Цитаты из книги «Тайная история капитализма. Почему мы бедные, несчастные и больные»

если административное регулирование было «ненужным», коррупция может и повысить экономическую эффективность. К примеру, до правовой реформы 2000 года, чтобы открыть фабрику во Вьетнаме, требовалось подать десятки документов (включая характеристику заявителя и его медицинскую справку), в том числе около 20-ти, выдаваемых [центральным] правительством; говорят, что требовалось от шести до двенадцати месяцев на то, чтобы собрать все необходимые документы и получить все согласования250. В такой ситуации, может оказаться предпочтительным, чтобы потенциальный инвестор подкупил соответствующих чиновников и быстро получил лицензию. Можно сказать, что инвестор выигрывает в том, что он [получает возможность] заработать больше денег, потребитель выигрывает от того, что его спрос удовлетворяется быстрее, а чиновники – от того, что становятся богаче (хотя, конечно, имеет место нарушение доверия [злоупотребление] и государство недополучает свой законный доход). По этой причине часто говорят, что мздоимство может повысит экономическую эффективность зарегулированной экономики тем, что возвращает рыночные силы, хотя и незаконными методами.

если взятка позволяет менее эффективному производителю получить лицензию на строительство, скажем, нового прокатного стана, это снизит эффективность экономики. Но, опять же, такой исход не является предрешённым. К примеру, утверждалось, что производитель, который готов заплатить наибольшую взятку [для получения лицензии], скорее всего и является наиболее эффективным производителем, поскольку производитель, который ожидает получить большую отдачу от лицензии, по определению готов предложить наибольшую взятку для её получения. А если это так, то выдача лицензии производителю, дающему наибольшую взятку, по существу, равноценна продаже лицензии государством с аукциона, и следовательно, [в такой же мере] является наилучшим способом выбрать наиболее эффективного производителя, за исключением того, что доход от этого потенциального аукциона идёт неразборчивому в средствах чиновнику, а не в казну, как было бы в условиях прозрачного аукциона.

Если уж вы должны иметь коррумпированных лидеров, то, по крайней мере, вам нужно, чтобы они хранили награбленное на родине.

Недобрые Самаритяне навязали развивающимся странам такую макроэкономическую политику, которая в долгосрочной перспективе серьёзно подрывает их способность инвестировать, расти и создавать рабочие места. Категорическое и упрощенческое порицание «жизни не по средствам» закрыла им возможность «занимать с целью вкладывать», как средство ускорения экономического роста. Если мы категорически осуждаем людей, за то что они живут не по средствам, то мы должны, помимо всего прочего, осуждать молодёжь, за то, что она занимает с целью вложить в развитие своей карьеры или в образование своих детей. А это неправильно. Жить не по [имеющимся в распоряжении] средствам может быть или не быть дурно; всё это зависит от того, на какой стадии своего развития находится страна, и от того, какое применение находят заёмные деньги.

Когда богатые страны входят в рецессию, они обычно ослабляют денежную политику и увеличивают дефицит бюджета. Когда то же самое происходит с развивающимися странами, Недобрые Самаритяне, через МВФ заставляют их повышать процентные ставки до абсурдного уровня и сводить бюджеты или даже создавать профицит – даже если эти действия утраивают уровень безработицы и вызывают массовые беспорядки. Как мы уже говорили выше, в 1997 году во время финансового кризиса, МВФ позволил Корее иметь дефицит бюджета равный всего 0,8 % ВВП (и то, только после нескольких месяцев усилий в противоположном направлении, с катастрофическими последствиями); когда же в начале 1990-х годов у Швеции возникли аналогичные проблемы (по причине плохо продуманного открытия своего рынка капиталов, так же как и в Корее в 1997 году), её дефицит бюджета был в десять раз больше (8 % ВВП).

Норматив BIS требует, чтобы банковское кредитование изменялось в соответствии с изменениями его основного капитала. Принимая во внимание, что цены на активы, которые составляют собственные средства банка, поднимаются, когда экономика хорошо себя чувствует и падают, когда нет, получается что собственный капитал растёт и сжимается соответственно [фазе] экономического цикла. В итоге, в хорошие времена банки могут расширить своё кредитование, даже не прибегая к существенным улучшениям качества активов, имеющихся в их распоряжении, просто потому, что их собственный капитал вырос по причине раздутия стоимости активов. Такой процесс питает всплеск деловой активности, перегревающий экономику. Во времена спада собственный капитал банков сжимается вслед за падением стоимости активов, вынуждая их отзывать выданные кредиты, что в свою очередь, ещё больше подкашивает экономику. Может быть, отдельным банкам и было бы благоразумно соблюдать норматив достаточности капитала BIS, но если все банки следуют ему, то [амплитуда колебаний] деловых циклов многократно возрастает, в конечном итоге вредя самим банкам234

В итоге в 1998 году Индонезия испытала 16 %-ое падение производства232. Если бы они оказались в подобных обстоятельствах, богатые страны Недобрых Самаритян никогда бы не сделали того, что они советуют бедным странам. Наоборот, они бы снизили процентную ставку и повысили бы уровень дефицитного расходования правительства, для того чтобы подстегнуть спрос. Ни один министр финансов богатой страны не был бы настолько глуп, чтобы поднимать процентные ставки и иметь профицит во времена экономического спада. Когда, в начале XXI века экономика США пошатнулась от схлопывания так называемого пузыря «доткомов» (dot.com) [раздутых и не оправдавшихся ожиданий от интернет-компаний] и нападения на Всемирный торговый центр, курс, который взяло, якобы «финансово ответственное», антикейнсианское, республиканское правительство Джорджа У. Буша, был – да, вы угадали! – дефицитное расходование правительства (в сочетании с беспрецедентно нетребовательной денежной политикой). В 2003 и 2004 гг., дефицит бюджета США достиг почти 4 % ВВП.

В большинстве стран фирмы, не участвующие в финансовом секторе, делают прибыль в 3–7 %227. Поэтому, если реальная процентная ставка превышает этот уровень, то потенциальному инвестору скорее имеет смысл положить свои деньги в банк или купить ценные бумаги, нежели вкладывать их в производственную фирму. А приняв во внимание все хлопоты, связанные с управлением промышленным предприятием – трудовые конфликты, неувязки с доставкой компонентов и комплектующих, задержки оплаты со стороны покупателей и т. д., и т. п., то пороговый уровень может оказаться ещё ниже. При том, что в развивающихся странах фирмы не аккумулируют больших средств внутри фирмы, [любые] затруднения для заимствования практически исключают инвестиции. Это приводит к низкому уровню капиталовложений, что, в свою очередь, означает невысокие темпы роста и малочисленные рабочие места.

При низкой инфляции то, что работники уже заработали может быть и лучше защищено, но те политические меры, которые нужны, чтобы удержать её низкой, могут сократить то, что они смогут заработать в будущем. Почему это так? Строгая монетарная и налогово-финансовая политика, необходимая для снижения инфляции, особенно на очень низкий уровень, весьма вероятно одновременно снизит уровень экономической активности

инфляция инфляции рознь. Высокая инфляция вредна, но умеренная (до 40 %) не только не обязательно вредна, но даже может быть совместима с быстрым ростом и созданием рабочих мест. Можно даже сказать, что в динамичной экономике некоторый уровень инфляции неизбежен. Цены меняются, потому что экономика меняется, поэтому естественно, что цены идут вверх, когда множество новых начинаний создают новый спрос.