Газеты «Северный Кавказ» и «Казбек» накануне и в период первой русской революции

Несомненный интерес для понимания значения первой русской революции представляет изучение опыта легальных провинциальных газет, которые не только вели и сохранили на своих страницах захватывающую летопись событий великих дней революции, но и в определенной мере содействовали наступлению этих дней. К числу таких местных изданий по праву следует отнести ставропольский «Северный Кавказ» и владикавказский «Казбек», опыт которых исследован и оценен еще далеко не в полной мере.

«Северный Кавказ» был одним из лучших провинциальных изданий России конца XIX – начала XX в. Издававшаяся с 1884 г. Д. И. Евсеевым и В. В. Берком, эта газета на первых порах мало чем отличалась от многих других органов провинциальной печати, уделявшей основное внимание «местным нуждам». В поле ее зрения попадали лишь частные вопросы, связанные с жизнью края. «Благонадежность» газеты и ее издание не вызывали сомнений ни у администрации, ни у цензуры. Однако с приходом в «Северный Кавказ» великого осетинского поэта и революционного демократа Коста Хетагурова (в 1893 г.) характер и направление газеты резко переменились. В ней чаще стали появляться публикации, обличительный пафос которых был открыто направлен против самодержавного строя. В начале 1896 г. Коста по заключенному между ним и Д. И. Евсеевым договору стал равноправным совладельцем «Северного Кавказа». Согласно этому договору за Коста Хетагуровым признавалось право «без вмешательства Евсеева» распоряжаться «как относительно распределения труда по составлению нумеров, так и характера сотрудничества»¹, т. е. фактическое руководство газетой перешло в руки Коста, превратившего «Северный Кавказ», по справедливому замечанию В. Н. Цаллагова, в «орган революционно-демократической мысли»².

Влияние Коста Хетагурова на направление газеты и политический характер ее публикаций с особенной силой появилось в 1901 г., оказавшемся последним годом его сотрудничества в «Северном Кавказе». К тому времени ставропольская газета своим последовательным демократизмом, смелыми выступлениями в защиту интересов трудовых масс в полной мере подтвердила общественную значимость серьезной местной печати, задачу которой «Северный Кавказ» видел в том, чтобы проводить «определенную мысль в среду самого общества» (Сев. Кавказ. 1901. № 98) и тем исполнить свой долг перед ним.

Под «определенной мыслью» газета подразумевала революционную мысль, но по цензурным соображениям вынуждена была прибегать к таким вот неопределенным формулировкам. Этот вывод подтверждается анализом выступлений самих публикаций «Северного Кавказа», внимательно следившего за всеми течениями общественной мысли и отдавшего явное предпочтение марксизму как истинно революционному учению. Именно этим объясняется возраставший с каждым годом интерес газеты к марксизму, в пропаганде которого, несмотря на цензурные запреты и притеснения, она особенно преуспела в 1901 г.

Начиная с февраля «Северный Кавказ» в течение всего этого года регулярно помещал статьи, популярно разъясняя своему читателю различные аспекты марксистского учения. По преимуществу это были рецензии на марксистские труды или на книги, содержавшие те или иные толкования марксизма. Так, 17 февраля 1901 г. «Северный Кавказ» опубликовал подвальную статью под заглавием «Масарик (философские и социологические основания марксизма)». Автор статьи, подписавшийся псевдонимом Яков Подневольный, сразу предупредил читателя: «Так как Масарик пользовался материалом, который большинству читателей недоступен, то книга его представляет особенный интерес».

Эту же мысль автор конкретизировал и в конце статьи, подчеркнув, что сама по себе книга Масарика представляет интерес лишь постольку, поскольку в ней приводится большое количество извлечений из марксистских первоисточников, позволяющих познакомиться с основами учения Маркса. Отсылая читателей к этой книге, рецензент наверняка учитывал, что не у многих из них окажется возможность взять ее в руки. Поэтому он подробно излагает те или иные положения марксизма, извлекая их из рецензируемой книги. Попутно он с откровенной издевкой комментирует легкомысленные наскоки Масарика на Маркса и его теорию.

Но обратимся к самой статье. Ее автор, не скрывая своего полного согласия с марксизмом, констатирует вначале, что «исторические события, как и явления природы, управляются внутренними скрытыми законами» и что «марксизм ищет движущие причины» этих законов.

Подготовив читателя к восприятию последующих положений, он продолжает: «Следует обращать внимание не столько на мотивы отдельных хотя бы и выдающихся людей, сколько на мотивы, приводящие в движение целые классы в каждом народе». Затем переходит к вопросу о том, «что же такое классовая борьба». И объясняет: «Это – борьба из-за неоплаченной прибавочной стоимости», подробно останавливаясь при этом на Марксовой теории прибавочной стоимости: «Производство прибавочной стоимости (путем найма и эксплуатации их труда) – вот абсолютный закон современного хозяйства. Само собой, кто может нанимать других, заботится о большем количестве прибавочной стоимости, продающие же свой труд отстаивают лишь свои интересы. Борьба этих противоположных интересов проходит красной нитью через всю историю, образуя тот базис, на котором разыгрываются все события политического, юридического, морального и интеллектуального характера». В развитие этой мысли автор добавляет, что и организация государственной власти вызывается классовыми интересами, необходимостью сохранять и защищать положение господствующих в обществе сил.

«Человечество, – подчеркивает он, – только теперь пробуждается от иллюзии своей идеологии, признав производственные отношения реальным базисом всех других отношений (противоречие классовых интересов). Не сознание человека определяет его бытие, а, наоборот, его общественное бытие определяет его сознание».

Изложив таким образом те положения марксизма, которые рецензенту книги Масарика казались наиболее важными, он в конце статьи, словно бы вспомнив об авторе книги, возвращается к самому Масарику.

«По мнению Масарика, – иронизирует он, – марксизм без всякой критики воспринял учение Гегеля, Фейербаха, позитивизм и т. д. Вообще Масарик, если можно так выразиться, ни в чем не согласен с марксизмом. Образцами его критики могут служить его положения, более выставляемые им, чем доказываемые… Например, марксизм неправ, объясняя экономически мораль, культ, церковную организацию, причем Масарик не только не анализирует содержание источников культа и морали, но вообще отделывается словами „это не верно“, „не доказано“ и т. д. Столь же категорически и столь же бездоказательно Масарик заявляет, что общественных классов и борьбы между ними никогда не существовало и не существует. Между тем вся жизнь служит примером обратного положения». Примечательно, что рецензент, опровергая и высмеивая «курьезные доводы» и «нелепые „аксиомы“» Масарика, обличает его как воинствующего «защитника современного строя», как идеолога господствующих классов, заинтересованного в сохранении существующего порядка вещей. Именно этим он объясняет «еще одно открытие Масарика», утверждающего с серьезным видом, что «человек от природы не только охотно господствует, но столь же охотно подчиняется и слушается», т. е. Масарика вполне устраивают порядки, при которых одни охотно господствуют, а другие столь же охотно подчиняются…