Роса смотрела вслед уходящему Каю и еле сдерживалась. Как ей хотелось сейчас побежать за ним следом в замок! Но тогда пришлось бы объясняться с Ба, а Роса слишком привыкла, что ей не верят, чтобы хотя бы попробовать. Она знала, бабушка переживает, что она никогда не оплакивала Инея (подслушала ее разговор с сэром Эмериком). А Роса не видела никакого смысла в слезах, ведь они не могли помочь ей скорее найти брата, но говорить такое бабушке она не рисковала. Девочка уже давно приняла как данность: Иней может надеяться только на нее одну.
Роса вспомнила, как Кай на нее посмотрел, и задумалась. Не будь он таким добрым, то выражение лица можно было бы принять за жалость. Она сомневалась, что Кай верит ей больше, чем бабушка, а если версию с заклятием не принимает даже волшебник, неужели ей удастся убедить кого-то еще?
Решено: она вернется к тому окну, как только получится сбежать, и будет ходить к нему при любой возможности.
Роса поспешила вернуться в дом и неслышно вспорхнула по лестнице, перепрыгнув через скрипучую верхнюю ступень.
– Никогда не думала, что мне придется развлекать прославленного волшебника у себя за столом, – послышался голос Ба из глубины темной веранды.
Роса застыла, не убрав ладони с ручки двери. А вдруг Ба слышала, о чем она разговаривала с Каем? Если так, то будет ли она пытаться воспрепятствовать их следующей встрече?
– Кай хочет, чтобы я поучила его обращению с драконами в зверинце, – медленно проговорила она. – Хочет понять, как они мыслят. Говорит, так ему будет легче с ними сражаться. Можно ведь?
Кай выразился не совсем так, но и враньем это назвать было нельзя. В итоге Роса осталась довольна своей сообразительностью. Бабушка выпустила дым из трубки и откинулась на спинку кресла-качалки.
– Мне лично все равно. С его стороны очень любезно прийти и попросить, вот что я скажу. Мог бы ведь просто сообщить директору о своем желании, и нам бы спустили приказ.
Роса об этом не подумала. Возможно, Кай смущался, что нуждается в помощи прислуги.
– Я даже и не представляла, что он такой, – призналась бабушка.
– И я, – согласилась Роса.
– Ах, большинство их вовсе не такие, – задумчиво протянула бабушка. – Те великие волшебники, про которых говорится в пророчествах. – Она пристально посмотрела на внучку. – Знаешь пророчество?
Роса нахмурилась. Все знали пророчество.
– Кай убьет Зияющего дракона.
Бабушка снова пыхнула трубкой и усмехнулась:
– Того самого дракона, который на прошлой неделе проглотил троих лучших рыцарей короля.
– То есть ты не веришь в пророчества?
– Ну почему же, очень даже верю, – ответила бабушка. – Я давно живу на земле и много раз наблюдала, как они сбываются. Но еще я знаю наверняка: когда речь заходит о пророчествах, да и во многих других случаях, человек часто слышит лишь то, что желает услышать. Что там говорить, некоторые даже не знают слов этого пророчества, но при этом с радостью верят, будто страшного дракона погубит какой-то хлюпик.
Роса задумалась. Вполне могло оказаться, что пророчество в некотором смысле неверно. Вдруг оно касается совсем другого мальчишки? Провидец, который высказал его, не кто иной, как Тальесин, был известен не только своей мудростью, но еще и странным поведением. Например, он предпочитал спать на вершинах гор безо всякой одежды, чтобы полностью слиться с природой. Да, конечно, Тальесин произнес свое пророчество прямо у кроватки Кая, когда тому едва исполнился месяц, и свидетелями этого чуда были не только члены семьи, но и несколько слуг. Но что, если старый провидец пришел не по адресу?
– Ба, а ты знаешь, как звучит пророчество?
Бабушка выпустила большое облако дыма. На мгновение Росе показалось, что она не произнесет ни слова. Но бабушка заговорила, и пока не затих последний звук, она не спускала глаз с темного леса.
Ветры слабые дальше других улетят.
Самый смирный охотник добычу настигнет.
Лишь незнатного звезды к себе приютят,
В его сердце лес дремучий возникнет.
Ни клинок, ни заклятье уже не прервет
Эту песню пустую в глуши.
В канун тринадцатой зимы падет
Зло пред отроком звездной души.
Бабушкин голос затих. Роса чувствовала, как слова пророчества омывают ее прохладной щекочущей волной – они были по-настоящему волшебными, безо всяких сомнений.
– И что же все это значит? – спросила она.
– В первом четверостишии говорится про Кая. Во втором – про Зияющего дракона.
– Эту песню пустую… – задумчиво повторила Роса.
Поющих чудовищ было много, но казалось невероятным, что в их числе смог оказаться Зияющий дракон. При помощи пения чудовища обычно убаюкивали жертв, но никак не устрашали. Однако ничто так не пугало людей, как рассказы о песне Зияющего дракона, которая считалась предвестником смерти. Рыцари, сражавшиеся с драконом, рассказывали, что их павшие товарищи в свой последний миг восхищались красотой этой песни, но никто из выживших ее не слышал.
– Но я все равно не вижу в этом смысла, – сказала Роса. – Во-первых, Кая нельзя назвать незнатным. Он ведь самый известный волшебник в Эрири.
– Об этом ты лучше его самого спроси, – отозвалась бабушка совершенно бесстрастно. – Аты ведь знаешь, дитя мое, что такое Тихолесье?
Роса нахмурилась. В этом вопросе ощущалась какая-то загадочность, как и в пророчестве.
– Он живее прочих лесов, – продолжала Ба. – Он живет в чудовищах, точно так же как и чудовища живут в нем. Они не одно и то же, но связаны. Представь-ка грибы и бревно, на котором они растут. – Бабушка выпустила облако дыма. – Они питаются друг другом. Зияющий дракон – существо жестокое и злобное, а еще – сильное. С тех пор как он пришел сюда с севера, лес стал мрачнее. В нем стало больше гнева. Зияющий дракон меняет его, меняет день за днем.
– Да, я знаю, – ответила Роса.
Она чувствовала, что Тихолесье становится все свирепее из года в год. Девочка ощущала это всякий раз, когда оказывалась в его глубине. Тропы делались все более скользкими, а деревья все чаще норовили зацепить или преградить путь в тот самый момент, когда пора было бежать. Ядовитые ягоды вытеснили почти все съедобные.
– Но какое это имеет отношение к Каю?
– Да самое прямое, – фыркнула бабушка. – Каю на роду написано убить Зияющего дракона, и это все прекрасно, но, когда начнется битва, ему придется сражаться не только с драконом, но и с самим лесом.
Роса сидела молча, как громом пораженная. Ей стало жаль Кая, этого тихого, стеснительного мальчика. Его размажет в этой битве. От него и мокрого места не останется, даже обгоревшего следа на лесной подстилке, повторяющего его исчезнувшие очертания.
– А теперь иди, дитя мое, – угрюмо велела бабушка. – Мне нужно немного покоя и от драконов, и от оглоедов.
Ба переключила внимание на трубку. А Роса поторопилась к свету и теплу домика, радуясь, что пророчество можно оставить снаружи, во тьме.
Роса всю ночь вертелась в постели и встала за час до рассвета, даже раньше бабушки. Она поднялась по тропинке к замку в сонном полузабытьи, притворяясь, что снова идет по заданию старшей экономки.
Инея в окне эркера не оказалось. Роса выкрикивала его имя, колотила кулаками в толстое стекло, пока по нему мелкой рябью не побежали трещинки, и даже попробовала обыскивать другие окна в том коридоре, насколько вообще можно обыскать окно. Когда она возвращалась домой, ей было больно глотать от разочарования.
От полного отчаяния ее удерживало обещание Кая. Они увидятся сегодня вечером. Если кто и сможет вызволить Инея и снять заклятие, так это Кай Морриган.
В то утро зарядил дождь, обмотав горы лентами тумана. Однако работу нужно было делать в любую погоду, поэтому после завтрака Роса выбралась на улицу. Они с Киффином сегодня были дежурными, настало время в очередной раз омывать зверинец морской водой. У основания горы уже ждали рыбаки из Ир Ауримор со своей повозкой, груженной бочками.
Роса волочила морскую воду вверх по горной тропе, низко наклонив голову, чтобы капюшон не сдуло ветром, и не могла поверить, что они с Каем действительно заключили договор. Все казалось сном. Неужели он действительно стоял в огороде среди бабушкиных капустных грядок в волшебном свечении? Она бы всерьез усомнилась в своем здравом рассудке, если бы Эмис все утро не ныл, что с ужина почти ничего не осталось, и не винил в этом Кая.
– Что нового, малышка Мейлог? – крикнул один из рыбаков, старый моряк по имени Анурин.
Роса сняла с тележки еще одну бочку, смахивая с ресниц капли дождя.
– Да ничего.
– Точно? – Мужчина сощурился. – А в чем это у тебя руки перемазаны?
Роса опустила взгляд. Просто слегка грязные руки, едва ли в этом было что-то необычное.
– Ты сияешь, девочка моя, – объяснил Анурин. – Как свежевыпавший снежок, как яблочко в карамели. Как форель в морской глубине…
Его голос стал тише и превратился в бормотание. Анурин был хороший человек, но немного сумасшедший. Роса обменялась взглядами с его дочерью Сереной, та приветливо улыбнулась.
– Какой он сегодня добрый, – сказала она, вздохнув, и достала что-то из мешка. – Вот держи. Я подумала, вам, детишкам, не помешает немного отдохнуть от угольков, которые печет ваша бабушка.
Она протянула Росе что-то, завернутое в бумагу, и девочка уловила аромат морского хлеба. Серена делала его своими руками, и он выходил мягким, словно пена, а сверху был посыпан солью, добытой из моря. У Росы заурчало в животе. Серена часто приносила угощения для семейства Мейлог, когда бывала в этих краях, и ее морской хлеб успел стать настоящей легендой.
Серена наклонилась к уху девочки и шепнула:
– Отломи половину и спрячь в карман, а Эмису скажи, что я скормила ее курам. Иначе и крошки не попробуешь.
Роса улыбнулась. Ей нравились Серена и Анурин. Их бедная ветхая деревушка Ир Ауримор стояла на берегу залива, напоминавшего зубастую пасть, и была почти полностью окружена Тихолесьем. Лишь узкая полоска незаросшей земли вела оттуда к южной дороге. Бабушка говорила, что лес однажды поглотит деревушку, и часто намекала Серене, что пора переезжать в один из южных рыболовецких городков. Роса надеялась, что Серена послушает совета.
Девочка повернулась, чтобы уйти, но Анурин внезапно схватил ее за руку.
– Они не такие, как мы, – предостерегающе пробормотал он.
– Что? – моргнула Роса.
– Мы – земля, а они – горы. Свяжешься с ними и уже никогда от них не отвяжешься.
– Я… Я не понимаю, о чем вы. – Роса и впрямь была растеряна.
– Я же вижу, – пробубнил он. В его взгляде не было безумия, только странная внутренняя сила. – Волшебство. Не само волшебство, а след, который оно оставляет, стоит нам его коснуться. Ты вся им обрызгана, как росой. Люди считают, что я брежу, но это не так, уж не в этом случае точно.
Роса поежилась. Сразу вспомнилась их договоренность с Каем. Разумеется, старик не мог о ней знать. Она снова опустила взгляд, как будто хотела рассмотреть на грязных мозолистых руках волшебное сияние.
– Па, оставь ребенка в покое, – вмешалась Серена. – Прости, милая.
Роса покачала головой и улыбнулась. Уходя, она услышала за спиной:
– Мы как земля, малышка! Грязь не должна сиять.
Почти все утро ушло на таскание бочек в зверинец, после чего нужно было окатить морской водой стойла. Для этого требовалось сначала перевести в другие места чудовищ, потом заменить солому, постирать подстилки в реке и развесить их на веревке, не теряя бодрости духа. Мейлоги убирали стойла каждую неделю, но морскую воду использовали только раз в месяц. Она должна была тонким слоем покрыть весь пол зверинца и простоять так какое-то время, чтобы пропитать каждый камень. Гончие Аннуна выли, а Амфизель причитала о коллекции засушенных цветов, разложенных на полке в ее стойле. Росе пришлось переносить в безопасное место весь гербарий, цветок за цветком, пока Амфизель неотрывно следила за каждым ее движением, словно коршун, оберегающий своих птенцов.
О проекте
О подписке