, а затем железным тоном произнес:

– Не разочаруйте меня, мистер Россер.

– Никак нет, сэр.

* * *

Корни и сучья царапали кожу, пока я пробирался по снегу к краю обрыва. Ветки ели, под которой мы укрылись, цеплялись за мою шапку. Я был в гражданском: шерстяных бриджах и плаще из толстого сукна. Прижав к бедру мушкет, я дал моим людям знак остановиться. Убедившись, что все спокойно, мы скатились с обрыва.

Перед нами лежала бухта Антифония. Ее опоясывали смертоносные ледяные скалы и величественные деревья. Они спускались к самому берегу – узкой полосе песка. Устье бухты было таким же высоким и отвесным, и из него открывался вид на освещенное солнцем Зимнее море.

Линкор готовился к отплытию. Беглый подсчет показал, что на нем не менее шестидесяти орудий. Корма корабля выгорела и была тусклого бледно-серого оттенка, без дюйма краски, не было на ней ни витиевато выведенного названия, ни других опознавательных знаков. Мое сердце забилось чаще. Это действительно мог оказаться корабль Лирра. Но, пока я не увижу носовую часть, нельзя быть уверенным до конца.

Под сигналы свистка, звук которого отражался от скал, команда переправляла грузы с берега на корабль. Можно было совершенно отчетливо различить лязг и скрежет, с которым ящики, опутанные веревками, на блоках опускались через открытые люки.

– Три наблюдения, сэр, – сказал один из матросов.

Его звали Пенн, это был сообразительный надежный парень, которого я всегда выбирал в спутники, отправляясь на задания. Дубина, что свисала у него с бедра, волочилась по снегу, а вязаная шапка сползла на самую макушку, являя светлые волосы.

Он оперся на локти и поднял мизинец.

– Во-первых, у этого корабля нет названия, а у носовой фигуры – лица, она как в саване, жуткий вид. Лиррова посудина, точно.

Я кивнул так спокойно, как только мог:

– Очень хорошо, мистер Пенн. И?..

– Во-вторых, – Пенн поднял вверх безымянный палец, – я нашел начало тропы, ведущей туда, а по ней шли полдюжины пиратов. Я оставил Кита наблюдать за ними.

Пенн смахнул со лба налипший снег и поднял третий палец.

– И последнее: по дороге из города сюда едет повозка.

Это означало, что корабль вряд ли отправится в море еще хотя бы несколько часов. Тем не менее у нас не так много времени с учетом всего, что нужно предусмотреть для его захвата.

– Бегом к тропе, и посмотрим, что можно сделать.

Я жестом велел двоим матросам оставаться на месте, а сам отполз от уступа на достаточное расстояние, чтобы подняться в полный рост. Снег сорвался с еловых веток и посыпался мне за шиворот. Я смахнул его и скомандовал Пенну:

– Ведите.

Тропа была скрыта в чаще леса, но Пенн уверенно лавировал между деревьями, мне оставалось идти на звук его голоса. Когда мы наткнулись на Кита и устроились рядом с ним, в поле зрения как раз появились колеса повозки.

– Фитч, парень! Беги и скажи капитану, что «Джульетта» все еще в порту, но ненадолго, – раздался женский голос. Я увидел ее сапоги, когда она спрыгнула с повозки и мягко приземлилась в толстый слой заснеженных иголок. С этого ракурса лицо разглядеть не удалось, но, судя по говору, она явно была аэдинкой.

После ее слов пара сапог поменьше побежала в сторону скал.

– Значит, Рэндальф нашел штормовичку? – спросил мужчина, подойдя к паре женских сапог. Она резко отступила назад, но мужчина снова приблизился и добавил: – Ну что ж, удача нам улыбнулась. Не хотелось бы из-за нее нападать на «Оленя», а?

– Держись от меня подальше, Динс.

Мужчина засмеялся:

– Я видел, как ты на меня смотрела, и должен сказать, что не против.

– Не против, чтоб я вбила обратно в глотку твои мерзкие слова?

Женщина произнесла это ровно и спокойно, голосом, совершенно лишенным эмоций. Тем не менее направление шагов Динса резко сменилось.

Я опустил голову, стараясь не рассмеяться. Позади меня Пенн зажал рот рукой, пытаясь заглушить сдавленный смешок.

– Да я ничего такого не имел в виду, – торопливо сказал Динс.

– Уж будь уверен.

Мое веселье улетучилось, как только до меня дошло, о чем они говорили. Значит, команда Лирра знала, что наш «Олень» стоит в порту. Ладно, мы и не пытались прятаться. Но штормовичка, которую они упомянули, неужели Мэри Ферт? И чего Лирр хотел от нее?

Ответ пришел сразу же. Видимо, именно Лирр был тем загадочным гостем, который отказался от приглашения Каспиана. Он узнал, что капитан Слейдер в порту, и не рискнул появиться на аукционе. Или просто решил, что похищение женщины обойдется дешевле.

Но зачем такому человеку, как Лирр, понадобилось покупать штормовичку? Все знали, что у него уже есть погодный маг на борту, а еще – личное убежище на Южных Мерейских островах, где он жил как король. Может быть, его нынешний маг неожиданно умер и пират из-за этого застрял в Аэдине в начале зимы?

Я оживился. Если у Лирра больше не было погодной ведьмы, наши шансы захватить его сильно выросли.

Женщина снова заговорила.

– Штормовичка должна быть у нас до того, как «Джульетта» выйдет в открытое море, – сказала она безапелляционным тоном и отвернулась, чтобы проследить за разгрузкой повозки.

Я посмотрел на Пенна и по его взгляду понял, что он пришел к тем же выводам.

– Мистер Пенн, пожалуйста, отзовите наших людей и вернитесь к лошадям, – тихо скомандовал я, углубляясь в лес. – Затем поспешите на корабль. Предупредите капитана Слейдера, что наша цель здесь, пират готовится к отплытию и намерен напасть на «Джульетту».

– Так точно. А вы, сэр? – прошептал Пенн.

– А я лично предупрежу капитана Рэндальфа.

* * *

В гавань пришел шторм, и мне пришлось полностью укутаться в плащ. С небес обрушился снежный водопад, он низвергался из тяжелых серых туч, ударяя о волны и вздымая клубящиеся вихри. В них утонули сгрудившиеся в кучу дома Уоллума и покачивающиеся корабли на причалах, рев ветра заглушил все звуки.

Тяжело дыша, я пробирался в конец пристани, где должна была стоять шхуна Рэндальфа. Холод пронизывал до костей и обжигал лицо. Я вскинул руку, чтобы прикрыть глаза, и прищурился, пытаясь хоть что-то разглядеть сквозь бурю. Корабля не было. Когда я понял это, сквозь ветер донесся женский голос, низкий, приятный и печальный. Я опустил руку и уставился на море, пытаясь разглядеть в нем Мэри Ферт, заклинающую голосом шторм и выводящую судно Рэндальфа из Уоллума.

Контрабандист, должно быть, узнал, что Лирр придет за ней. Сначала я почувствовал облегчение, но оно быстро сменилось разочарованием. Я снова потерял эту девушку. Остался только ее голос на ветру – невнятные слова, дразнящие слух.

Постепенно ветер стих, и рядом со мной возник силуэт. Юноша был без шапки, и ветер трепал его светлые волосы. Но в его глазах читалось удовлетворение, мрачное удовлетворение человека, который и выиграл, и проиграл.

– До меня дошли слухи, и я предупредил Рэндальфа, – сообщил Чарльз Грант, засовывая руки в карманы. – Прошу прощения, что испортил ваш героический порыв. На случай, если вас это утешит, скажу, что вы выглядите весьма благородно.

Я открыл было рот, чтобы ответить резкостью, но поймал себя на утешительной мысли: по крайней мере, штормовичка спаслась. Если не от Рэндальфа, так от Лирра точно. И главное, что Рэндальф знал об опасности. А мне пора возвращаться на свой корабль.

Без погодного мага «Олень» не мог победить бурю, но и Лирр не мог. Как только погода улучшится, мы будем готовы встретиться с ним и сделаем все, чтобы он больше никому не угрожал, а мое имя наконец будет ассоциироваться с чем-то хорошим, с чем-то заслуживающим уважения.

– И зачем же, – спросил я Гранта, отворачиваясь, – вы предупредили их?

Грант пожал плечами:

– Мэри Ферт спасла мне жизнь. Я решил, что пора возвращать долги.