На самом деле, на этом первый урок собственно и закончился. Нам вручили пеналы, пластмассовые, с крышкой линейкой, которая выдвигалась из них. Карандаши и ручки, и букварь! Первую в жизни ученика книгу. Нет, конечно, она не была в моей жизни первая, мне читали книги родители, бабушка, очень хорошо помню Бориса Житкова «Что я видел». Это была замечательная книга с картинками, которая была безвозвратно утрачена, уже в более сознательном возрасте, я нашел её в интернете, скачал файл, но это уже конечно не то, нет ее и сейчас можно купить в книжном магазине, она даже с картинками, но это не те картинки, не такие как были там. Там были другие, такие как зарисовки на полях, были и целые станицы с коллажами, это была замечательная книга, мне ее подарил двоюродный брат, он был старше меня, и ему она была уже не нужна. Еще мне нравилась брошюра из серии «мои первые книжки», «гибель Чапаева» Александровой. Я ее, даже, не так давно, так же, нашел и в интернете и купил, мне прислали оригинал по почте, ну ностальгия у меня такая. Она теперь у меня лежит в столе, в полиэтиленовом пакете, между двумя картонками, чтобы не мялась. Это тонкая как тетрадь книга. «…Чапаев не слышит, чапаевцы спят, дозор боевой неприятелем снят…урал, урал – река…». Еще у моей бабушки была книжка с детскими рассказами, там были такие классные иллюстрации, они были чёрно-белые, наивные, но такие, такие… автор иллюстраций А.Ф. Пахомов. Прошу не путать с С.И. Пахомовым. Это два совершенно разных человека, два совершенно разных художника, они даже не родственники, что меня, если честно, очень радует. Я бы очень иначе расстраивался.

Книга это тоже была из серии «мои первые книжки», это была Валентина Осеева «волшебное слово». Помню рассказ, где мальчик потерял еду, а второй жрал в два горла свою и не думал делиться, а третий молча поделился своим бутербродом. Оба были пионеры. Нет, ну я, конечно, понимаю, что сейчас эти рассказы глупы и наивны, да и мальчик мог сожрать свой бутерброд и, давя на жалость, вымогать еду у других, но тогда и в мыслях такого не могло быть, что вообще так можно. Поделятся ли сейчас дети друг с другом, весьма сомневаюсь. Да и конъюнктура вообще может быть другая, но тогда не принято было жрать «в крысу»! Это вообще осуждалось. Хотя, с другой стороны, родители собрали ребенку бутерброд, родители работали за него, тратили деньги, почему ребенок должен отдавать свой кусок другому, когда тот, растяпа, потерял свой паек. Нуждается ли тот, второй, в подобном, примет ли он сейчас это и как это вообще будет выглядеть теперь. Здесь можно уже совсем много всякого нафантазировать, что тот который поделился, спросит с того, другого. Может быть и взять будет западло, и в дурачках окажется тот который явил широту души и отдал свою пищу, и над ним будут смеяться окружающие. Быть может, тот, который поделился, сделал это только для того, чтобы посрамить мальчика, что не поделился. Как-то все это мерзко. Новые рыночные отношения, все с оглядкой на «бабло», перевернули нашу жизнь с ног на голову. Вранье, один пытается обмануть другого, как это говорят: «развести лоха». Как вся эта грязь проникает в умы, не отмыться от нее. Почему доброту, теперь, воспринимают как слабость. Чему я буду учить своих детей? Я сам затрудняюсь сказать, буду ли я учить их доброте, или наоборот, буду максимально адаптировать ребенка под наш злой, лютый, продажный мир, под рынок, где все измеряется звонкой монетой. Да теперь уже даже не монетой, а эфемерными цифрами на магнитной ленте или чипе. Где уважение определяется наличием большого числа этих самых цифр, у кого больше тот и прав. Прежде чем ругать СССР, вспомните об этом мальчике, что просто поделился бутербродом, не для того чтобы, а просто так. Конечно, можно сказать, что модель СССР была не жизнеспособна, это утопия, ну конечно утопия, но ведь мы сами строим свой мир, мы сами бросаем мусор мимо урны, наши дети гадят в подъездах и рисуют на стенах, не Барак Обама и Ангела Меркель после ремонта оставили мусор в моем подъезде, и его благополучно растащили по всему дому. Соседи, это же мы с вами. Мы – жители моей страны, моего города, района, это, получается, мы с вами не умеем воспитывать детей, что они бухают и колются в грязных подъездах, которые сами и загадили. Не жидомассоны-анунаки-рептилоиды-с-планеты-нибиру выгуливают собак по моему двору, что весь двор усыпан продуктами их жизнедеятельности, вот прям ковром, а там гуляют дети. Это же делаем мы сами. Что кроме комсомола и воспитать некому стало? Почему это я должен убирать за собой, когда насвинячил, есть же уборщица, дворник, депутат, мер, губернатор, президент, я же плачу налоги, почему никто не хочет убирать за мной. Это как это так. Им же платят за это. Ладно, что-то я увлекся. Понесло меня куда-то не туда. Я про книги все, в этих книгах было все так по-доброму, с такими иллюстрациями, мальчик с полубоксом, который отдает свой бутерброд другому. Я встретил эти рассказы уже много позже, году в две тысячи четырнадцатом, это было уже конечно переиздание, с цветными картинками, кудрявыми мальчиками, с бутербродом, я не мог пройти мимо, я купил эту книгу, но вот могу сказать однозначно, эти иллюстрации, как-то непонятно на меня действовали, я не почувствовал ничего, прочитав этот рассказ и глядя на эти картинки. Конечно, я нашел в интернете оригинал, издания шестьдесят седьмого года, скачал, прочитал, картинки посмотрел, почувствовал. Почему книга того времени вызвала во мне эмоцию, а новая нет. Ну, можно, конечно, списать на ностальгию, но не вызывают у меня сочувствия ребята в широких джинсах, с раскрасневшимися сытыми лицами, а вот чуть сутулый мальчик с полубоксом, он вызывает. Возможно, еще и потому, эти иллюстрации вызывали эмоцию, что человек который их писал, пережил блокаду, две войны и революцию. Его рисунок к «волшебному слову», выполненные очень фотографично, в карандаше, где внук тянет бабушку за рукав, ну они прямо живые, именно такой была моя бабушка, с морщинами, в платочке, именно так все было, когда она пекла пироги, картинка живая, а вот современные иллюстрации ничего у меня не вызвали. Может быть, их рисовали менее талантливые художники, а может быть это были вообще не художники, потому как иллюстрацию к любой книге я сам могу навеять ну за час. Что случилось с художниками, почему они не рисуют так, чтобы передавать эмоцию, что не так, в чем дело, во мне? Думаю, всё-таки нет. Да потому что молодые художники, это не чувствуют сами, ну не чувствуют, если бы чувствовали, была бы эмоция. Я конечно понимаю, что современный художник, работает за бабло, надо сделать рисунок, он делает, все равно какой он получится, он сделан, красивый, цветной, в общем-то не плохой, но эмоции он не вызывает. Не пропускают многие работники культуры через живот.

Здесь нельзя не вспомнить один момент, так к слову, мы дружили с одним мальчиком, одноклассником, да мы и теперь, бывает, встречаемся попить лимонада, и поговорить, именно лимонада, не водки, не пиваса, а лимонада. Потому как оба не употребляем алкоголь, каждый по разным причинам, но не употребляем. Вот как-то зимой, шарахаясь по району, случилась с нами такая история. Я хотел купить стержни для ручек, стоили они тогда две копейки, ровно. Прознав, про то, что у меня есть деньги, мой друг решил, что я должен с ним поделиться. Я тоже знал, что у него у самого есть деньги, он клянчил у меня две копейки, а я упорно не хотел их ему давать. Просто нужно хорошо знать моего товарища, чтобы понять, почему я не давал ему денег. Он, как только изощрялся, говорил, что есть дома нечего, ну я знал, что он врет, и все равно не давал ему денег. Я купил стержни. Тогда он сказал, что ему писать нечем, и стал клянчить у меня стержень. Что-то во мне прогнулось, и я вручил ему стержень, может быть, как раз, подействовала эта самая Осеева со своими рассказами. Так он пошел и сдал назад в киоске этот стержень за эти две копейки, причем у меня на глазах. Понимая, что мне развели, я не мог это так оставить, и догнав его засунул глубоко в сугроб, а шапку ушанку сняв с него набил снегом и одел ему на голову, и с чувством выполненного долга пошел домой. Этот мальчик, не долго думая, нажаловался своим родителям, что я дерусь и пихаю в его шапку снег, те пришли к моим. Ну, собственно родители спросили меня, а что это я дерусь. Я рассказал эту историю, мама была, конечно, на моей стороне, а батя мне сказал, что я не прав. Как, почему? Батя объяснил мне, что я отдал ему стержень, отдал ведь! После этого, меня не должно волновать, что он с ним сделает. Раз отдал, значит отдал, умей проигрывать. Вот так и бывает. Так я получил еще один жизненный урок.

Вернемся к первому дню знаний, мне подарили букварь, и у меня стало два букваря, один мне купила мама, второй дали в школе. Один из них у меня долгое время сохранялся, наверное, именно по этой причина, но как-то тоже, впоследствии, был утрачен. Как это бывает, ремонт или переезд и всё. Хочу отметить, что в СССР книги выдавала библиотека, те по которым происходило обучение. Кто сейчас в школах выдает книги, все покупают сами родители, а тогда выдавали. Нет, я не веду пропаганду хорошей жизни в СССР, у союза было много проблем, я не хочу о них говорить сейчас, но тогда государство было заинтересовано в получении грамотных людей на выходе из учебного заведения. Потому и книги выдавали, хочу отметить, образование я получил абсолютно бесплатно. В ВУЗе я тоже учился на бюджетной основе. Свое первое высшее образование я получил бесплатно. Это были отголоски того времени. Хотя в девяностые, большей частью, уже всем было все равно, но я застал бесплатное образование и медицину. Мои родители получили, бесплатно, квартиру, а я взял ипотеку на полжизни. Ну да ладно.

Учебный день на этом закончился, нас разобрали по домам родители, было первое домашнее задание, для наглядности обучения счету, из специально подготовленных картинок надо было нарезать фигурки, я уже не столь хорошо помню, что это было. Словом, не откладывая дела в долгий ящик я этим и занялся. Нарезал очень не аккуратно, ну, а как я мог их нарезать, когда у ребенка еще не развиты микро мышцы кисти. Эти фигурки складывали в спичечные коробки, которые надо было склеить между собой, и сверху на каждый приклеить одну такую фигурку, чтобы было понятно, что, где лежит.