Цитаты из книги «Я забыл умереть»

Я вытащил деньги, которые прислала мать, и уже собирался отдать ему сто долларов за товар. Он глазел на меня. – Убери свои деньги, малыш, – сказал он. – И сделай мне одолжение. Тебе нужна помощь. Помойся, и пусть тебе помогут, малыш. Его замечание немного кольнуло меня. Плохо, когда твой барыга просит тебя обратиться за помощью и не берет у тебя денег. Когда я выходил из машины, он крепко взял меня за шиворот и сказал: «И никогда мне больше не звони, малыш».

Последний разговор с матерью начался весьма заурядно. Я звонил ей из таксофона в Санта-Монике. В тот день у меня не было желания ни просить, ни умолять, поэтому я сразу взялся за шантаж: «Я убью себя». Моя бедная мама. Ей еле-еле хватало средств, чтобы прокормиться самой, а тут звонил я, орал на нее и просил выслать денег на героин. Я убедил себя, что это по ее вине я оказался в таком положении, что она обязана мне, так как ее не было рядом, когда я отчаянно нуждался в ней.

Героинщики узнают друг друга издалека. Если среди тысячи человек найдется хотя бы один джанки, то в считаные минуты ваши глаза встретятся и между вами, как между вампирами, установится негласное молчаливое взаимопонимание.

Я спросил врача: «А где все?» – О ком вы говорите? – Мои друзья. Они скоро будут? – Какие друзья? Я смутился. Я не сомневался, что Манни позвонил Дженнифер, Стиву и всем остальным и рассказал им, что произошло. Все они напуганы до смерти, ждут не дождутся, когда им разрешат прийти и убедиться, что со мной все хорошо. – Мои друзья, – повторил я. – Кто-нибудь пришел? Врач ответил: «Вас никто не ждет».

Медсестра держала мою руку. Когда я снова начал терять сознание, она шлепнула меня по руке. – Не уходи от нас. Не уходи. Я смотрел на нее. Она сказала: «Думай о хороших временах. Думай о счастливых временах. Думай о хорошем». Я хотел говорить сквозь туман в голове и кислородную маску, но только слабо простонал. – Я не понимаю, – сказала она. Я указал на маску. Она отвела ее в сторону, повторяя: «Думай о радостном. Думай о хорошем». – Я не знал ни счастья, ни радости, – сказал я. На глаза медсестры навернулись слезы. Я тоже практически плакал. – Мне жаль, но ничего этого я не знал. Ничего. Она снова надела на меня кислородную маску и взяла мою руку в свою.

Я гнил заживо в этом мрачном, незнакомом мире. Все, кого я знал, либо умирали, либо вели себя как подонки. В итоге я сам стал плохим. Мой характер стал плохим. Моя душа почернела.

дети в кондитерской. Закупали колеса пачками,

трепаться обо всем этом дерьме, которое стряслось с тобой, когда ты был ребенком. Тебе уже тридцать семь лет. Тебе никто не хочет причинить боль. За тобой никто не гонится. Тебя никто не удерживает силой, никто не насилует. Ты трезв три года. Кончай рассказывать эти истории. Откажись от этой своей романтики. Кем бы ты был без своей истории? Кем ты хочешь быть? Он повернулся и ушел наверх спать. Я сидел в шоке и безостановочно курил «Camel Lights». Меня как будто парализовало. Всю жизнь я рассказывал себе одну и ту же историю – мир плох, я плох, Бог оставил меня. И я верил в это. Я верил, что осужден на муки, – это очевидно, как и то, что небо голубое. Но это не Бог оставил меня, это я оставил самого себя. И моя мать не бросала меня. Она сделала все, что было в ее силах. Где-то я прочел, что девяносто процентов наших ежедневных мыслей – это те же самые мысли, что были у нас вчера, позавчера и так далее. Снова и снова мы твердим себе одну и ту же ерунду, а потом удивляемся, почему никак не можем измениться. Наши мысли не меняются, наши привычки не меняются, чего же тогда удивляться, что наши жизни не меняются?

«Я – хозяин своей жизни, и, если понадобится, эту свечу можно задуть навсегда».

диалектической поведенческой терапии. Это самые эффективные мето