Цитаты из книг автора «Халил Рафати»

Робби предложил мне составить список всех людей, которые бросали меня, и рассказать, что представляли собой наши отношения. Я начал вспоминать, как меня не любили, как все, кто говорил, что меня любит, и обещал никогда не бросать меня, – все они меня бросили. Меня, меня, меня… Я очень себя жалел. Эта боль была невыносимой. Когда я закончил, Робби ознакомился со списком.

Не будь Робби, я никогда не прошел бы всю программу «12 шагов». Я узнал, что у наркозависимых есть веская причина, из-за которой они употребляют. Это может быть их отец или дядя, который насиловал их в детстве, а может, само детство было ужасным. Алкоголики и наркоманы – люди с травмированной психикой, а выпивка и наркотики заглушают их боль.

и он разрешил мне остаться в его доме при условии, что я буду трезвым, буду ходить на два собрания в день, буду работать по дому и найду спонсора.

Собрания оказывали на меня хорошее влияние. Чем больше я ходил, тем лучше себя чувствовал. В итоге я начал вслушиваться, вникать и собирать жемчужины мудрости, которые помогали мне жить. Я все еще хотел вмазаться и терпеть не мог спать в палате с тремя больными, которые храпели, пердели и рыгали всю ночь, но на улице было еще хуже.

Мы были очень счастливы, что просто живы. Когда я оставался один, я боролся с этим желанием. Главное – я был жив. Мало кто смог выжить в ситуации, в которой я оказался. Почему я смог? Определенно здесь не было речи ни о силе воли, ни о стойкости, потому что, вы уж мне поверьте, очень и очень многие люди, которые были более сильными и стойкими, чем я, не справились с зависимостью. Слишком многие люди, которые были умнее меня, добрее меня и просто лучше меня, уже умерли. И я не знаю почему. До сих пор не знаю. Иногда мне стыдно, я виню себя, но борюсь с этим чувством.

лучше, чем двумя неделями ранее. Я пил кофе чашками, курил сигареты пачками. Я рассказывал ужасные истории о своем пьянстве и зависимости, но никто не ахал и не раздражался. Мы смеялись. Да, мы смеялись. И я смеялся вместе со всеми. Чем мерзостнее, чем противнее были мои истории, тем громче мы смеялись. Это был смех до слез. Уже много лет я так не смеялся, и мне было хорошо.

– Нет, – сказал я. – Мне не нужны лекарства. Мне не нужны антидепрессанты. Хочу завязать раз и навсегда. 18 июня 2003 года. Это день, когда я завязал с выпивкой и наркотиками. Следующие две с половиной недели были самыми тяжелыми в моей жизни. Я не спал. Изредка я задремывал минут на двадцать, и меня мучили ночные кошмары, сонный паралич и галлюцинации. Я весь был покрыт абсцессами. Моя кожа переливалась всеми оттенками зеленого и желтого цветов, – я не видел ни одного живого существа, которое бы так жутко выглядело. Ярко-желтая желчь выходила изо рта и заднего прохода несколько дней. Когда я пытался есть, меня тошнило. Кожа зудела, кости ныли. Я чувствовал себя столетним старцем, и казалось, что этому не будет конца. Это был сущий ад.

«Мне некуда идти, – говорил я, всхлипывая. – Пожалуйста, пожалуйста, помогите мне». В итоге только для того, чтобы я заткнулся, он сказал: «Ладно, хорошо. Я помогу тебе, но знаю, что придется об этом пожалеть». Боб повез меня в реабилитационный центр в Пасадене. Это было 15 июня 2003 года. Когда я поступил в отделение, мне дали несколько таблеток, и я проспал три дня подряд. Когда я проснулся, то был один в своей комнате. Я точно знал, что происходит, понимал, где я оказался. Слезы снова покатились по моему лицу. Я закрыл дверь в свою комнату, преклонил колени возле кровати, сложил руки и стал молиться. – Кто бы Ты ни был, если Ты есть, избавь меня от этого ада! Я никогда не забуду эти слова, пока жив. Я испытал душевный подъем. Тошнота и изнеможение никуда не делись, но в мою жизнь вошла легкость. Я просил Бога о помощи, и ответ Бога не заставил себя ждать. Захватывающее чувство. – С тобой все будет в порядке. Мне не явился горящий терновый куст, и ангелы не спустились с небес, чтобы утереть пот с моего лба. Да мне и не нужно было этого. Ощущение легкости, знание, что Бог есть, что Он позаботится обо мне, – это было все, в чем я нуждался.

Я покорился судьбе и слился с грязью и гнилью. Все было кончено. Я был мертв. На меня опустились тишина и покой. Мое дыхание выровнялось и пришло в норму. Я расслышал знакомый звук, который не слышал десятилетиями, – это было пение утренних птиц. Одна за другой, медленно, но верно, их красивые, мелодичные трели сливались в симфонию. Я начал молиться, я просил Бога о прощении. Вместе с пением птиц в моей душе забрезжил луч надежды. Если я смогу снова видеть, если я смогу снова ходить, то я смогу измениться. Моя молитва становилась горячее и горячее, птицы щебетали громче и громче, и я почувствовал, что забрезжил свет. «Боже, прошу Тебя, прошу и еще раз прошу. Я не хочу больше так поступать. Я не могу больше так поступать. Просто позволь мне снова видеть, снова ходить и, молю Тебя, избавь меня от тюрьмы. Я клянусь, что никогда не буду больше пить. Я завязываю. Молю Тебя, избавь меня от всего этого, верни мое зрение, позволь снова ходить, и я никогда не поступлю так снова». На этот раз я говорил искренне. Я больше так не мог. Больше невозможно было влачить такое существование, – я не могу назвать это жизнью. Такому существованию я предпочел бы смерть в этой канаве.

По мне ползали насекомые – с лизняки, муравьи, многоножки. Они ползали по рукам. По лицу. Заползали в уши. Заползали в нос. Я гнил так же, как листва и эти самые веточки. Я разлагался – я был мешком дерьма. Насекомые и земля принялись меня пожирать. С моего разрешения. Я не смел пошевелиться. Не имел такого права. Я гнил и разлагался в этой грязи, под этой гнилой листвой. Я был достоин такой участи. У меня не было другого выбора. Мне некуда было идти, некому было звонить, никому не было дела до моей жизни, никто не мог мне помочь. Я сжег за собой все мосты. Моя родная мать не брала трубку. Да что там, даже мой барыга не брал трубку. Всякий раз, когда я достигал дна, я брал лопату и рыл дальше. На этот раз рыть было некуда.