Глава четвертая

Через час после того, как он покинул Чутам, Данзен Равджа остановился. Поморщившись, он медленно поднял руку к пришитому с внутренней стороны одежды карману и нащупал под тканью расписку старейшины Сондерса.

Потом крякнул и развернулся обратно.

Уже стемнело, и его путь освещали установленные вдоль дороги фонари; в нескольких закончилось масло, и среди освещенного пространства тут и там встречались темные пятна.

В долине Генсин похолодало, вдобавок начал завывать ветер, и Данзен заподозрил, что утро будет туманным. Он чувствовал в воздухе запах влаги.

Он медленно шел по дороге, и тут его обогнал торговец в сопровождении нескольких охранников.

– Городские ворота скоро закроют! – крикнул Данзену торговец.

– Спасибо.

Данзен едва прибавил шаг.

Помня странное колдовство мадам Евы, он не спешил снова оказаться в борделе. Женщина явно была старухой.

Или нет?

Ева Инь могла оказаться какого угодно возраста, а то, что она проделывала с помещением, как-то искажая пространство… Главное, чтобы она согласилась взять расписку. И тогда старейшина Сондерс заодно покроет любой ущерб, который нанесет заведению Данзен. Потому что без этого обойтись никак не удастся.

Он видел сборщиков долгов прошлым вечером. Они явно привыкли действовать силой и наверняка не отдадут Шедрупа, если их просто вежливо попросить. Нет, ему, вероятнее всего, придется пролить кровь.

И, если это будет не его кровь, такой план Данзена вполне устраивал.

Да, он не испытывал жажды убийства. Но сражение со странными созданиями перед заставой напомнило ему, на что он способен, и как просто было бы вернуться к прежним привычкам.

Никаких сомнений, лишь действие. Именно этому Данзен и был обучен.

Он достиг Чутама как раз когда стражники навалились на скрипучие створки и начали закрывать ворота на ночь. Это была не та же парочка, что прежде пыталась выманить у Данзена деньги за вход в город.

Он приготовился к новому противостоянию, но на этот раз удача была на его стороне. Без единого слова стражники махнули, чтобы он проходил, Данзен благодарно кивнул и проскользнул между створок.

На улицах Чутама теперь стало куда тише, многие окна потемнели, в некоторых еще мигали огоньки свечей. В городе была своя внутренняя стража, патрульные попарно обходили улицы с фонарями в руках и проверяли всех, кто казался им подозрительным.

Данзен заметил их заранее и отступил в тень, которую отбрасывала изогнутая крыша просевшего дома – сухая кладка не выдерживала веса строения. Он переждал какое-то время, прижавшись спиной к стене и надвинув капюшон на лицо.

Тихо переговариваясь, патрульные прошли мимо, и Данзен продолжил путь.

Посреди одной из улиц, не обращая на человека никакого внимания, бродила одинокая овца. Совсем иначе повела себя собака, которая с лаем выскочила из-за угла, но при виде Данзена резко остановилась и прижала уши.

Бывший убийца наконец добрался до громадного, занимавшего несколько зданий публичного дома. На каждом фасаде теперь висел красный фонарь, в воздухе стоял удушающий запах благовоний.

Центральная дверь распахнулась, наружу вывалился долговязый мужчина, споткнулся и едва не свалился с крыльца. Следом за ним выскочила женщина.

Она упала в его объятия и поцеловала, мужчина же пришлепнул ладонями ее ягодицы. Женщина игриво оттолкнула любовника, послала ему кокетливый воздушный поцелуй и с хихиканьем пропала за дверью.

– Желаю здорово повеселиться, – сказал мужчина, когда Данзен прошел мимо. Его одежда находилась в беспорядке, один ботинок развязался, от кожи несло спиртным.

Данзен не ответил.

Он вновь оказался перед красной дверью и постучал. Открыла ему та же мадам.

– Вижу, ты вернулся, – сказала Ева Инь.

Она жестом пригласила его войти, велела вытереть сапоги о красный ковер и вновь провела к креслам в углу передней.

Данзен старался не упускать из виду устрашающего охранника у противоположной двери; гигант был чуть ли не на несколько голов выше него.

– С тех пор, как ты ушел, у нас случился небольшой разлад, – сказала мадам с легким волнением.

Данзен опустил руку, которой потянулся было к карману. Он еще не готов был вытащить долговую расписку.

– Ты не особенно-то разговорчивый, – заметила Ева.

Вокруг нее на мгновение вспыхнул свет, и она моментально превратилась в девочку лет десяти с раскрасневшимися щеками и громадными черными глазами, в цветастом платье, которое явно было ей велико.

– Кто ты? – спросил Данзен.

– Вот так, – сказала хозяйка борделя, оставаясь в облике девочки. Теперь ее голос звучал немного выше. – Мне показалось, что этим я наверняка привлеку твое внимание. Кто я? Кто ты? Ты явно не из деревни Шуя, а значит, пришел с запада… или откуда-то еще похуже. Но откуда? Зачем ты сюда пришел? И откуда у тебя этот меч?

Данзен прикусил губу.

– Это непростое оружие, – лукаво проговорила Ева. – Хочешь показаться загадочным? Или ты из тех, кто бежит от прошлого? Мне чудится и то, и другое. Но есть и что-то еще, не из этого мира. – Она подождала ответа, а когда Данзен промолчал, продолжила: – У тебя должно быть хотя бы имя…

– Паломник.

– Так тебя прозвали жители деревни?

Данзен кивнул.

– Ладно, пусть будет Паломник, – произнесла хозяйка высоким девчоночьим голоском.

– Зачем ты приняла такой облик?

– Так лучше? – спросила Ева. Вокруг ее головы возникло свечение, и хозяйка вновь стала молодой женщиной.

Данзен все еще не мог определить, действительно ли она меняла форму, или ее способности, которые, как он был уверен, происходили от останца Шуньяты, каким-то образом влияли на его разум.

Возможно, Ева была колдуньей.

Его рука опустилась на рукоять меча. Женщина пару раз взмахнула ресницами, вновь оглядывая собеседника.

– Я пришел за определенным человеком. Может, уже перейдем к делу?

– Ах да, как я уже говорила, у нас случилось небольшое потрясение. Кажется, твой приятель сбежал от похитителей.

– Откуда ты…

– Ты же искал племянника старейшины Сондерса?

– Ты знала об этом?

– Мы здесь многое знаем, – сказала Ева. Она склонила голову набок и улыбнулась. Ее зазывающий взгляд на секунду сбил его с толку.

Данзен попытался немного расслабиться, но его нервы все равно оставались натянутыми до предела.

– Ты можешь считать моих девушек простыми шлюхами.

Данзен поморщился. Он часто слышал это слово, когда речь заходила о его матери.

– Что, тебе не нравится это слово? Тебе приходилось бывать в борделе прежде, Паломник?

К Данзену вернулось былое присутствие духа, и при этом вопросе его губы изогнулись в редкой усмешке. Если бы Ева только знала, в скольких борделях ему пришлось побывать, чтобы выполнить назначенные задания!

Дома удовольствий были одним из самых популярных мест, где можно было отыскать его цели. Люди, которых ему приказывали убить, частенько имели привычку наведываться в подобные заведения: бордели, подозрительные таверны, бойцовские залы и прочие места, где не особенно переживали, если кто-нибудь выставлял себя напоказ.

– Значит, приходилось, – хрипло сказала Ева. – Хотелось бы мне знать, что видели эти глаза…

– Не то, что ты думаешь. – Данзен вытащил долговую расписку и показал ее женщине. – Что произошло?

– Лучше я все покажу. И придержи пока эту бумажку.

Ева поднялась, сложила руки на животе, спрятав кисти в отворотах одежды, и пошла вперед. Двигалась женщина с необычайным изяществом, и из-за волочившегося сзади шлейфа казалось, что она летит.

Крупный вышибала у внутренней двери отступил в сторону, но его темные глаза продолжали следить за Данзеном.

Ева сама открыла дверь и провела гостя в коридор с дверями по обеим сторонам. Здесь все было отлично освещено, на полированном полу лежал вычищенный ковер. Стены коридора были красными, косяки дверей – желтыми, а сами двери изготовлены из того же дерева, что и пол. Над каждой дверью красовался номер, без которых было бы невозможно отличить один вход от другого.

Все еще скользя впереди Данзена, Ева повернула в другой коридор, от которого отходил еще один. И еще. Все это напоминало лабиринт.

Что-то в строении по-прежнему беспокоило Данзена, и он вновь положил руку на рукоять меча.

– Это тебе не понадобится, – сказала Ева, хотя и не могла видеть, как он коснулся Астры. – Племянник Сондерса уже позаботился о сборщиках.

Они свернули в последний коридор и оказались перед открытой дверью. Данзен насчитал внутри пятерых облаченных в лохмотья женщин с вуалями на лицах. Но по изяществу их тел и тому, как они себя держали, он понял, что все они были работницами в заведении Евы, хотя сегодня им была назначена иная задача, которая явно не вызывала у них восторга.

Нахмурившись и сдерживая рвотные порывы, женщины смывали со стен кровь и собирали ошметки плоти в ведра. Две вытягивали еще одно тело из-под кровати. На перевернутом столике лежал глаз. Даже с потолка капала кровь.

– Я возьму расписку, – сказала Ева, повернувшись к Данзену. Она подняла руку и вновь склонила голову набок, будто бы вбирая его взглядом.

Данзену захотелось отпрянуть, но не от кровавой сцены и запаха крови и желчи, а от хищной улыбки и взгляда Евы, который будто пронизывал его насквозь.

– Куда он делся? – спросил после долгого молчания Данзен.

– Я ждала, когда ты это спросишь. Но сначала расписка. Старейшине Сондерсу придется заплатить не только за уборку. Он еще и покроет их содержание, – сказала Ева, указывая на пятерых женщин, – за три следующих ночи. Мои бедные девочки не заслуживают подобного обращения. Им следовало бы отдохнуть, а вместо этого приходится заниматься уборкой. И все же, – добавила она, повысив голос, так, чтобы все пятеро могли ее слышать, – им важно видеть, каковы из себя мужчины, и не жаловаться на ту работу, что я им назначаю.

Женщины склонили головы еще ниже, свели брови и взялись за уборку с удвоенным старанием. Вуали колыхались в такт их движениям.

– И Шедруп сделал все это в одиночку? – спросил Данзен, еще раз оглядывая залитую кровью комнату.

– Он оказался порядочным зверем, – подтвердила Ева, кивая.

Данзен передал ей долговую расписку.

– Прекрасно. Что до его местоположения, я наказала проследить за Шедрупом, и мой человек уже успел обо всем доложить.

– Таверна?

Ева покачала головой.

– Нет, теперь он за городской стеной, у подножия Чутамских гор. Он был весь покрыт кровью, когда уходил. Возможно, тебе удастся его выследить. С другой стороны, в горах водятся екаи, и, возможно, они его уже нашли. Но это уже твое дело, Паломник. Пойдем, я провожу тебя к выходу.

* * *

Опустив голову, Данзен Равджа вступил на тропинку, что шла вкруг Чутамских гор.

Воздух становился все холоднее, хлещущий ветер завывал, как упырь. На ходу Данзен держал руку рядом с оружием и время от времени останавливался, ожидая, не появится ли что-нибудь из теней.

Небольшая его частица, совсем крохотный кусочек сознания, хотела повернуть назад. Не ради собственной безопасности, но из-за того пути, что он проделал, чтобы попасть в долину Генсин. Два года путешествия ради того, чтобы сбежать от всего – и теперь он снова подвергает себя опасности. И ради чего? Ради заброшенного монастыря? Ради тысячи кипов? Ради пьяного племянника местного бюрократа?

В то же время Данзену было любопытно, что может скрываться в ночи, какие екаи прячутся в темноте Генсинской долины.

Он никогда не старался особо проявить себя. Врожденная сила и выносливость давали Данзену преимущество перед любым соперником. Оттого-то он никогда не экспериментировал с собственным эхом, не пробовал его направлять и не искал талисманов с могущественными останцами Шуньяты.

Странные змееподобные существа, с которыми он столкнулся перед заставой, хоть и застали его врасплох, не стали для Данзена серьезным испытанием. Так что его вылазка объяснялась и любопытством. Любопытством, сожалением, злостью на самого себя из-за того, что он не показал расписку с самого начала, а заодно здоровой порцией раздражения на Шедрупа. Городской пьянчужка явно пытался прыгнуть выше головы.

Или нет?

Данзен припомнил огоньки в глазах Шедрупа и то, как парень выглядел в таверне. Помнил он и разгром, который пьяница устроил в борделе.

Нет, в Шедрупе было что-то странное.

К сожалению, вокруг было слишком темно, чтобы Данзен мог заметить следы пьяницы.

Даже если Шедруп был ранен, во мраке Данзену вряд ли удалось бы что-либо разглядеть. Ни отдельных капель крови, ни алого отпечатка ладони на камне. Теперь Данзен преследовал Шедрупа, полагаясь лишь на свои инстинкты, которые много раз отлично послужили ему за двадцать лет работы наемным убийцей.

Движение справа заставило Данзена насторожиться и схватиться за оружие. Прочь от него между камней бросилась лисица, которую выдал только мелькнувший белый хвост.

Данзен продолжил путь.

Температура была ему безразлична, хотя казалось, что с каждым шагом воздух становится все холоднее.

В нем всегда был некий внутренний огонь, которого он не мог объяснить. Данзен ощущал неудобство в жару, но холод никогда его не беспокоил.

Во время краткого, но страстного романа с Соко они никогда не могли договориться только об одном: в постели девушке-убийце всегда нужно было еще одно одеяло, ее партнер же укутываться не желал.

При мысли о Соко на его лице появилась улыбка, но тут же пропала, как только Данзен вспомнил, что теперь бывшая возлюбленная охотится за ним. А учитывая, что в свое время она вдохнула размолотый останец Шуньяты, девушка станет грозным противником.

Впрочем, Соко могла погибнуть. Может, они все уже мертвы.

С это мрачной мыслью Данзен продолжил углубляться в горы. Он отлично понимал, что даже если все убийцы, которых он знал, погибнут, братство Диюй просто воспитает новых.

Если вдуматься, система была гениальной. Собрать изгоев мира, сирот, ублюдков, детей проституток, забытых и заброшенных детей, – и из их безымянности и несмываемого позора выковать орудие разрушения, которое только радо уничтожать жизнь. После этого останется только дать им смысл существования. И назначить цель.

Ушей Данзена достиг утробный рык.

Бывший убийца поднял голову и увидел на тропе перед собой волка. В тусклом лунном свете тень животного оказалась практически у самых ног бывшего убийцы.

Человек и зверь уставились друг на друга. Волк оскалил зубы. Данзен медленно положил руку на рукоять меча.

За два года он встречал подобных животных, и даже крупнее. Но, как и остальные, этот бросил один взгляд на потенциального противника и решил, что ему стоит идти своей дорогой. Волк щелкнул зубами и стал медленно отступать, и Данзен дал ему время пропасть из вида.

Убедившись, что животное точно ушло, он продолжил путь через горы и следующий час шел в тишине. Звезды постепенно затухали, а небо голубело, предвещая приближение утра. При свете Данзен лучше стал различать сугробы, прятавшиеся в закутках, куда не доставало солнце. На одном из них он и заметил каплю крови.

Остановившись над ней, он стал оглядываться, пока не нашел следующую. Наконец Данзен наткнулся на тропинку, которая шла вверх, на еще один уступ. Из скалы тут и там торчали отдельные корни.

Наемный убийцавыбрал верхнюю тропинку и наткнулся на еще одну каплю крови.

Какое-то движение слева привлекло его внимание. Данзен поднял голову и обнаружил, что наверху, на самом краю обрыва, стоит неуверенно покачивающийся Шедруп. Пьяница поднял руки, будто собирался покончить с собой, и Данзен приготовился окликнуть его, чтобы как-то этому помешать. Но вместо того, чтобы прыгнуть со скалы к верной гибели, пьяница развернулся и бросился на Данзена.

Бывший убийца отлично управлялся с мечом и мог одним ударом закончить поединок, но он не собирался убивать Шедрупа. Секундное замешательство позволило пьянице опрокинуть его на землю. Вдвоем они покатились по земле к другому обрыву. Данзена обдало вонью алкоголя и пота. Он быстро сумел одолеть противника, прижал его к земле и велел:

– Хватит. Прекрати сопротивляться.

– Я знаю, что ты за тварь… – объявил Шедруп, глядя на него из-под опухших век. Все его лицо покрывали порезы и синяки.

Пьяница лягнул Данзена с такой силой, что бывший убийца отлетел назад и врезался спиной в скальный выступ.

Выпрямившись, Данзен положил руку на эфес меча. Астра жаждала крови, но ее хозяин подавил желание выпустить меч на свободу. Он судорожно перебирал в уме варианты и одновременно изучал противника.

Нормальный человек, если только он не провел много лет, упражняясь в управлении своим эхом или, по крайней мере, не выбрал простой путь и полагается на останец Шуньяты, не мог обладать подобной силой. Особенно в пьяном виде, лежа на спине, да еще и против кого-то вроде Данзена с его сверхчеловеческой мощью.

Тем не менее именно такой человек стоял теперь прямо перед бывшим убийцей, пьяно покачиваясь и мотая головой. Грязный, с завешенной волосами физиономией. Шедруп превосходно управлялся с собственным эхом: вокруг его тела вилась подчиненная его воле энергия.

Данзену очень не хотелось прибегать к своим способностям, особенно после двух лет покоя, но он знал, что если пьянице удастся его ранить, хуже будет обоим.

– Сдавайся и мирно вернись со мной в Шую, – сказал он демоническим голосом.

– Хе-хе… – ответил Шедруп, вытирая слюну грязным предплечьем. – Так и знал, что ты демон.

Вместо того чтобы подчиниться приказанию, Шедруп головой вперед понесся на Данзена. В последний момент он оттолкнулся от земли, развернулся в воздухе, как будто умел летать, и нацелился обеими ногами в лицо противнику. Тот едва успел увернуться, но немедленно вынужден был блокировать новый яростный удар.

Со скоростью молнии Шедруп оказался у него за спиной и пнул Данзена под колено. Бывший убийца внезапно оказался на земле и покатился прочь, пока Шедруп пытался достать его ударами ног.

Докатившись до края тропинки, Данзен вскочил на ноги. На него немедленно вновь накинулся яростно размахивавший кулаками Шедруп. Данзен отбил и это нападение, и отшвырнул пьяницу прочь. Все это время ноги Шедрупа едва касались земли.

Данзену доводилось сталкиваться с подобными противниками, людьми, настолько овладевшими собственным эхом, что оно позволяло им практически летать. И по опыту он знал, что закончить сражение можно, только прижав противника к земле.

Он вытащил меч и швырнул его, не позволив Шедрупу оттолкнуться от большого скального выступа. Астра вонзилась глубоко в бицепс пьяницы и пригвоздила его к камню. Шедруп закричал от боли.

Данзен бросился вперед прежде, чем тот успел вытянуть оружие из раны, и нанес несколько точно рассчитанных ударов, чтобы противник лишился сознания. Шедруп засипел, пуская кровавые пузыри, и обмяк, все еще пришпиленный к скале за руку.

Данзен вытащил меч и, когда Шедруп упал на землю, вытер клинок об одежду пьяницы.

Потом он вернул Астру в ножны.

Тяжело вздохнув, Данзен перекатил Шедрупа на живот и оторвал оба рукава от его одежды. Ими он связал пьянице запястья, потом лодыжки. Затем оторвал рукав от собственной одежды и соорудил кляп и повязку на глаза.

Прочно связав Шедрупа, Данзен вскинул его на плечо и развернулся в направлении, откуда пришел. Нужно спешить. Возможно, по дороге ему придется еще раз утихомиривать пьяницу, но с этим ничего не поделать.

Данзен начал спуск с безвольным телом Шедрупа на плече.