Глава четвёртая

Ольге снится: идёт она с полной сумкой долларов по Москве, и вдруг, откуда ни возьмись – мент. «Ваши документики предъявите!» А у неё – украинский паспорт и никаких других денег нет, кроме долларов. Отдала сто зелёных. Мент исчезает. Подваливает второй, с теми же словами. Сумка становится легче ещё на одну купюру. А за вторым возникает третий. Глотая слёзы, Ольга опять достаёт сто долларов. Четвёртый уже ни слова не говорит, просто тянет руку. Ольга решает поймать такси. Оглядевшись, с ужасом видит – менты бегут к ней со всех сторон, становятся в очередь за деньгами. До горизонта – одни сплошные фуражки.

На этом месте Серёжка дёрнул ногой, тем самым заставив Ольгу проснуться в очередной и последний раз. Он поминутно брыкался. Видимо, ему тоже снились менты, а быть может – и что-то более страшное. Ольга в буквальном смысле отбила об него локоть. Злясь на себя за то, что оставила сумку с долларами во сне, она приняла сидячее положение. И – увидела уголок этой самой сумки, выглядывающий из-под подушки, которая была смята мотающейся Серёжкиной головой. Перед Ольгой вновь встал вопрос: а что им двоим, то есть ей и сумке, здесь делать? Но, хорошенько взвесив все за и против, она решила выбросить это из головы. Её уже часов десять разыскивают спецслужбы! Серёжка прав: все её знакомые – на крючке, город патрулируется усиленно. Далеко ли она уйдёт со своей добычей? Едва ли дальше соседней улицы.

Часы на дисплее видеомагнитофона показывали пятнадцать пятьдесят пять. Ольга опустила ноги на пыльный пол и приподняла занавеску. Опять шёл дождь – правда, мелкий. День глядел из-под туч, как из-под бровей. Сквозь серую хмарь заспанным глазам Ольги предстал едва ли не самый тихий уголок города. За двором, покрытым жёлтой листвой, тянулась ухабистая дорога. Дома стояли только с одной её стороны, поэтому Ольга их не увидела. За дорогой располагалась стройка, имевшая обречённый, убогий вид. Далее простирался лес или что-то вроде того. Сквозь него, звеня, полз трамвай. Далеко за лесом виднелись многоэтажки. Шум транспортного потока был едва слышен.

От такой панорамы Ольге опять захотелось спать. Зевая, она окинула взглядом комнату. Комната была довольно большая. Кроме дивана, в ней находились два стула, кресло, комодик, столик с видеодвойкой, шкаф, гардероб и зеркало. На всём этом густо лежала пыль. Только на постели лежал Серёжка. Он продолжал буянить во сне. Взглянув на него с презрением, Ольга встала, и, потянувшись, ушла на кухню. Там она покурила, потом от нечего делать сгребла бутылки под стол, помыла посуду, и, обнаружив баночку растворимого кофе, включила чайник. Кофе оказался хорошим. Отхлёбывая его из эмалированной кружки, Ольга задумалась ни о чём.

Ей было двадцать пять лет. Последние пять она провела в Москве, играя в разные игры. Сперва везло. Везло так, что у прочих подобных ей искательниц приключений и шальных денег слюнки текли от зависти. Началось с того, что её приятель, директор крупного казино, заинтересовал разом прокуратуру и молодых людей в красных пиджаках. И та, и те попросили Ольгу помочь. Она согласилась, однако больше помогла тем, поняв, что они порядочнее. И не прогадала. Взяв с её помощью полтора миллиона долларов, они щедро с ней поделились и предложили ещё два дела, совсем иного характера. Она справилась без труда. Её гонорар составил двести пятьдесят тысяч. Сто пятьдесят мгновенно осели в кассах бутиков и ювелирных, а сто пошли на отели, клубы и кокаин. Но вскоре случился крах. Выполняя очередное поручение, Ольга, оскорблённая тоном, которым были даны инструкции, соблазнилась возможностью сразу взять нереальный куш. Для этого требовалось немногое – приоткрыть кое-кому карты своих хозяев. Однако, те оказались не дураками. Отхаркав кровь и отдав им всё, что у неё было, Ольга нашла приют у старых знакомых. Несколько дней она размышляла, как поступить – начать всё сначала или же разом со всем покончить. Решила начать сначала. И начала. Сперва – возле Химок, на Ленинградке. Через неделю ей удалось перебраться в центр, к «Метелице». Но конца этому началу не было видно даже оттуда. Новый Арбат сменился Тверской, Тверская – Лубянкой, та – Китай-городом и Охотным рядом. Потом пошли Садовая-Самотечная, Павелецкая, вновь Тверская и вновь кольцо, но на этот раз – Смоленский бульвар, откуда Рамиль её и забрал. Похоже было, навеки.

Ольга допивала вторую кружку, когда явился Серёжка в одних трусах, лохматый и злой.

– Пурга какая-то снилась, – сообщил он, сев на табуретку и почесав затылок.

– Аналогично, – бросила Ольга.

– Кириллу надо звонить, – продолжал Серёжка.

– Звони.

– Не очень хочу я ему звонить.

– Тогда не звони.

– Да пошла ты знаешь куда?

– Иди сам туда со своим Кириллом.

Не отвечая, Серёжка встал, приблизился к телефону, снял с него трубку и набрал номер.

– Алло, Кирилл! Это я. Нормально. То есть, не очень. Нет, не могу. Ты едешь домой? Заскочи ко мне. Да, да, ещё как! Привези пожрать. Ну да, из Макдональдса. Кирилл, слушай, купишь у меня баксы? Да по какому угодно курсу! Договорились.

Положив трубку, Серёжка вернулся в кухню, снова уселся и закурил.

– У тебя нет денег? – спросила Ольга.

– Менту вчера последние 100 рублей отдал! Чтоб он подавился.

– Ну и баран.

– Сама ты овца!

– Послушай, – сделав глоток, произнесла Ольга, – а может, я всё-таки позвоню Борису на сотовый, с улицы? Он не сможет понять, где я нахожусь, а мне станет ясно, взяли его за задницу или нет.

– На сотовый с таксофона можно, – сказал Серёжка, подумав.

– Когда звонить пойдём?

– Я не знаю! Какая разница?

С сигаретой во рту Серёжка опять поднялся, достал из шкафчика кружку с ложкой и сделал кофе. Бросив в него несколько кусков сахара, стал размешивать. Ольга видела, что его грызёт какая-то мысль, и не сомневалась, что он озвучит её. Наконец, услышала:

– Дура, …! Надо ж было так заорать вчера в холле!

– Ну а чего ты хотел от женщины, выныривая чёрт знает откуда с такой вот рожей и с пистолетом в руке? Я и обосраться могла!

– При чём здесь моё лицо?

– Да при том, что рожа у тебя – глупая! А я больше всего боюсь дураков. Да, не сволочей, не бандитов – их действия предугадать можно, а именно дураков! Никогда не знаешь, чего от них ожидать. Дурак может выкинуть что угодно, в любой момент и на ровном месте! Без повода! А дурак со шпалером – это вообще финиш. Это куда страшнее, чем обезьяна с ядерным пультом!

– Ну всё, заткнись! Умная! Ты своим поросячьим визгом весь подъезд на ноги подняла. Соседи наверняка меня рассмотрели через дверные глазки!

– Ты ещё глупее, чем кажешься! В холле было темно. Да если б тебя взаправду увидели с пистолетом, ментов бы вызвали!

– Потому и не вызвали, что увидели, на кого пистолет направлен! Такому делу мешать желающих не нашлось. Но ментам потом меня описали.

– Задолбал бредить! Ты хорошо рассмотрел чеченцев через глазок?

Против такого довода у Серёжки не было возражений. Его лицо сделалось ещё злее.

– Кроме того, – продолжила Ольга, взяв сигарету и закурив, – ты сам говорил, что на тебя нет никаких зацепок, кроме описания внешности, по которому невозможно вычислить человека в огромном городе. Так какая разница, пять человек опишут тебя или, скажем, десять? Ты лучше вспомни, где мы могли ещё проколоться!

– Если начнут опрашивать всех гаишников, которые дежурили вчера ночью… – начал Серёга, отхлебнув кофе.

– Бред! Очередной бред! Ты им взятку дал! Они про тебя под пыткой не скажут.

– Да, это точно! Что-то я торможу спросонок.

– Твои просонки меня уже задолбали, укуренный ты придурок!

Серёжка, видимо, успокоился. Стряхнув пепел, промолвил:

– Чёртов Кирилл! Одно дело – тёлок с ним драть и шмалять, а другое дело…

Ольга зевнула так, будто захотела съесть холодильник. Допив свой приторный кофе и докурив, Серёжка подался обратно в комнату. Там он сел на диван, взял пульт, включил телевизор и начал листать каналы. По НТВ давали сводку военных действий. Российские самолёты бомбили Грозный. По MTV плясал Рики Мартин. Первый канал показывал драку депутатов в Госдуме. По РТР выступал известный политик. Его лицо расплывалось на весь экран. Он нудно доказывал, что если за него в декабре не проголосуют, начнётся ядерная война. Слушая его, её и хотелось ради разнообразия. А на третьем канале другой политик, тараща шизофренические глаза, орал, что все кругом сволочи и подонки, один он – честный.

– Слушай, а почему ты один живёшь? – поинтересовалась Ольга, заходя в комнату.

– Прошлым летом я разменял с родителями трёхкомнатную квартиру, – сказал Серёжка.

– Будь я на месте твоих родителей…

– Иди на …!

Ольга уселась рядом со своим собеседником. Тот опять включил РТР. Политик с лицом шириной в экран говорил, что только он знает, как уберечь Россию от голода.

– А ну, выруби эту жирную суку!

Серёжка вырубил. На видеомагнитофоне лежала колода карт. Ольга их взяла. Предложила:

– Давай сыграем!

– Во что?

– Да мне всё равно. Можно в дурака.

– А на что?

– Не знаю.

– Давай на деньги? У нас их – полная сумка.

– Нет, – отказалась Ольга, – на деньги мне не везёт. Давай лучше так: Проигрываешь – даёшь мне сто баксов из твоей доли, выигрываешь – даю тебе в любой позе. Согласен?

– Презиков нет.

– У меня есть справка от венеролога!

– Покажи.

– Она лежит дома!

– Жопа у тебя лежит дома.

– Ты мне не веришь? Но на каком основании?

– Паранойя.

– Тьфу на тебя! Ты не параноик, а недоразвитое животное! Так на что мы будем играть?

– Что ты придолбалась? Ладно, я ставлю на кон сто баксов.

– Но я ведь тебе сказала, что не играю на деньги!

– Мне твои деньги и не нужны. Если проиграешь, откроешь Кириллу голая.

– Во дурак! – усмехнулась Ольга, – Ладно, сдавай.

Смеркалось. Играли быстро. Ольге карта не шла, а Серёжка брал одних козырей. Под конец игры он, осыпаемый бранью Ольги, сидевшей с веером карт, поднялся и включил свет. Тут заулюлюкал дверной звонок.

– Мы ещё не кончили! – Всполошилась Ольга, бросая на одеяло очень похожую на неё саму даму треф. Серёжка её отбил козырной шестёркой. Это была последняя его карта. Ольга, гримасничая, вскочила, сняла рубашку, штаны, и, сочно белея голыми ягодицами, побежала к наружной двери.

Открыв её, раздетая копия дамы треф мысленно признала, что обвинений в педерастии, которые она выдвигала против Серёжки, он не заслуживал. Его друг Кирилл оказался женщиной. И не просто женщиной, а красивой знойной брюнеткой в коктейльном платье. При виде голой блондинки, нисколько не уступавшей ей красотой, она изумилась. Но к изумлению в тот же миг примешалась злоба, явственно отразившаяся в огромных чёрных глазах. Испепеляюще обведя ими Ольгу от пальцев ног до бровей, смуглая красавица рассмеялась с ноткой истерики, и, сжав тонкими пальцами зонтик-тросточку, недовольно уцокала вниз по лестнице.

– Он ушёл, – сообщила Ольга, вернувшись в комнату.

– Как ушёл? – не понял Серёжка. Он суетливо накидывал на подушку край одеяла, желая скрыть торчавший из-под неё уголочек сумочки.

– Так, ушёл, – повторила Ольга, – Слушай, а кто он – транссексуал или всё-таки трансвестит? Если трансвестит, то, значит, я не ошиблась, вы оба – гномики.

– Ты о ком?

– О твоём Кирилле! Он очень странный! Взял и ушёл. Еды не принёс.

Тут звонок раздался опять. И на этот раз Серёжка побежал к двери сам. Пока он щёлкал замками, Ольга, опять надев рубашку и брюки, легла ничком на диван. Разговор, донёсшийся из прихожей после того, как открылась дверь, её озадачил.

– Что-то я не услышал, как ты подъехал, – сказал Серёжка своему гостю.

– Я поменял глушитель, – ответил тот хрипловатым пацанским голосом и прибавил, – слушай, я сейчас встретил Ирку твою. Вы что, помирились?

– Ирку?

– Ну, да.

– Где ты её встретил?

– Так ведь она из подъезда вышла!

– Когда?

– Сейчас.

– Ирка сейчас вышла из моего подъезда?

– Да.

Помолчав, Серёжка сказал:

– Всё ясно.

И ввёл приятеля в комнату. Ольга, которой также стало всё ясно, чуть повернула голову, чтоб увидеть подлинного Кирилла. Он оказался повыше Серёжки ростом, шире его, лицом поприятнее. Стрижку имел короткую. На нём был очень дорогой спортивный костюм, Кожаная куртка, кроссовки. В одной руке он держал ключи, барсетку и телефон, а в другой – пакет из Макдональдса.

– Вот такая история, – произнёс Серёжка, – Прикинь?

Не сводя глаз с Ольги, Кирилл сложил всё то, чем были заняты его руки, на столик и опустился в кресло. Нагло прищурился.

– Ага! Ясненько. Шлюху трахаешь? Вот скотина!

– А ты кому завидуешь – ему или шлюхе? – вяло спросила Ольга.

– Я вам обоим сочувствую.

– Ну, естественно! Нам до вас, зоофилов – как до луны!

– Всё, хватит, – с досадой сказал Серёжка. Тут же усевшись на край дивана, он закурил и вкратце поведал Кириллу о своих подвигах, начиная с аварии и кончая взяткой гаишнику на Яузской набережной. Умолчал он только о том, что в сейфе Рамиля, кроме дискеты, лежали деньги.

– Ну, ты кретин! – вознегодовал Кирилл, дослушав рассказ, – кретин, каких я ещё не видел. Из-за такой ерунды в такое дерьмо полез! Хлопушку мою спалил! Она ведь не левая, с регистрацией на меня. Сказал бы мне сразу, что у тебя случилось, и я бы решил проблему. Нет, пистолет ему подавай! Как ты теперь будешь расхлёбываться с мокрухой? Тёлка ещё вплелась! Короче, Серёга, нарыл ты себе проблем. А какая польза от всего этого?

– Ты прикалываешься? – воскликнул Серёжка, гася окурок, – я ведь сказал про дискету!

– Да, может, ей – грош цена! Ты скажи мне честно, в сейфе ещё чего-нибудь было?

– Две с половиной тысячи долларов.

– Ха! Серёга! Если бы там лежало пятьдесят тысяч – я бы, пожалуй, серьёзно отнёсся к этой дискете.

– Кирилл! Во-первых – дискету, которая ни черта не стоит, в сейф не кладут. Во-вторых, Рамиль был крупной фигурой.

– Серёга! Я это выясню. Для этого мне придётся сделать только один звонок. А дискету дашь?

– Кирилл! Нет. Ты сделай этот звонок, и тогда посмотрим.

– Серёга! Ты идиот. Поедем сейчас ко мне, да и поглядим, что на ней! Тогда станет ясно, от какой печки плясать.

– Кирилл! Этого не будет. Я не хочу, чтобы ты сейчас много знал.

– Серёга! Ты просто конченый. Хорошо, давай так: поедем ко мне, сядешь за компьютер, а я из комнаты выйду. Такой расклад для тебя приемлем?

– Кирилл! Так тоже нельзя. Придётся ведь брать с собой эту шваль, а она засвечена. Ты сам знаешь, сколько ментов на улицах! А оставить её одну – это ещё хуже. Самый вменяемый вариант – подождать до завтра. Возможно, что-то само нарисуется. Это может случиться, если дискету активно ищут. А ты пока постарайся выяснить, кем был этот Рамиль, чем он занимался, какие были у него связи. Тогда уж будет понятно, куда закидывать удочку. Если что, посмотрим дискету завтра.

Ольга, лежавшая кверху жопой, согнула ноги и стала ими качать. Кирилл и Серёжка на них уставились.

– Напиши мне где-нибудь всё, что знаешь об этом чехе, – произнёс первый, больше следя за правой ногой, с которой штанина съехала на один сантиметр ниже. Серёжка, отдав приоритет левой, которая находилась ближе, ответил:

– Я знаю лишь его имя, номер машины, домашний адрес и телефон.

– Больше ничего и не надо.

Ольга решила угомониться, чтобы Серёжка чего-нибудь не напутал. Тот взял со столика карандаш и тетрадный лист, на одной стороне которого был какой-то рисунок, и написал на другой его стороне всё, что перечислил. Кирилл убрал лист в карман и сказал:

– Давай сюда баксы.

С помощью Ольги, которая эротично встала на четвереньки и таким образом принесла аж двойную пользу, Серёжка смог вынуть две купюры из сумки под одеялом так, что его дружок не заметил прочего содержимого. На дискету, которую показали издали, Кирилл даже и не взглянул. Зато две купюры он очень долго тряс, мял, рассматривал на свет люстры, после чего убрал в портмоне и достал оттуда десять купюр по пятьсот рублей. Серёжка их быстро пересчитал и бросил на столик.

– Как быть со шпалером? – спросил он, и Ольга опять поймала себя на странности. Почему она до сих пор не выяснила, куда этот ненормальный дел пистолеты? Мало ли что! Может, у него хватило ума и их под подушку спрятать?

– Оставь себе, – предложил Кирилл, поднимаясь, – зачем мне палёный ствол? Просто так, конечно, его не вычислят, но если я им воспользуюсь, проведут экспертизу пули и чеха этого на меня повесят. Сейчас подам заявление, что волын у меня украли. Лучше бы его кинуть в Москву-реку от греха подальше, да чувствую – пригодится! Ты меня заинтриговал. Завтра позвоню. Всё, пока! Не скучной вам ночи.

Проводив друга до входной двери, Серёжка задал ещё вопрос:

– У тебя, случайно, презиков с собой нет?

– Не случайно есть. Сколько тебе дать?

– Чем больше, тем лучше.

– Ну, тогда – два.

– Скотина! Дай мне хоть пять!

– Да их всего шесть! На три.

Закрыв за Кириллом дверь и вернувшись к Ольге, Серёжка застал её за уродливым пожиранием истекающего майонезом Биг-Мака и ещё менее эстетичным сосанием через трубочку кока-колы. В пакете, который принёс Кирилл, было очень много чего ещё.

– Он дал три презерватива, – сказал Серёжка.

– Отлично! А к тебе Ирка, что ли, опять придёт?