Сила. Конечно, сия премудрая Ева есть прабаба всем тем острякам, которые человека ценят по одежде, по телу, по деньгам, по углам, по имени, не по его жития плодам. Сии правнуки, имея тот же вкус, совершенно доказывают, что они суть плод от сей райской яблони. Чистое, и как римляне говорили, candidum – белое, и независтное сердце, милосердное, терпеливое, куражное, прозорливое, воздержное, мирное, верующее в Бога и уповающее на него во всем – вот чистый звон и честная души нашей цена! Воспоминает и сосуд избранный Павел о сосудах честных и бесчестных (2, «К Тимофею», гл. 2, стих 20, и «К римлянам», 9, стих 21). «Утроба буйно как сосуд сокрушен и всякого разума не удержит» (Сирах, гл. 21, ст. 17).

Известно, что в царских домах находятся фарфоровые, серебряные и золотые урыналы, которых, конечно, честнее глиняная и деревянная посуда, пищею наполняемая, так как ветхий сельский храм Божий почтеннее господского бархатом украшенного афедрона. Изрядная великороссийская пословица сия: «Не красна изба углами, а красна пирогами».

Довелось мне в Харькове между премудрыми эмблематами на стене залы видеть следующий: написан схожий на черепаху гад с долговатым хвостом, среди черепа сияет большая золотая звезда, украшая оный. Посему он у римлян назывался stellio, а звезда – stella, но под ним толк подписан следующий: «Sub luce lues», сиречь под сиянием язва. Сюда принадлежит пословица, находящаяся в Евангелии: «Гробы повапленные».

Басня 30
Cоловей, Жаворонок и Дрозд

Среди высокой степи стоял сад – жилище Соловьев и Дроздов. Жаворонок, прилетев к Соловью:

– Здравствуй, господин певчий, – сказал ему.

– Здравствуй и ты, господин Соловей, – отвечал ему певчий.

– Для чего ты меня твоим именем называешь? – спросил Жаворонок.

– А ты для чего меня называешь певчим?..

Жаворонок. Я тебя не без причины назвал певчим: твое имя у древних эллинов было ἀηδών, сиречь певчий, а ᾠδὴ – песня.

Соловей. А твое имя у древних римлян было alauda, сиречь слава, а славлю – laudo.

Жаворонок. Если так, теперь начинаю тебя больше любить и прилетел просить твоей дружбы.

Соловей. О простак! Можно ли выпросить дружбу? Надобно родиться к ней^[64]. Я часто пою сию мою песенку, научен от отца моего:

Οµοιον πρòς ὅµοιον ἄγει ϑεóϛ^[65].

Жаворонок. И мой батька сию песенку поет. Я ж тебе как в прочем, так и в сем подобен, что ты поешь Христа, всей твари Господа, а я его ж славлю, и в сем вся наша забава.

Соловей. Хорошо, я совершенный твой друг, если в саду жить станешь.

Жаворонок. А я искренний твой любитель, если в степи жить станешь.

Соловей. Ах, не волоки меня в степь: степь – мне смерть. Как ты в ней живешь?..

Жаворонок. Ах, не волоки ж меня в сад: сад – мне смерть, как ты в нем живешь?..

– Полно вам, братья, дурачиться, – молвил, недалече сидя, Дрозд. – Вижу, вы рождены к дружбе, но не смыслите любить. Не ищи то, что тебе нравно, но то, что другу полезно: тогда и я готов быть третьим вашим другом.

Потом, всяк своим пением пропев, утвердили в Боге вечную дружбу.

Сила. Сими тремя птичками образуется добрая дружба. Дружбы нельзя выпросить, ни купить, ни силою вырвать. Любим тех, кого любить родились так, как едим то, что по природе, а у Бога для всякого дыхания всякая пища добра, но не всем. И как нельзя коня с медведем, а собаку с волком припрячь к коляске, так не можно, чтобы не оторвалось ветхое сукно, пришитое к свежему, а гнилая доска, приклеенная к новой. Равное же несогласие есть между двумя разных природ людьми, а самая вящая несродность между злым и добрым сердцем. Жаворонок с Дроздом и Соловьем дружить может, а с ястребом, нетопырем – не может. Если Бог разделил, тогда кто совокупит? Премудрая и предревняя есть сия пословица: «Οµοιον πρòς ὅµοιον ἄγει ϑεóϛ». «Подобного к подобному ведет бог». Одна только несносность жаворонку жить в саду так, как соловью в степи. Сие у эллинов именовалось ἀντιπάϑεια^[66]. А в прочем во всем между ими равная сносность συµπάϑεια^[67].

Не должно же друга нудить к тому, что тебя веселит, а его мучит. Многие помянутой пословице противоречат, должно-де и врагов любить. Бесспорно, но дружба так, как милостыня; многие степени окружают центр престола ее. Всем доброжелателем быть можешь, но не наперсником. Иначе благодетельствуем домашним и сродственникам, иначе прихожим и странным. Бог всем благодетель, но не для всех сие его слово: «Обрел Давида, мужа по сердцу моему», а только для тех, которые сердце свое в божественную совсем преобразив волю, о всем благодаряше веруют, надеются, любят его и слышат: «Вы друзья мои…» (от Иоанна, гл. 15).

Счастлив, кто хоть одну только тень доброй дружбы нажить удостоился. Нет ничего дороже, слаще и полезнее ее. Великая Русь просвещенно поговаривает: «В поле пшеница годом родится, а добрый человек всегда пригодится». «Где был?» – У друга. «Что пил?» – «Воду, лучше неприятельского меду». Носится и в Малороссии пословица: «Не имей ста рублей, как одного друга». Но не достоин дружеской любви превозносящий что-либо выше дружбы и не положивший оную остатним краем и пристанищем всех своих дел и желаний. Соловей преславное свое имя уступает самовольно другу. Сладка вода с другом, славна с ним и безименность. Катон сказал: «Пропал тот день, что без пользы прошел». Но Траян (чуть ли не Тит) яснее сказал: «О друзья, погиб мой день – никому я не услужил».

Всякой власти, званию, чину, состряпию, ремеслу, наукам начало и конец – дружба, основание, союз и венец обществу. Она создала небо и землю, сохраняя мир миров в красоте, чине и мире. «Бог любви есть…»

А кто пленился ею, тот высший законов гражданских, самим управляется Богом. «Всяк, кто в нем пребывает, не согрешает…» (I Иоанна, гл. 3, стих 7). «Праведнику закон не положен, но беззаконным» (I, К Тимофею, гл. 1, стих 9).

Не надобно приводить трубами воду туда, где отрыгает чистейшее питье сам источник – всех поточков отец и глава. «Своему Господу стоит или падает» (К римлянам, гл. 14).

К сей главе нас возводить есть должность богословия, одной из трех главнейших наук, содержащих в благоденствии жительство. Сих одних учителя именуются в Европе doctores.

Единственный их предмет есть человек. Медицина врачует тело; юриспруденция страхом приводит каждого к должности, а богословие из рабов делает сынами и друзьями Божиими, вливая в сердце их охоту свободную к тому, к чему гражданские законы силою волокут. «Уже ты не раб, но сын…» (К галатам, гл. 4). Чем множе таковых в жительстве, тем оно счастливее, и не напрасно есть пословица: «Доброе братство лучше богатства».

А что сказано о дружбе, то ж разумеется и о состоянии. Как в том, так и к сему вождь верный есть природа; счастлив же последующий ему. Впрочем, как помянутые птички образуют верного, избранного по природе, сиречь по Богу, друга, так друг есть фигура и образ священной Библии. Взгляни на гл. 6, стих 14 Сираха. Читай их подалее и понимай, что Христос есть всех тех слов цель. Он есть премудрость Божия, глаголящая к нам: «Вы друзья мои… Се мать моя и братья…» (Марка, гл. 3).

А как творящие волю Божию суть мать и братья Христовы, так взаимно им Библия. Взгляни на конец 14 гл. и на начало 15 Сираха. Точно о Библии речь: «Вырастит его, как мать…»

Скажи мне, что есть друг? Слуга и доброжелатель. Какая ж лучшая услуга, как привести к ведению Божию? Все есть ложь, сиречь непостоянное и нетвердое, кроме Бога. Но Библия учит о Боге: «Я на сие родился… чтоб свидетельствовать истину» (От Иоанна, стих 37, гл. 18). «Слово твое истина есть» (гл. 17, От Иоанна). Вся наша жизнь в руке Божией; сие значит врожденное нам предписание пищи, состояния, дружбы… Самое маленькое дело без его руководства есть неудачное. «Без меня не можете…» Кто знает Бога, тот знает план и путь жития своего. Что есть житие? Есть всех дел и движений твоих сноп. Видишь, что познавший Бога все свое разумеет. Вот для чего сказано: «Друг верен – покров крепок…»

Ничему нас Библия не учит, кроме богознания, но сим самим всего учит. И как имеющий очи все видит, так чувствующий Бога все разумеет и все имеет – все, что для себя. А если черепаха крыльев не имеет, какая нужда? Они для птицы нужны. Не в том совершенная премудрость, чтоб весь мир перезнать. Кто может сие? А невозможное и ненужное есть то же. Но если все знаешь, что тебе надобно, сие значит совершенную мудрость. Пересмотрев все планеты и приобрев все миры, не имея и не зная то, что для тебя, и скуден, и не знаток, и не весел ты, так как, перевидав все дороги, но не увидав твою, ничего и не знаешь, и не имеешь, и не куражен. Да и как быть можешь куражен, лишен для тебя нужного? Как иметь станешь, не сыскав? А как сыщешь, не узнав? Как же узнаешь, лишен сладчайшего и всевожделеннейшего твоего руководителя – света Божиего? Старинная пословица: «Охота пуще неволи». Злая охота побуждает злодея к ужасным предприятиям. Но не менее сильна и святая охота. Охота, любовь, огонь, свет, пламень, разжжение есть то же, «Бог любви есть…»

Сия распалила и устремила апостольские, пророческие и мученические сердца на лютые страдания, а пустынников и постников к горчайшим подвигам разожгла и оживляла их. О сем просвещающем и распаляющем, но не опаляющем огне Соломон в Песни Песней:

Крепка, как смерть, любовь,
Жестока, как ад, ревность,
Крылья ее – крылья огня;
Углие огненное – пламя ее

(гл. 8).

Сей божественный кураж просвещал тьму их, согревал отчаяние, прохлаждал зной, услаждал горести, а без сего всякое счастье есть несчастное. Итак, Библия есть наш верховнейший друг и ближний, приводя нас к тому, что есть единое дражайшее и любезнейшее. Она есть для нас предками нашими оставленный завет, хранящий сокровище боговедения. Боговедение, вера, страх Божий, премудрость есть то же. Сия одна есть истинная премудрость. Сей друзей Божиих и пророков готовит (Премудрости Соломона, гл. 4).

«Сию возлюбил и поискал из юности моей». «Сия благолепнее солнца». «Проницающая, как утро, добра, как луна, избрана, как солнце». «Труды ее суть добродетели: ибо целомудрию и разуму учит, правде и мужеству, их же потребнее ничто же есть в житии людям» (Песнь Песней и Премудрости Соломона, гл. 7 и гл. 8).

...

7 8 9

Премиум

(3 оценки)