Поначалу отнеслась к этой книге очень серьёзно, хотя начало и не понравилось. Персонажи долго оставались картонными. Их психологический, да и внешний портрет, вырисовывались слишком медленно, не поспевая за активностью действий. Считаю, это большой недостаток композиции романа.
Средняя часть книги увлекла, казалось, не смогу оторваться до самого конца. Однако вскоре чтение начало буксовать, эпопея - провисать и вязнуть на зубах. Сопереживание постепенно улетучивалось, пока его не осталось вовсе.
Женщина-писатель настолько хорошо разбирается в мужской природе, чтобы графоманить на эту тему на сотнях печатных листов? Ой, ли! Заметьте, роман нравится именно женской аудитории и не нравится мужской. Наверняка не случайно.
Не спорю, много умных мыслей и точных замечаний, рефлексия по разным поводам очень и очень добротна. Но образы, образы! Оформившись окончательно к середине романа, они застыли, как в бронзе, - однозначные, плоские, черно-белые. И началась жвачка: Джуд "себя режет", "прости", "прости", "мы подотрем за Джудом и никому об этом не расскажем". И так 30 лет, взрослые мужики ...
Да и мужики ли? Размазанная по страницам женская экзальтация про (прости, господи!) мужскую нежность. Не щадя себя накормят (описание блюд прилагается), и уборку сделают (идеальную!), и приласкают не по-детски.
Парадоксальная книга. Зрелая и незрелая, умелая и неумелая одновременно. Скажу честно, не дочитала. Под конец попыталась пролистывать, но и это не вышло. Нервные клетки, говорят, не восстанавливаются.
Средняя часть книги увлекла, казалось, не смогу оторваться до самого конца. Однако вскоре чтение начало буксовать, эпопея - провисать и вязнуть на зубах. Сопереживание постепенно улетучивалось, пока его не осталось вовсе.
Женщина-писатель настолько хорошо разбирается в мужской природе, чтобы графоманить на эту тему на сотнях печатных листов? Ой, ли! Заметьте, роман нравится именно женской аудитории и не нравится мужской. Наверняка не случайно.
Не спорю, много умных мыслей и точных замечаний, рефлексия по разным поводам очень и очень добротна. Но образы, образы! Оформившись окончательно к середине романа, они застыли, как в бронзе, - однозначные, плоские, черно-белые. И началась жвачка: Джуд "себя режет", "прости", "прости", "мы подотрем за Джудом и никому об этом не расскажем". И так 30 лет, взрослые мужики ...
Да и мужики ли? Размазанная по страницам женская экзальтация про (прости, господи!) мужскую нежность. Не щадя себя накормят (описание блюд прилагается), и уборку сделают (идеальную!), и приласкают не по-детски.
Парадоксальная книга. Зрелая и незрелая, умелая и неумелая одновременно. Скажу честно, не дочитала. Под конец попыталась пролистывать, но и это не вышло. Нервные клетки, говорят, не восстанавливаются.