Судите сами. Все важные донесения из Токио немедленно докладывались советскому диктатору. И вот что пишет в своих мемуарах «Воспоминания и размышления» маршал Г. Жуков, бывший перед войной начальником Генерального штаба Красной Армии. Он докладывал Сталину незадолго до начала гитлеровской агрессии свои материалы, и тот заметил: «Один человек передает нам очень важные сведения о замыслах гитлеровского правительства, однако на этот счет у нас имеются некоторые сомнения. Мы им не доверяем, потому что, по нашим данным, это двойник». Маршал высказывает вполне оправданное предположение: «Вероятно, он имел в виду Рихарда Зорге, о котором я узнал только после войны. Его фактически обвинили в том, что он работает и на нас, и на Гитлера… Сегодня настало время признать главную ошибку того времени, ставшую причиной и многих других: неверное прогнозирование возможных сроков нападения фашистских войск».
Этот случай, кстати сказать, ярко иллюстрирует и тот факт, что самая ценная и своевременная информация от надежнейшего разведчика рискует превратиться в никому не нужный архивный документ, если не будет достаточно глубоко осмыслена и использована для принятия соответствующих политических, военных и экономических решений высшими государственными инстанциями.
Достоянием исследователей уже стали полученные от Зорге телеграммы о готовящемся нападении на Советский Союз, на которых имеются высокие и высочайшие резолюции вроде такой: «В перечень сомнительных и дезинформирующих сообщений Рамзая» (начертано на радиограмме от 1 июня 1941 года рукой тогдашнего начальника разведывательного управления РККА генерал-лейтенанта Ф. Голикова. – В.Ч). И это несмотря на то, что в распоряжении советских разведывательных органов имелись сообщения из других источников, в частности из берлинской резидентуры – Арвида Харнака – Харро Шульце-Бойзена и из парижской – Леопольда Треппера. И это при том, что донесения Зорге нередко основывались на информации, полученной из канцелярии Гитлера, а также из верховного главнокомандования вермахта.
Вообще-то объективно, если встать на позиции тридцатых – начала сороковых годов, если окунуться в атмосферу жизни советского общества того времени, можно понять настороженность иных сотрудников Центра к Зорге. К ним поступали, скажем, сведения из Германии, в которых он проходил как токийский агент Главного управления имперской безопасности, снабжавший нацистскую разведку первоклассной информацией. Об этом, в частности, можно прочитать в вышедших после войны мемуарах Вальтера Шелленберга[2], бывшего начальника VI (разведывательного) управления этого главка. Шеф гитлеровской политической разведки не выдумывал. Зорге действительно снабжал и германскую секретную службу, и дипломатическое ведомство рейха, и канцелярию национал-социалистской партии разнообразной разведывательной информацией о политике Токио, японо-немецких отношениях, деятельности немецкой колонии на Японских островах… Да иначе и быть не могло. Зорге должен был это делать. Ведь он прикрывался деятельностью немецкого журналиста, пресс-атташе германского посольства, личиной правоверного нациста. И нужно было вести себя соответственно, чтобы не быть разоблаченным, чтобы не провалить своих помощников, свою разведывательную организацию. В Центре знали это, но не все хотели понять, особенно после того, как Сталин в августе 1939-го пошел на мировую с Гитлером. Тогда вождем советского народа овладела навязчивая идея: германский фюрер старается избежать войны на два фронта, и, пока он воюет с западными демократиями, военной конфронтации с Советским Союзом не будет. Сам кремлевский властитель, прекрасно осведомленный о военно-экономических слабостях нашей державы, как огня боялся столкновения с мощным и отмобилизованным нацистским рейхом и старался не дать ни малейшего повода германскому правительству для агрессии на Восток. Любые сведения о том, что немцы готовятся выступить против СССР, он рассматривал как дезинформацию западных держав, в первую очередь Великобритании: им, мол, выгодно было столкнуть Советский Союз с Германией, чтобы отвлечь от себя значительные силы вермахта и отвести от себя угрозу поражения.
Поэтому когда Зорге в самый разгар советско-германского флирта передал первое предупреждение о том, что Гитлер готовит нападение на Советский Союз, Сталин решительно отмел его. Поскольку Рамзай продолжал упрямо доказывать, что его сведения подтверждаются, и привел новые факты, диктатор зачислил своего токийского резидента в двойники: он-де работает на империалистическую разведку. Я не исключаю, что не все руководители разведупра разделяли подозрения Сталина, но перечить ему, конечно, не стали. Тем более в оперативном деле Зорге были зафиксированы контакты с немецкими, английскими, французскими, американскими специальными и дипломатическими службами, корреспондентами и деловыми людьми. А вообще раз вождь сказал, никто, понятно, ослушаться не мог. В противном случае любой сотрудник советской разведки, независимо от должности и звания, рисковал головой.
Так гордость нашей секретной службы резидент Рамзай попал в число сомнительных и ненадежных. Мнение «вождя народов» дамокловым мечом висело над разведупром. Непосредственные руководители Зорге переносили оценку Сталина на свои отношения с разведчиком. Информация Рамзая не использовалась. Были вдвое сокращены и без того скромные ассигнования на работу токийской резидентны. Она отвлекалась на выполнение второстепенных заданий, бесконечные уточнения, проверки и перепроверки полученных ею материалов. В конце концов руководство разведупра приняло решение отозвать Зорге из Японии. Его информацию генерал Голиков перестал докладывать Сталину.
Зорге чувствовал, что вокруг него все туже сжимается не только удавка слежки японской контрразведки, но и кольцо подозрений Центра. Представляете, как ему было тяжко и обидно. Ну хорошо, пусть японцы ведут охоту – это в конце концов понятно и неизбежно. Но свои? За что?!
Как же реагировал Зорге на то, что его сообщения с исключительно важной военно-политической информацией оставлялись без внимания и отправлялись в архив? Он считал, что произошла какая-то чудовищная ошибка. Вот что вспоминает его ближайший помощник радист Макс Кристиансен-Клаузен: «Ведь мы еще за несколько месяцев до этого (нападения нацистской Германии на СССР. – В. Ч.) сообщали, что у границы Советского Союза сосредоточено по меньшей мере 150 дивизий и что война начнется в середине июня. Я пришел к Рихарду. Мы получили странную радиограмму – ее дословного содержания я уже не припоминаю, – в которой говорилось, что возможность нападения представляется Центру невероятной. Рихард был вне себя. Он вскочил, как всегда, когда сильно волновался, и воскликнул: «Это уж слишком!» Он прекрасно сознавал, какие огромные потери понесет Советский Союз, если своевременно не подготовится к отражению удара».
Зорге, безусловно, знал о сталинских репрессиях в Советском Союзе. О том, что они широко затронули командование Красной Армии, руководство советской разведки, многих оперативных работников, разведчиков-нелегалов. Ведь за рубежом, и в частности в Японии, о московских судебных процессах, тотальных чистках тогда писали много. Знал и о перебежчиках – крупных работниках советской разведки и контрразведки: Вальтере Кривицком – резиденте в Западной Европе, Александре Орлове – шефе советской агентурной сети в Испании, ушедших в Соединенные Штаты, и полномочном представителе НКВД по Дальнему Востоку комиссаре госбезопасности третьего ранга Генрихе Люшкове, переметнувшемся к японцам. И нельзя исключать, что у Зорге возникали мысли о том, что и ему не избежать трагической судьбы многих советских разведчиков, безжалостно расстрелянных или брошенных на длительные сроки в гулаговские лагеря, если бы он вернулся в Советский Союз. Ведь это факт, что Берия, ненавидевший крупнейшего советского разведчика, после его провала отыгрался на Екатерине Максимовой – жене Рихарда Зорге, которая осталась в Москве. Ее сослали в район Красноярска, где она погибла в 1944 году.
Но Рамзай продолжал честно выполнять свой долг. Он не встал в позу обиженного. Стиснув зубы, он продолжал работать с удвоенной энергией. Не верят? Он найдет новые доказательства, неоспоримые факты! Он заставит Центр поверить!
Жизнь скоро подтвердила правоту Рамзая. Нападение фашистской Германии на Советский Союз произошло в тот день и, можно сказать, даже час, о которых заранее информировал разведчик. И наступление развивалось по тем планам, о которых он своевременно докладывал в Центр. Руководство разведупра, а главное, сам Сталин вынуждены были признать: Рамзай оказался прав. Вот почему телеграммы, которые он посылал в Москву после 22 июня 1941 года, немедленно шли в ход. Вот почему его информация о том, что Япония не начнет войну против Советского Союза, легла в основу важнейшего решения о переброске свежих дальневосточных и сибирских дивизий под Москву. Рамзай мог торжествовать. Но величие этого выдающегося человека сказалось и в его скромности. Вот как он сам оценивал коллективный вклад своей разведывательной резидентуры (это было сказано уже в камере смертников): «Конечно, я не считаю, что мирные отношения между Японией и СССР сохранились только благодаря деятельности нашей группы. Однако она, несомненно, способствовала этому».
Сейчас с позиций нашего нового времени, когда мы уже многое узнали, можно без ложного пафоса сказать: Зорге одержал верх в противоборстве с японской контрразведкой. Но не только с ней. Он выстоял в войне нервов с аппаратом Центра, потрафлявшим бредовым идеям Сталина. Он не согнулся перед самим «великим кормчим».
Но Сталин был не той личностью, которая может забывать обиды. Он был вынужден смириться с Зорге, но простить ему не мог. Если бы не это, выдающийся разведчик нашего времени остался бы жив и разделил с нами незабываемую радость великой Победы.
Часто задают вопрос: можно ли было спасти Зорге? Ведь вызволили же советских разведчиков Джорджа Блейка, приговоренного британским судом к сорока двум годам тюремного заключения, и Хайнца Фельфе, получившего двенадцатилетний срок в ФРГ? Или же Рудольфа Абеля, отбывавшего пожизненное заключение в США, и Конона Молодого, который должен был провести в стенах английской тюрьмы четверть века?
На этот вопрос трудно сейчас дать определенный ответ. Еще не изучены досконально все материалы о Зорге. Некоторые документы пока не найдены. Не исследованы многие обстоятельства, связанные с его работой в Китае и Японии, с пребыванием в Германии и Советском Союзе. Но я считаю, что спасти нашего захваченного разведчика из токийских застенков можно было бы. Но никто ничего не предпринимал.
Глухо отмалчивалось наше посольство в Токио: оно и бровью не повело, хотя после провала точно выяснилось, что Зорге – советский гражданин. Да и сам он не скрывал этого – куда деваться против неоспоримых фактов и неопровержимых доказательств: очевидное не скроешь! Насколько сейчас известно, ничего не предпринималось советской стороной и по неофициальным каналам, напрямую или через третьи страны. Ведь при желании и старании можно было бы организовать обмен Зорге и его ближайших помощников – Вукелича, Макса и Анну Кристиансен-Клаузен на японских агентов, провалившихся в Советском Союзе и находившихся там в заключении. Да и японцы, похоже, этого ждали: они два с лишним года не приводили в исполнение смертный приговор, вынесенный Рамзаю.
Но, повторяю, ничего не было сделано. И вывод может быть лишь один: Сталин не желал признавать разведчика, сделавшего столь много для нашей Родины. Он решил уничтожить Зорге руками палача тюрьмы Сугамо.
Методы разведывательной работы Зорге вызывают у зарубежных профессионалов разведывательного ремесла безмерное удивление. Но и огромное уважение. Рамзай и его помощники никогда не прибегали к насилию, шантажу, подкупу, диверсиям, террору и другим грязным приемам. Зато они широко использовали творческую выдумку, глубокий анализ, изобретательность, твердую дисциплину и безукоризненную конспирацию.
Руководил организацией человек великих качеств. Сейчас, в наше время прагматизма и цинизма, его назвали бы фанатиком. Да, он не принадлежал самому себе. Он был коммунистом, отдавшим себя целиком делу служения партии. Он был беспредельно предан своей Родине – Советскому Союзу. Он был беззаветным борцом с фашизмом.
Не сочтите за банальную высокопарность, но иначе не скажешь: резидентура Рамзая вела смертельную войну с поджигателями войны. Разведчики, входившие в нее, не жалея себя, защищали социалистическое государство, как бы плохо сейчас о нем ни говорили. Тогда для них в России был настоящий социализм, а Советский Союз являл собой единственный оплот мира. И во всяком случае для нас и в те времена и ныне СССР был и есть одним и тем же Отечеством – иного не будет! И организация Зорге не жалела ничего, отстаивая это наше единственное Отечество.
Не за деньги и награды рисковали жизнью Рамзай и его соратники. Генерал Уиллоуби, этот повидавший виды ас американской разведки, с удивлением констатировал: «Это успешное достижение практически ничего не стоило Советскому Союзу. Они даже пытались сократить свои расходы и в 1940 году приказывали, чтобы часть доходов от Клаузена шла в организацию (радист Зорге в качестве прикрытия создал прибыльную фотофирму. – В. Ч.)… Одзаки, например, никогда не получал ни гроша для себя и фактически терпел убытки». А генерал Макартур, шеф Уиллоуби, был поражен той суммой, которую тратил на себя Зорге. «Мой водитель в Соединенных Штатах получает больше», – констатировал генерал.
Не удивляйтесь таким официальным данным: с 1937-го по 1941 год резидентура Рамзая получила из Центра 40 тысяч долларов, около 10 тысяч ежегодно. Действительно немного. Но хочу заверить, что организация Зорге не была единственным исключением. Так действовала в те времена, да и сейчас работает наша внешняя разведка – на принципе, так сказать, максимальной экономии. Я сам, например, находясь в сороковых – пятидесятых годах на службе в нелегальном подразделении, следуя полученным из Центра указаниям, таким образом старался организовать прикрытия для нелегалов, чтобы через некоторое время они могли приносить доход. Полученные средства шли на оперативные нужды. Не все всегда, конечно, получалось, но были и положительные результаты.
Читатели, получившие в последнее время всевозможные «достоверные» сведения от средств массовой информации о неимоверных денежных расходах советской разведки (одни «откровения» экс-генерала КГБ О. Калугина чего стоят!), может быть, и отнесутся к моим словам с недоверием. Но мне, как говорится, терять нечего, карьеру не делать – что было, то было, а что есть, то есть.
В 1964 году рухнула стена молчания вокруг подвига Рихарда Зорге. Случилось это так, как и должно было произойти при тоталитарном режиме. Волюнтаристское указание поступило с самого верха в результате произвольно сложившихся, спонтанных обстоятельств.
Рассказывают такое. Тогдашний советский лидер Н. С. Хрущев случайно попал на показ, конечно закрытый, всемирно известного кинофильма французского режиссера Ива Чампи «Кто вы, доктор Зорге?». Лента очень понравилась Никите Сергеевичу. Явившись утром на службу, он позвонил шефу разведки и спросил: знает ли тот Зорге? И получил ответ: да, был такой резидент в Токио.
– Так ведь это – герой! – вскричал импульсивный Первый секретарь ЦК КПСС. И пошло-поехало… Во всех советских газетах и журналах появились материалы о великом разведчике, его соратниках, родных и знакомых; воспоминания друзей и сослуживцев, приятелей из далекого детства, отрочества и юности. Затем все это повторилось в государствах советского блока, особенно в ГДР.
Резиденту Рамзаю посмертно присвоили звание Героя Советского Союза. Его помощники, погибшие и оставшиеся в живых, были награждены боевыми орденами. Справедливость восторжествовала. Поздно, конечно, но лучше поздно, чем никогда.
О проекте
О подписке