– Береги его, – потом добавила (вполне искренне), – И себя береги.

– Да и ты не превышай скорости выше дозволенной, – ответил Зарецкий. Намек был слишком прозрачен.

– Постараюсь, – сказала Анна ласково, поблагодарила супруга (экс) за звонок и вообще за заботу.

– Дня через два я опять позвоню, – пообещал Зарецкий, – Узнать, как твои дела.

– Зачем? – вырвалось у нее помимо воли.

– Я же твой муж, – невозмутимо ответил он, тем самым оставив-таки ее в легком недоумении.

Причина его ответа ей стала ясна позднее.

* * *

3. Где мы вместе с героем испытываем разочарование.

Зачем он поехал в Луговку, Кирилл и сам толком не знал. Интуиция? Предчувствие? Озарение? Вряд ли все объяснялось так сложно (или настолько примитивно).

Истинной причиной того, что Кирилл поехал в дачный поселок Луговка, где находился летний коттедж покойного профессора Васнецова, было случившееся накануне.

А накануне Кирилл вместе со своим приятелем и однокурсником Женькой Федоровым торчал на трамвайной остановке и, чтобы занять себя, рассматривал в киоске глянцевые журналы для автолюбителей, прикидывая, хватит ли у него средств на покупку очередного номера "За рулем".

Женька в свою очередь развлекался тем, что разглядывал проходивших мимо девушек, отпуская порой довольно ехидные замечания.

Все объяснялось просто – каждый из друзей тосковал по труднодосягаемому. Кирилл (по мнению Орлова, технарь "от Бога") был с детства неравнодушен к машинам, а в собственности имел лишь старенький мотоцикл "Ямаха", который вдобавок полтора года назад распродал на запчасти, да периодически садился за руль ненового, опять же, "жигуленка" своего брата.

Женька при высоком росте был, увы, весьма тщедушного сложения, не обладал ни стройной осанкой, ни спортивной походкой. Кожа его лица не являлась безупречной (как и линия его носа), а глаза Женьки прятались за толстыми стеклами очков.

Девушки, впрочем, ценили Женьку за его ум и относительно добрый нрав (во время сессии они ценили его особенно).

Кирилл также не был тупицей, и злым его никак нельзя было назвать, но впридачу к этому он обладал и внешностью, которая девочкам (как и женщинам, впрочем) очень даже нравилась.

Но поскольку Кирилл не испытывал жгучей потребности одерживать одну за другой победы на любовном фронте и вообще вопреки словам Орлова считал, что ему фатально не везет в любви…

то он и не вытягивал шеи вслед любой особи с относительно стройными ножками… и прочим.

Молодые девушки, по его мнению, в подавляющем большинстве не выдерживали конкуренции с Ольгой, молодые женщины не были так же элеганты и изящны как Анна.

А раз так, то по мнению Кирилла, не следовало насчет них и особенно "париться".

А симпатичные особы, учащиеся с ним на одном курсе, от злости кусали локти, ибо восхитительные "бархатные" глаза смотрели на них одинаково приветливо… и равнодушно.

Что очень грело душу приятели Кирилла Женьки. Сам он не располагал роскошью смотреть абсолютно равнодушно на смазливые мордашки, но никто не мог ему помешать замечать мельчайшие недостатки особей противоположного пола и порой весьма ехидно и желчно их высмеивать.

Но на сей раз вместо того, чтобы посетовать, сколько потеряла кавалерия от того, что в ее рядах нет столь кривоногой девицы, Женька тоскливо изрек:

– Да, вот настоящая красотка… наверняка модель.

– Угу, – согласился Кирилл, листая глянцевый журнал и рассматривая новейшие модели спортивных авто.

– И на какой "тачке"… – добавил Женька еще более завистливо, и Кирилл немедленно вскинул голову (что лишний раз доказывает, что к "тачкам" он был более неравнодушен, нежели женщинам).

Он вскинул голову и на противоположной стороне дороги увидел… серебристый "Пежо".

Как две капли воды похожий на тот, за рулем которого Кирилл сидел год назад.

Да это и был тот "Пежо".

Что в свою очередь означало:

либо Анна вернулась из-за границы, как и обещала ему по телефону;

либо… "Пежо" был продан другому лицу.

Проводив машину горящим взглядом (и не имея, увы, никакой возможности броситься вдогонку), Кирилл схватил друга за предплечье.

– Опиши ее!

– Кого? – спросил Женька с легким недоумением.

– Женщину, которая села в машину. Она высокая?

Женька ухмыльнулся.

– Еще бы. И ноги – от ушей.

– Блондинка, брюнетка? Во что она была одета?

– Не блондинка, точно. А одета… – Женька пожал плечами, – Как может быть одета дамочка, разъезжающая на такой шикарной "тачке"? Уж ясно, что шмотки на ней были не с барахолки…

– Анна, – пробормотал Кирилл.

Женька от изумления даже приоткрыл рот.

– Ты ее знаешь?

Кирилл в свою очередь неопределенно пожал плечами и разговор свернул.

Чтобы на следующий день поехать в Луговку и убедиться хотя бы в одном – том, что Анна не продала отцовскую дачу.

А раз она ее не продала, значит, предполагает вернуться в Город.

…Логично, конечно, но тут же возникал следующий вопрос – если она вернулась и не поставила Кирилла в известность о своем приезде, значит…

Значит, ей это и ни к чему.

Подобную мысль он от себя отогнал, приближаясь к старенькому двухэтажному коттеджу в окружении яблоневых деревьев, только зацветающих.

Нагнувшись, Кирилл нашарил под третьей ступенькой крыльца ключ (без особой надежды его обнаружить… впрочем, замок был настолько прост, что его умеючи можно было вскрыть и шпилькой).

Уже открыв дверь, Кирилл услышал позади себя оклик:

– Эй, малой!

Он с замиранием сердца обернулся.

На него, чуть сощурившись, смотрел мужчина лет пятидесяти (или чуть больше), с брюшком, лысеющий, с лицом в красных прожилках и мясистым носом. Одет он был как типичный дачник и одновременно отставник – то бишь, в старые армейские штаны и армейскую вылинявшую рубаху.

– Ну че, – невозмутимо продолжал отставник, – Продала, значит, эта фифа банкирская халупу своего отца? Ну, ясно, – мужчина ухмыльнулся, продемонстрировав небезупречные зубы, – У ее муженька, небось, в Испании вилла, в Италии дворец… Умеют эти ворюги шиковать на народные денежки!

Кирилл мысленно перевел дыхание – значит, за вора его не приняли.

В свою очередь пожал плечами, решив идти "ва-банк".

– Да нет, – произнес он как можно небрежнее, – Как раз не продала. Меня просили сюда приехать, взглянуть, все ли в порядке…

Блекло-голубые глазенки дачника немедленно приобрели неприязненное выражение.

– А, так ты, значит, им прислуживаешь… Погоди, я ж тебя видел в прошлом году. Привозил ты сюда свою, – откровенно грязная ухмылка, – Хозяйку… Ну и как? Платят нормально? Цыганочку не заставляют плясать, а, цыганенок? – рожа отставника все больше краснела, – Как же, не помню, называют таких как ты, смазливеньких – жи… жо…

Кирилл сильнее стиснул челюсти. Он отнюдь не испытывал симпатии к таким, как г-н Зарецкий, но по его мнению, подобные "поборники социальной справедливости", реально способные лишь жрать водку да третировать домашних (и безусловно хаять родную державу), были не менее отвратительны. С каким удовольствием он впечатал бы свой кулак в широкую морду… однако, сдержался. И больше не обращая внимания на мужика (и так было ясно – после вчерашних возлияний он успел опохмелиться и теперь его тянуло "на подвиги"), вошел в дом.

…Там ничего не изменилось. Та же ветхая мебелишка (покрытая слоем пыли, конечно), тот же камин… и даже тот же запас поленьев рядом.

Кирилл поднялся по довольно скрипучей лестнице на второй этаж, отыскал там старую газету (зажигалка была у него с собой, хоть сам он не курил), опять спустился к камину и, положив туда дрова, подпалил газету и сунул ее сверху – помещение было достаточно сырым, его следовало протопить.

Одновременно Кирилл распахнул и форточку (из-за сырости в доме появился запашок плесени).

Он присел перед камином на корточки (тяга в дымоходе была хорошей, как ни странно, будто его недавно прочищали) и просто стал смотреть на огонь, помимо воли вспоминая все, что было связано с этим домиком… и его хозяйкой.

Шум мотора легкового автомобиля, заглохнувший напротив коттеджа, заставил его обернуться, а затем вскочить на ноги.

Но не успел Кирилл сделать по направлению к двери и пары шагов, как та распахнулась сама.

И элегантная высокая женщина замерла на пороге.

Похоже, она ничуть не меньше Кирилла была ошеломлена нечаянной встречей.

...........

– Ты… – наконец, не сказала, а скорее выдохнула Анна. В голосе ее превалировало даже не изумление, а попросту неверие. Словно она сочла Кирилла слишком яркой галлюцинацией.

Он ощутил, что густо краснеет. Чувствуя себя все более неловко, тогда как из глубин сознания уже пробивалось тихое ликование: "Вернулась… вернулась, как и обещала… Вернулась, черт возьми!"

(Только, похоже, не к нему вернулась…)

– Что ты тут делаешь? – наконец спросила Анна немного подсевшим голосом, – Или Зарецкий успел продать этот дом… без моего ведома и участия?

– Нет, – Кирилл мотнул головой и даже неуверенно улыбнулся (с досадой отметив, что ведет себя не лучше Темки – тот тоже, напакостив, старался подольститься к хозяину). – И вообще, у меня нет денег, чтобы купить даже такую халупу, – Кирилл сделал еще шаг навстречу Анне, но та, быстро сунув руку в сумочку, извлекла из нее продолговатый предмет.

– Оставайся на месте, – спокойно произнесла достойная дочь своего отца (и не менее достойная супруга г-на Зарецкого), – Знаешь, что это такое?

– Электрошокер? – без энтузиазма догадался Кирилл, не находя в ярко-синих, длинных глазах и капли тепла. Что было особенно обидно, ибо он успел отвыкнуть от того, насколько Анна красива. А сейчас эта красавица смотрела на него едва ли не как на пакостника и мелкого подонка. И, похоже, напрочь забыла о том, что происходило в этом домишке год назад (неужто всего год?)

– Верно, электрошокер, – хладнокровно согласилась Анна, – И куда большей мощности, нежели продающиеся легально. Желаешь испытать на себе? Можно… но не советую. Он уже проверен в деле. На "качке" не ниже тебя и вдвое шире в плечах.

Последнее замечание показалось Кириллу обидным – узкоплечим он отнюдь не был.

Впрочем, к дискуссиям ситуация не располагала.

– Так что ты тут делаешь? – повторила Анна вопрос и, не дождавшись ответа, добавила. – Ты один?

– Один, – просто сказал Кирилл.

– Я проверю, – пообещала она и быстрым шагом прошла в помещеньице, служившее чем-то вроде кухни, а затем стала подниматься на второй этаж.

Кирилл имел уйму возможностей сбежать… являйся он действительно мелким воришкой.

Но он счел, что это, во-первых, было бы слишком унизительно, ибо ему нечего стыдиться;

во-вторых… он ведь ждал возвращения Анны. Может, даже сильнее, чем себе в том сознавался…

И в третьях, она была достаточно умна, чтобы быстро понять, как ошибается на его счет.

Со второго этажа Анна спустилась медленнее.

– Убедилась? – мягко спросил Кирилл, – Я тут один. Никаких рандеву.

Анна скривила губы в презрительной улыбке (отчего ему стало очень неприятно).

– Однако, спрашиваю в третий раз – что ты тут делаешь?

– Развожу огонь, – он кивком указал в сторону камина.

– Очень остроумно, – ледяным тоном отозвалась Анна, – Вызову-ка я полицейский наряд… хотя нет. Лучше поставлю в известность другое лицо. Его парни, если нужно, умеют быстро действовать.

– Ручьёва поставишь в известность? – тоскливо спросил Кирилл.

– А хоть бы и его? – Анна непринужденно опустилась на покрытую стареньким пледом тахту, – Ну, так я дождусь от тебя ответа?

– Я видел тебя вчера, – Кирилл отвел глаза, – Точнее, твою машину. Твой "Пежо". И решил проверить, действительно ли ты вернулась.

– Приехав сюда? – насмешливо полюбопытствовала Анна, – Оригинальный способ проверки, не находишь? Кстати, как ты открыл дверь?

– Ключом, – буркнул Кирилл, – Он лежал где обычно – под третьей ступенькой. Я просто хотел убедиться, что ты этот дом не продала. А если не продала, значит, планируешь вернуться.

– Убедиться можно было, порасспросив соседей, – ледяным тоном парировала Анна, – Ты же влез внутрь. Тем самым нарушив права владения. Это статья, милый мальчик, – ласково добавила она.

Кирилл промолчал. Очень кстати вспомнив, что подобную стервозность Анна уже проявляла в прошлом году. Кажется, приревновав его к Варе.

– По телефону ты разговаривала совсем по-другому, – наконец негромко сказал он.

По лицу Анны вновь пробежала гримаса недовольства. Словно ей было неприятно само упоминание о том телефонном разговоре, состоявшемся в канун Старого Нового года.

– Многое изменилось, – она наконец положила электрошокер на тахту, рядом с собой, – И извини, я тебе не слишком верю. Ты не впервые посещаешь этот домишко без моего ведома, так?

Кирилл обреченно подумал, что Ручьёв конечно же рассказал о своем столкновении тут с ним, Кириллом, прошлым летом.

– Да, – чуть хрипловато ответил он, – Я тут уже в третий раз… после твоего отъезда.

– Замечательно, -конечно же, презрения в ее голосе только прибавилось, – Удобно тут отдыхать, да?

Кирилл бросилась в лицо кровь.

– По-твоему, я способен водить сюда шлюх после… после того…

– Хватит, – откровенно жестко оборвала его Анна и, достав из сумочки сигареты (безусловно Vogue) и зажигалку, закурила – очень элегантно по обыкновению, – Ты хочешь убедить меня в том, что влезал сюда, дабы предаваться сладким воспоминаниям?

Кирилл снова на миг сильнее стиснул челюсти (и кулаки).

– Нет, – сдержанно заговорил он, – Помнишь свой звонок прошлым летом? Помнишь, как просила меня уехать, предупреждала, что у меня могут быть неприятности?

– Но ты же не послушался, – довольно тускло сказала она.

– Действительно, я счел, что сессия важнее. Но твое предупреждение насчет денег принял всерьез. Я…привез их сюда.

Анна вскинула на него удивленные глаза.

– И спрятал в старом кухонном буфете? Почему бы тебе было просто не вышвырнуть их в мусорный бак – куда менее хлопотно…

Кирилл слегка улыбнулся.

– Я положил деньги в стерилизатор. Это такой ящичек…

– Где стерилизуют шприцы, – нетерпеливо перебила его Анна, – Знаю.

– Не только шприцы. Просто различные мединструменты. Я его взял у матери.

– И закопал под яблоней, – иронично закончила за него Анна.

– Я его закопал в подполе, – просто ответил Кирилл, – Там пол земляной.

Она передернула плечами.

– Но там же крысы!

– Крысы металл не грызут. И… я не боюсь крыс.

В этот момент писк сотового телефона прервал занимательную беседу.

Анна достала телефон из сумки и поднесла к уху.

– Да, Серж.

Кирилл едва не вздрогнул.

И Зарецкий, и Ручьёв были Сергеями. Но он отчего-то был абсолютно уверен, что сейчас Анна звонил Ручьёв (Зарецкому она скорее всего ответила бы "да, дорогой").

…– Где нахожусь? Да в Луговке, в папиной халупе… Нет, ничего, разве что у камина обнаружила мышонка… шустрого такого, – Кирилл поймал короткий насмешливый взгляд, – Точнее, наглого…

Нет, не метафора. Слушай, у кого действительно паранойя – у меня или у тебя?

…Говорю же – нормально. И помощь не нужна, паутину в углах я могу убрать и самостоятельно…

Следовательно, до вечера. Конечно, как и договаривались. Пока.

Она прервала связь и вновь обратилась к Кириллу (сейчас старавшемуся не смотреть на ее разрумянившееся лицо).

– Продолжай. Итак, ты спрятал деньги в подполе…

Кирилл перевел взгляд на свои руки.

– Да. А когда через месяц явился их забрать, столкнулся тут с Ручьёвым.

…Это он сейчас звонил?

– Неважно. Ты столкнулся с Ручьёвым, и он решил, что ты грабишь дачные домики?

Кирилл с горечью усмехнулся.

– А что еще он мог решить? К счастью, вместе с деньгами я сохранил и расписку Зарецкого.

– Следовательно, – голос Анны стал менее уверенным и более напряженным, – Он дал тебе уйти? С деньгами?

Кирилл молча кивнул.

– Ладно, – она затушила сигарету (керамическая пепельница стояла на подоконнике), – Все выяснили, и если ты снова не спрятал в подполе что-нибудь ценное, тебе надо бы домой… милый мальчик, – снова усмешка, отнюдь не отличающаяся теплотой, – Жена наверное заждалась?

Кирилл резко вскинул голову. Взгляд Анны являлся холодным, но спокойным.

…Она просто не знала всего. Кто-то (кто же, если не Ручьёв?) сообщил ей о его женитьбе, но не стал рассказывать о том, чем она закончилась.

– Кто тебе сказал, что я был женат? – заметно подсевшим голосом спросил Кирилл, – "Ржевский"?

Анна поморщилась.

– По-твоему, у нас нет других тем для разговора кроме обсуждения твоей кандидатуры?

Мы вообще не говорили с ним о тебе, – добавила она спокойно, – О том, что ты женился вскоре после моего отъезда, мне сообщил Зарецкий. Хочешь сказать, он солгал?

– Нет, – Кирилл опустил глаза, – Но если он знал об этом, то должен был знать и о том, что случилось с моей женой, – с досадой отбросил ладонью упавшую на лоб челку, – Слышала о покушении на Соловьева?

Хотя могла и не слышать, тебя ж не было в Городе в тот момент…

– Я слышала об убийстве депутата Соловьева, – медленно сказала Анна, – И гибели еще двух невинных людей – охранника и медсестры. Выходит, эта медсестра…

– Была моей женой, – устало сказал Кирилл.

Анна на миг прикусили нижнюю губу.

– Извини, – наконец негромко заговорила она, – Извини, если б я знала… Прости, это не та ли девушка-медсестра, о которой ты рассказывал мне в прошлом году?

– Та, – кивнул он, – Варя.

– Ясно, – сказала Анна еле слышно и отошла к окну, – Ясно…

Он слегка откашлялся (дабы голос не звучал слишком хрипло ввиду хронического ларингита).

– И женился я не "вскоре", а только после того, как узнал, что ты эмигрировала и что… – он собрался с духом, – Ручьёв был в аэропорту.

Анна резко обернулась.

– Откуда такая осведомленность?

Кирилл не выдержал ее прямого, требовательного взгляда.

– Один парень, мой друг… он один из приближенных "Ржевского"… прости, Ручьёва.