Глава третья

Дорога быстро становилась привычной.

Данзен снова вышел из Шуи и направился к своему новому дому в монастыре. Он накинул на голову капюшон и двигался быстрее обычного, понимая, что до наступления темноты нужно отыскать убежище.

Какой бы интерес ни вызывали у него екаи, Данзен предпочитал встречаться с ними при дневном свете. Он отлично помнил, каково это: идти по следам Шедрупа среди Чутамских гор, где ему все время казалось, что на него кто-то вот-вот набросится.

Не то чтобы это ощущение было для бывшего убийцы таким уж непривычным, но он старался по возможности его избегать. Слишком долго он ходил по самому краю.

Вокруг появлялось все больше деревьев, они все плотнее обступали путь, по которому он шел. Дорога отличалась от той, что вела в Чутам. Вдоль нее не было застав, и у Данзена появилось чувство, что он оказался на ничейной земле, где стоило вести себя особенно осторожно.

Он припомнил, что Сарнай назвала это место лесом Асуров. Вообще-то, он и прежде видел его из монастыря – океан деревьев до самого горизонта.

Зная, что направляется в горы, Данзен свернул на развилке вправо и наконец снял капюшон, чтобы лучше видеть по сторонам.

Он любил подобные прогулки, иногда они напоминали ему преследование добычи: он мог двигаться то медленно, то быстро, но всегда вперед, всегда наготове.

С тех пор, как Данзен отправился на восток, его жизнь здорово изменилась. Братство Диюй не жалело средств на его содержание, ведь он был их лучшим убийцей. Но кареты, прислуга и шикарные апартаменты не могли заставить забыть о грязной работе.

Он был убийцей двадцать лет, и смерть не производила на него особенного впечатления. Но возвращаясь в дорогую гостиницу или садясь в карету с собственным кучером, пока его одежду все еще покрывала кровь, Данзен всегда чувствовал себя не в своей тарелке.

Его всегда тревожило такое разделение двух миров: одного, заполненного безжалостными заказными убийствами, и другого – изысканными вещами.

Как много раз прежде, Данзен постарался об этом не думать. Вместо этого он сосредоточился на дороге перед собой. Громадные деревья слева протягивали ветви над тропинкой и создавали островки тени, но воздух и без того был достаточно прохладным, чтобы бывший убийца чувствовал себя комфортно.

И, как и прежде, Данзен продолжал идти вперед. Как всегда.

Примерно через полчаса он заметил молитвенный камень, о котором говорила Сарнай. Перед ним оказалась большая, обмотанная флагами стела с нацарапанными молитвами.

Его охватила внезапная тревога.

Данзен схватился было за Астру, но тут его сразил удар молнии.

* * *

Данзен очнулся с резким вздохом. Голова невыносимо болела. Его руки были связаны за спиной. Кроме того, на шее крепился узел, который, как он быстро сообразил, удерживал кусок ткани, закрывавший его лицо.

Наемник слегка качнулся из стороны в сторону. Снизу раздался голос, наполнивший его ужасом:

– Ты очнулся, – произнес кто-то, и Данзен узнал наемного убийцу по имени Сюнта.

Он наконец осознал, что висит на чем-то вверх ногами, с кляпом во рту.

– Ты всегда был неразговорчивым, – заметил Сюнта. – Что только к лучшему. Не хочу слышать, как ты молишь о пощаде. Знаешь, они думали, что я спятил, решив отправиться сюда. Мол, он-то ни за что не забрался бы так далеко в эту глушь. Можешь в это поверить? Никто даже не подозревал, что кто-то вроде тебя стал бы прятаться на самом краю мира. Дурачье. Сколько я знаю, Норвин отправился куда-то на север. Соко, вероятно, тоже, но тебя это вряд ли волнует.

Данзен вцепился зубами в кляп, но его злость быстро улеглась, пока он придумывал, как освободиться.

Сюнта был молодым и хитрым убийцей. Поглощенный им останец Шуньяты подарил ему способность испускать из ладоней удары молнии. Он прошел тренировку Братства через много лет после Данзена, но Бирен Йеше, бывший наставник Данзена и человек, который его предал, всегда хорошо о нем отзывался. И, как много раз прежде, старый учитель оценил способности молодого убийцы достаточно верно.

Данзен начал раскачиваться из стороны в сторону.

– Скажу честно, – продолжал Сюнта, – не думал, что тебя будет так просто поймать. Нет, прекрати двигаться. Тебе это не поможет. Попытаешься еще раз, и я угощу тебя такой молнией, что ты целый день проваляешься без сознания. Хватит. Так вот, как я говорил, не думал, что ты так просто попадешься. Я добрался до Шуи всего пару дней назад и тут же услышал о человеке по имени Паломник. Поначалу я надеялся, что кто-нибудь захочет назначить награду за его голову. Думал, что, может, перехвачу немного деньжат по пути к своей главной цели. Но потом я заподозрил, что это ты и есть. Иначе и быть не могло. Это как раз в твоем стиле – попытаться исчезнуть на краю света. Мастер Йеше будет рад вновь с тобой повидаться.

Данзен продолжал слегка раскачиваться из стороны в сторону; в голове у него складывался план. Если эта попытка не удастся, придется попробовать что-то другое, как только он очнется после удара молнии.

– Я же велел тебе…

Хотя на лице у него была повязка, Данзен закрыл глаза в надежде почувствовать изменение в давлении воздуха и угадать, когда Сюнта использует свои силы, чтобы успеть качнуться вперед.

Внезапно он начал падать. Треск электрического разряда у него за спиной подсказал, что молодой убийца промахнулся, и, как Данзен и надеялся, молния попала в ветку.

Данзен шмякнулся на землю, и от удара у него перехватило дыхание.

– Ах ты!.. – взревел Сюнта.

Данзен изо всех сил бросился в направлении голоса убийцы. Он сумел сбить Сюнту с ног, и они вдвоем куда-то покатились и ударились о дерево. Сюнта вскрикнул от боли.

Понимая, что времени у него немного, связанный по рукам и ногам Данзен вскарабкался на противника и с силой опустил голову, целясь на звук хриплого дыхания убийцы.

Его лоб врезался в лицо Сюнты, и Данзен немедленно выпрямился и нанес новый удар, потом еще и еще, вкладывая в них всю свою сверхъестественную силу. Наконец Сюнта издал какой-то булькающий звук и обмяк.

Закрывавшая лицо Данзена темная ткань немного сдвинулась и освободила его подбородок и рот.

Нуждаясь в зрении, он подался вперед и попытался сдвинуть повязку о кровавые выступы лица Сюнты.

Для этого ему пришлось приблизить свое лицо так близко к лицу покойника, будто он собирался его поцеловать. Раз за разом проводя лбом по сломанному носу и разбитым губам Сюнты, Данзен старался избегать зубов, помня, что случится, если он поранится.

К тому времени, как черная ткань сместилась на брови и лоб, и в глаза ему хлынул ослепительный поначалу свет, Данзен взмок. Окружающий мир быстро вновь стал четким, и он разглядел кровавую кашу, в которую превратилось лицо Сюнты.

Собрав все силы, Данзен попытался разорвать веревки на запястьях, и ему бы это удалось, если бы Сюнта не связал его так, что они опутывали все его тело и доходили до самых подмышек. Его лодыжки, голени и даже колени тоже были крепко связаны, так что он не мог встать.

Но ему удалось нечто невообразимое. Он сумел забить противника до смерти собственной головой.

По крайней мере, Данзен надеялся, что тот мертв.

Все еще лежа верхом на Сюнте Данзен подался чуть назад и прижал ухо к его груди.

Тишина.

Сквозь завесу слипшихся волос он вновь взглянул на изуродованное лицо молодого убийцы. Сюнта в чем-то походил на самого Данзена в юные годы, вот только теперь большая часть его лица была вдавлена, нос сломан, один глаз выпучился, другой закрылся, язык вывалился изо рта, оскаленные зубы покрывала свернувшаяся кровь.

Данзен изогнулся и поднялся на колени, изо всех сил стараясь удержать равновесие. Он посмотрел на лежавший у корней дерева нож, но тут же решил, что не сможет закрепить рукоять в земле так, чтобы перерезать путы. Нет, придется перетереть веревки обо что-то другое.

Наемник посмотрел вправо и обнаружил, что находится не слишком далеко от молитвенного камня. Возможно…

Вздохнув, по большей части от раздражения при мысли о том, что ему предстоит сделать, он лег на бок. Астра не была прицеплена к его поясу, как обычно, но находилась неподалеку, рядом с его сумкой, у корней дерева, к которому его подвесил Сюнта.

За вещами он еще успеет вернуться.

Данзен изогнулся и покатился, используя собственный вес и помогая себе локтями. Несколько секунд он катился в неправильном направлении, но сумел движением ног направить себя к молитвенному камню.

Ему понадобилось двадцать минут, чтобы проделать путь, который занял бы пять минут ходьбы. У камня Данзен остановился. Он запыхался и чувствовал головокружение из-за необычной манеры передвижения.

Несколько секунд Данзен лежал на спине и смотрел в небо. Он заметил, что уже вечер, и что солнце скоро зайдет. Следовало найти убежище.

После нескольких глубоких вздохов к нему вернулись силы, и Данзен откатился к одному из углов молитвенного камня. Он не был как следует обработан, тут и там осталось несколько острых краев, и даже если их окажется недостаточно, он всегда может переползти к другому углу.

Полагаясь исключительно на силу мышц живота, Данзен сумел подняться на колени.

После этого он начал двигаться вверх-вниз. После пяти минут подобных упражнений мышцы на его бедрах горели, но веревки держались, как ни в чем не бывало.

Не обращая внимания на неудобство, Данзен не сдавался.

Вскоре он почувствовал жжение и в мышцах живота, но какой бы сильной ни была боль, нужно было освободить руки.

Данзен впал в странное медитативное состояние. Не прекращая однообразных движений, он перевел взгляд на труп Сюнты и припомнил, когда видел того в последний раз.

Иногда братство Диюй отправляло убийц парами, особенно когда хотело, чтобы новички чему-то научились у ветеранов. Данзен не то, чтобы тренировал Сюнту, но дважды выполнял задания вместе с ним. Способности молодого убийцы произвели на него неизгладимое впечатление: молнии позволяли убить нужную цель издалека и остаться незамеченным.

Человек мог выйти на балкон своего дома, где его немедленно сражал удар электричества, в то время как Сюнта прятался на крыше дома через несколько улиц и мог исчезнуть прежде, чем кто-то поймет, что случилось.

Вероятно, именно так он и оглушил Данзена. Будь молодой убийца поумнее, он ударил бы его изо всех сил, а потом запечатал бы свою добычу в какой-нибудь ящик вроде гроба и немедленно отправился бы прочь.

Из такой западни выбраться было бы куда трудней.