Цитаты из книги «Татуировщик из Освенцима»

Как ее зовут? – Мою девушку? Не знаю. Мы пока не встретились.

Жалко, если моя жизнь тоже закончится в этой вонючей дыре.

Мы все в одной гребаной лодке.

– Что ты хочешь этим сказать – героиня? Она не героиня, – произносит Гита с некоторым раздражением. – Просто она хочет жить. – И это делает ее героиней. Ты тоже герой, моя дорогая. То, что вы обе пытаетесь выжить, – это нечто вроде сопротивления нацистским подонкам. Выбрать жизнь – значит проявить неповиновение, своего рода героизм.

Он отрезал мои долбаные яйца, Лале, – говорит Леон твердым голосом. – Когда тебе отрезают яйца, ты почему-то теряешь аппетит.

Когда работа завершена, Лале выходит из здания и снова смотрит на огороженный участок. Он пуст. Лале падает на колени, чувствуя позывы к рвоте. Ему нечего извергать: единственная жидкость в его теле – это слез

Слишком поздно для тех, кто умер сегодня, но, может быть, их смерти будут не совсем напрасными. Запомни эту мысль. Вставай с ней завтра утром, и на следующее утро, и на следующее.

И вот в воскресенье он видит ее. И сразу ее узнает. Она с группой девушек – все с бритыми головами, в одинаковой простой одежде – идет ему навстречу. Она ничем не отличается от остальных, за исключением глаз. Черных. Нет, карих. Он никогда не видел таких темных карих глаз. Во второй раз они заглядывают друг другу в душу. Сердце Лале на миг останавливается. Они никак не могут оторвать взгляд друг от друга.

Он понимает, что за ним долг, который он не в силах отдать здесь и сейчас, а практически – никогда. Он засыпает под задушевные еврейские песнопения людей, не утративших веру.

Боюсь, не смогу. Оставлять на теле шрамы, причинять кому-то боль… Знаешь, это трудно.