10. Ольга

Так прошло еще два года. Два самых трудных года в моей жизни. Безысходности, тревоги и неизвестности.

Мне следовало смириться со своей судьбой. Но я не могла. Не могла. Внешне я была абсолютно спокойна. А внутри меня гремел настоящий бунт, даже не протест. Меня рвало от моей беспомощности, от тоски по отцу, бабушке и… Максу.

Я снова начала писать стихи, чтобы хоть как-то освобождаться от душевных терзаний. Много писала. На бумаге. Любые гаджеты в доме Вирьена были под запретом, даже у прислуги. Только у охраны были сотовые. Телевидение только кабельное. Несколько каналов в основном с мультиками. Я даже не знала, что происходит в мире. Кто сейчас популярен? Путин все еще президент? Что с экономикой? Где сейчас война?

Может быть Россия нападет на Францию, и я спасусь? Эта бредовая идея была единственным выходом из моей тюрьмы.

Чтобы как-то справляться со стрессом, я начала выпивать. Сначала немного, затем много, бросая Варю на Надин. Я не помню сколько это продолжалось. В один прекрасный день я обнаружила на баре Алонсе огромный навесной замок. На мой вопрос, что это за хуйня, прислуга сообщила, что мой муж распорядился оградить меня от спиртного. Так я лишилась своей единственной радости в жизни.

Тогда я ударилась в спорт. О! Впадать из крайности в крайность – это мы умеем! Изматывала себя настолько, чтобы спать без сноведений, чтобы не лежать полночи в темноте, жалея себя и проклиная Анвареса и Вирьена.

Я похудела и пришла в ту форму, о которой мечтала. Анварес был вообще в восторге.

Он навещал меня не так часто. Каждый раз я боялась, что он скажет, что развелся, но он не говорил. Я уже начала волноваться о том, что он передумал, потому что, как он и говорил, свыклась с этой мыслью.

За это долгое время мы сблизились. Пока что только духовно. Мы много разговаривали, иногда мужчина оставался на ужин. По моей просьбе, вместо цветов, он всегда привозил мне выпить, за что мне нравился еще больше. Однажды я даже сварила для него борщ в залог наших хороших отношений.

Анварес всегда держал себя в руках. Он не пытался меня трахнуть. Он предпринимал всего одну попытку меня поцеловать.

– Я замужем, Иисус, – напомнила я тогда мексиканцу. – Пока мы не поженимся не смей меня трогать! Я тебе не уличная потаскуха!

Было очень рискованно так резко отказывать этому горячему мужчине, но неожиданно для меня, Анварес оценил мою неприступность по-своему.

– Я знал, что ты достойная женщина! – сказал он. – Значит и мне изменять не будешь! Сколько ты уже без мужчины? И держишься? А у нас будет секс! Такой горячий, о каком ты и подумать не можешь!

О! Я, блядь, даже не сомневаюсь! Если он меня не смел лапать, то смотрел всегда так, что колени подгибались!

При каждей нашей встрече я задавала Анваресу неизменный вопрос. Когда вернется мой пока еще муж Алонсе? И каждый раз Хесус не мог сказать мне ничего определенного.

Меня это жутко бесило!

Вот и сегодня он только пожал плечами в ответ. Да когда уже хоть что-то поменяется?

– Мне кажется или тебе уже не терпится, чтобы мы поженились? – прищурившись спросил Хесус.

Мы сидели на диване в кабинете Алонсе. Он курил сигару, а я лакала Кальвадос, который принес мой гость.

– Мне надоело жить в ожидании, – поправила я мужчину.

– Мне тоже! – сказал Анварес и неожиданно схватил меня за талию и прижал к себе. – Чувствуешь, женщина, как мне надоело?

Хесус положил мою руку на свою ширинку, вставшую бугром. Я вспыхнула и убрала руку.

– Иисус, мы же договорились! – пробурчала я, дрожащим голосом.

Мужчина ничего не ответил. Он притянул меня к себе за шею и властно поцеловал. У меня все внутри перевернулось от этого поцелуя. Мне безумно понравилось целоваться с ним. Это давно позабытое чувство, когда ты кому-то пренадлежишь, кому-то сильнее тебя, тому, кто сможет о тебе позаботиться, снова поселилось во мне.

Больше я его не отталкивала. Я запустила руку в его волосы и застонала от удовольствия. Хесус расценил это, как сигнал к продолжению. Он вынул из-за пояса пистолет, который всегда был при нем, бросил на небольшой столик у дивана, и расстегнул свою рубашку.

– Потрогай меня, Хельга! – рвано выдохнул мужчина, прикладывая мои руки к своей груди. Я нервно сглотнула и подчинилась. Он все равно меня трахнет рано или поздно. Так чего тянуть? Надеяться больше не на что. Трогала я его с удовольствием. Это мужское тело было потрясающе твердым и мощным. – О, моя девочка! – простонал Хесус. – Иди ко мне!

Он повалил меня на диван, нависая сверху. Его руки задирали мое платье, а меня всю трясло от смешанных чувств. Сейчас произойдет что-то невообразимое. Я отдамся мужчине, и это будет не Макс. Хесус страстно шептал мне что-то по-испански в шею, а его руки потянулись уже к моим трусикам.

Страсть Хесуса захлебнулась выстрелом, прогремевшим совсем рядом. Он дернулся и обмяк, заваливаясь прямо на меня. Замершее в предсмертной гримассе лицо Анванеса мне не забыть до конца дней. Я завизжала и забилась в истерике, пытаясь вылезти из-под безжизненного тела мужчины.

С трудом, но все же мне удалось это сделать. Боже! На нас напали? Что происходит? С пола я подняться не успела. Меня отшвырнуло обратно от пощечины.

– Долбанная шлюха! – сквозь звон в ушах услышала я голос Алонсе. Это он? Он убил Хесуса? – Как ты посмела? – Мне прилетела еще одна оплеуха, да так, что я влетела лицом в столик. – Молись, тварь! Сейчас отправишься следом за своим любовником!

Перед глазами все поплыло. Я на автомате прикоснулась к своему лицу, трогая ушибленный лоб. Я выпила достаточно, поэтому кровища хлестала чуть ли не фонтаном из рассеченной брови.

«Вот и все, Олька!» – Услышала я мамин голос в своей голове. «Вот и все!»

Нихуя не все! Мой мозг отказывался принимать смерть. Нет.

Я оперлась руками на столик. Нужно подняться на ноги, во что бы то ни стало! Пистолет! Пистолет Хесуса!

Я сделала это не раздумывая и хладнокровно. Рука уверенно взяла ствол, я развернулась и выстрелила в Алонсе. Он даже испугаться не успел. Схватился за грудь, на которой расплывалось красное пятно и медленно осел на пол, выронив пистолет.

Он был еще жив, когда я подползла к нему.

– Скажи, где мои документы, и я вызову неотложку! – предложила я сделку Вирьену.

– В сейфе, – прохрипел он. – Код 456- 15—12.

Я макнула палец в собственную кровь и написала код на руке. Кто ж запомнит столько цифр? Скорую я вызывать не собиралась.

Сидела рядом с Вирьеном и смотрела, как он умирает. В голове не было ни страха, ни сожалений о содеяном. Я налила себе выпить. Опрокинула стакан залпом, затем намочила край подола платья ромом и протерла пистолет Хесуса. Тщательно, не торопясь.

Пистолет я вложила в еще теплую руку мексиканца и сжала его пальцы так, чтобы пистолет выстрелил снова. Нужно было все же позвать на помощь и вымыть руки. На них должны были остаться следы пороха.

– Вот теперь все! – прошептала я.

11. Ольга

Весь дом стоял на ушах! Но пока я не позвала на помощь охрану, никто не посмел войти в кабинет Алонсе, хотя выстрелы слышали все.

К тому времени, как приехала полиция и скорая Вирьен скончался, а я вымыла руки и проверила сейф.

Алонсе хотел жить, поэтому не соврал. Я нашла документы, и свои, и Варины, и немного наличности- около 50 тысяч евро. Я рассчитывала найти еще и паспорт Надин, но его не было.

На вызов примчался сам комиссар. Я отказалась от госпитализации. Медбрат обрабатывал мою рану на лице, когда Поль вошел в гостиную.

Бертран едва поздоровался со мной, сразу помчавшись на место преступления, где уже вовсю работали криминалисты.

Я мысленно раз за разом прокручивала в голове то, что случилось. В тюрьму мне совсем не хотелось, поэтому я пыталась вспомнить любые мелочи, за которые меня мог бы «подтянуть» комиссар.

Голова начала болеть, и соображала плохо. Глаз почти заплыл, но меня это беспокоило меньше всего.

Господи, что же теперь будет? Деньги у меня теперь есть. Я могу нанять самого лучшего адвоката, но все равно было страшно.

– Как вы себя чувствуете, мадам? – подошел ко мне комиссар. – Я должен вас допросить. Вы в состоянии ответить на мои вопросы?

Я кивнула, и когда медбрат закончил со мной, Поль сел на освободившееся место на диване. По другую сторону от меня расположился молодой капитан с планшетом в руках. Он записывал мои показания.

Вопросы комиссара были стандартные. Что случилось и как.

Я сказала, что Анварес пытался меня изнасиловать, Вирьен заступился, и они перестреляли друг друга.

У меня «откатали пальчики», взяли анализ слюны, смыв с рук на следы пороха и отпустили, но я не ушла к себе до тех пор, пока не увезли тела и не уехала полиция.

Было около пяти утра, когда все закончилось. Мой недопитый кальвадос увезли криминалисты, как и стакан из-под него.

Я вызвала начальника охраны, велела ему разыскать лом и сорвать на баре замок. Мой приказ был выполнен незамедлительно. Это означало, что в доме теперь я полноправная хозяйка.

Мое лицо выглядело не лучшим образом. Не хотелось светиться перед дочкой в таком виде, поэтому я попросила перепуганную до смерти Надин за ней присмотреть, «догналась» виски и легла спать. Едва ли я бы смогла уснуть трезвая, поэтому напиться пришлось знатно.

Я так нажралась, что когда ранним утром приехал Жак, меня не смогли добудиться, и парень уехал ни с чем. Слава богу у охраны хватило мозгов не пустить его в дом.

Утором я опохмелилась. На этом мой запой закончился. Нужно было взять себя в руки, пока все не утрясется. А утрясать нужно было многое.

Комиссар приехал через два дня. Один. Я поняла, что не за мной, поэтому выдохнула с облегчением. В кабинете отмыли кровищу, как будто и не было ничего. Я пригласила Поля туда, гадая чего он приперся.

– У меня хорошие новости, мадам, – сказал Поль, присаживаясь на тот самый диван. – С вас сняты все подозрения. Я могу закрыть дело.

– Ну, так закрывайте, – ответила я, ликуя в душе.

– Жак Морель настаивает на более тщательном расследовании, – известил меня комиссар.

Вот ведь гаденыш! Кормушка пацана опустела. Даже его крутая тачка осталась в гараже Алонсе, вот он и мечется.

– А кто он такой этот Жак? Родственник Алонсе? На каких правах он что-то требует? – уточнила я.

– Видите ли в чем дело, мадам… Вы все устроили безупречно, придраться не к чему. У вас даже нет мотива. – Комиссар говорил, а сам внимательно следил за моим лицом. Это единственное, чем я могла себя выдать. – Но вы не учли один факт. Вы вложили пистолет в правую руку Анвареса, а он был левшой. Разве вы не знали?

Вот ведь, блядь! Я это знала! Знала же!

– Вы пытаетесь меня шантажировать? – усмехнулась я, а внутри все захолодело. – Что вам нужно? Денег? У меня их нет.

– Ваш муж был очень богат, – напомнил комиссар.

– Сколько вам предложил Жак? – Комиссар не ответил. – Я могу вам предложить 40 тысяч евро. – Лицо Поля неприятно сморщилось, учитывая то, что Алонсе был миллионером. Я открыла сейф и достала деньги. Затем подошла к Полю и положила их рядом с ним на диван. – Берите, мёсье Бертран, и проваливайте! Больше мне нечего вам предложить. Я понимаю, что вы так же, как и мёсье Морель, остались теперь без поддержки моего мужа, но больше вы не получите ничего. Вы сегодня же закроете дело или я нанимаю адвоката. И у меня есть свидетель, который подтвердит, что Иисус Алварес прекрасно владел оружием, как правой, так и левой рукой. Надин Тома, вы должно быть наслышаны о ней?

– Надин? – вытянулось лицо Бертрана. – Она жива?

– Не сомневайтесь! И готова дать показания, хоть сейчас! Если меня посадят, вам это ничего не даст. Абсолютно ничего! Так что ступайте, комиссар! Пока ваши грязные делишки, которые вы вели с моим мужем, не всплыли наружу тоже. Кто знает, что мне удасться найти еще в его кабинете?