Цитаты из книги «Татуировщик из Освенцима»

Увидев ее сопротивление, он опускает руки. Она снова наскакивает на него, на этот раз прижимает его к стене и пытается сорвать с него рубашку. Ошеломленный Лале хочет отодвинуться, но она изо всех сил прижимается к нему, страстно целуя. Тогда он приподнимает ее снизу, и она обвивает его ногами за талию и жадно целует, прикусывая его губы. Лале ощущает вкус крови, но отвечает на поцелуи. Наткнувшись

ближайшие нары, они вместе падают на них, срывая одежду друг с друга. Они занимаются любовью со страстным отчаянием, не в силах более сдерживать жгучее желание. Два человека, стремящиеся к любви и близости, боятся, что никогда этого больше не испытают. Все это скрепляет их преданность друг другу, и Лале в этот момент понимает, что может любить только ее. Это усиливает его решимость встретить следующий день, и следующий, тысячу дней – столько, сколько понадобится, чтобы сбылись его слова, сказанные Гите: «Стать свободными, чтобы заниматься любовью, когда захотим и где захотим

Ты в порядке? – Нет, не в порядке, мать вашу! Вы – подонки. Скольких еще из нас вы намерены убить? – Вижу, ты удручен. Барецки – простой необразованный парень. Но у Лале в голове не укладывается, что эти люди, на лицах которых они только что видели следы агонии, чьи тела искорежены смертной мукой, не вызывают у Барецки никаких чувств. – Давай пошли, – говорит Барецки. Лале берет себя в руки, чтобы идти рядом с ним, но не смотрит на попутчика. – Знаешь что, Татуировщик? Готов поспорить, ты единственный еврей, который дошел до печи и вышел из нее. – Он громко смеется, хлопает Лале по спине и широкими шагами направляется вперед.

Их приводят к массивной стальной двери. Перед ней стоит караульный. – Все в порядке, весь газ вышел. Нам нужно отправить их в печи, но мы не можем, пока ты не разберешься с номерами. Караульный открывает дверь для Лале и Барецки. Выпрямившись в полный рост, Лале смотрит

Барецки в упор и делает широкий жест рукой слева направо: – После вас. Барецки хохочет и хлопает Лале по спине: – Нет, после вас. – Нет, после вас, – повторяет Лале. – Я настаиваю, Татуировщик. Эсэсовец широко открывает двери, и они входят в помещение, напоминающее пещеру. Оно заполнено телами – сотнями обнаженных тел. Они навалены друг на друга, конечности скрючены. Неподвижный взгляд мертвых глаз. Мужчины, молодые и старые, внизу дети. Кровь, рвотные массы, моча и фекалии. Все помещение пропитано запахом смерти. Лале пытается сдержать дыхание. Легкие горят. Ноги под ним вот-вот подогнутся. – Вот черт! – восклицает за его спиной Барецки. Это одно слово из уст садиста лишь увеличивает бездну бесчеловечности, в которую погружается Лале.

– Я всего лишь смиренный слуга СС. Ты, Татуировщик, сейчас под протекцией политотдела, подотчетного только Берлину. Тебе повезло в тот день, когда француз представил тебя Хустеку и рассказал, что ты такой умный, говоришь на всех этих языках

Постоянно носи с собой этот чемоданчик, говори, что ты из политотдела лагеря, и никто тебя не тронет. Каждый вечер приноси нам списки, но чемоданчик держи при себе. Стоящий рядом Барецки фыркает: – Это правда, с этим портфелем и этими словами тебе никто не страшен. Разве только я, конечно. Если напортачишь и доставишь мне неприятности, тебя не спасут ни портфель, ни

Похоже, моя судьба в твоих руках, – рычит офицер. – Что скажешь на это? – Постараюсь вас не подвести. – Постараешься? Больше, чем постараешься. Просто ты меня не подведешь. – Да, господин. – В каком ты блоке? – Номер семь. – Когда здесь закончишь, я покажу тебе твою комнату в новом блоке. Теперь будешь жить там. – Меня устраивает мой блок, господин. – Не дури. Как татуировщику, тебе понадобится охрана. Теперь ты работаешь на политическое крыло СС. Черт, может, и мне надо тебя бояться! – Он вновь ухмыляется.

О-о, зеленые – хуже всего. Это уголовники: убийцы, насильники, всякие такие. Из них получаются хорошие охранники, поскольку люди они ужасные. – Помолчав, он продолжает: – Другие попали сюда из-за своих антифашистских взглядов. Они носят красный треугольник. Есть немного с черным треугольником – это лентяи, которые долго не протянут. И наконец, есть ты и твои друзья. – Мы носим желтую звезду. – Да, вы носите звезду. Ваше преступление в том, что вы – евреи. – А почему вы не носите никакого знака? – спрашивает Лале. – Мы просто враги, – пожимает плечами Андрей. – Они унижают нас тем, что раздают всем нашу военную форму, – фыркает Борис. – Хуже этого нельзя было придумать.

Я – комендант Рудольф Хёсс. Я – начальник здесь, в Освенциме. На воротах, через которые вы только что прошли, начертано: «Труд