– Тут это, парни, я решил, что пора заканчивать с раздорами.

– А с тобой никто и не ссорился, – тут же набычился я.

– Подожди. – Олан успокаивающе положил руку мне на плечо. – Берислав прав, получилось глупо. А это, я надеюсь, мировая?

– Да, – оживился Берислав, демонстрируя бутылку, – отец прислал в подарок к инициации.

Бутылка на троих – это так, ерунда, но меня почему-то сморило.

Утро было таким, что добрым его не назовет никто в мире. И это с трети бутылки вина? Ерунда какая-то. Олан страдал не меньше меня, а вот Берислав был свеж как огурчик.

– Ты что, траванул нас? – тут же начал распаляться я.

– Успокойся, Молчун, он же пил вместе с нами. Может, это реакция на инициацию? Вот будет сюрприз, если так будет и дальше. Как прожить без вина?! – простонал Олан.

Выяснить все до конца мы не успели – в казарме появился директор.

– Внимание. Курсантам Деянову, Воронову, Мак Таранису и Гудимову собрать вещи и готовиться к выезду.

– Господин директор, Воронов и Мак Таранис заболели, – выпалил Берислав.

– Что?! Как заболели? Целителя сюда! – тут же впал в ярость директор. Что-то зачастил он с такими бурными реакциями.

Прибежал целитель, начал квохтать над нами. Как ни странно, он не нашел очевидной причины нашего недомогания. Директор долго думал, но все же вынес свой вердикт:

– Мак Таранис и Воронов не поедут. Вместо них…

– Прошу прощения, господин директор, – внезапно вмешался в разговор наш инструктор управления. – Насчет Мак Тараниса согласен, но Воронов лучший среди курсантов. Мы и так сильно рискуем, отправляя необученных птенцов.

– Согласен, – с явным недовольством кивнул директор, не решившийся перечить живой легенде, и тут же обратился к целителю: – Лечи Воронова.

– Но затраты энергии…

– Плевать мне на затраты. К обеду Деянов, Гудимов и Воронов должны быть уже в дороге.

Немного ошарашенный этой сценой, я так и не понял, куда нас отправляют и зачем.

Целитель едва не дошел до обморока, приводя меня в божеский вид, но даже при этом он сообщил, что снял только симптомы.

Спустя почти пять месяцев после моего прибытия в столицу я вновь оказался на боевом дракаре речной гвардии. Стоит упомянуть, что среди большого разнообразия королевских войск речная гвардия уступала по своему престижу лишь морской и конечно же тяжелым пехотным гвардейцам, которые защищали покой августейшей семьи. Точнее, сам покой охраняли телохранители, но с этими очень странными людьми мне еще только предстояло встретиться.

Все два дня пути, пока наш дракар поднимался против течения Дольги, мы почти не разговаривали: Зеленый вообще был нелюдим по своей натуре, а Берислав не выходил из мрачного состояния. Лезть к нему с расспросами желания не было никакого. Так что вместе мы собирались лишь на занятиях преподавателя по управлению, который отправился с нами в надежде вбить в тупые головы курсантов еще хоть немного нужных знаний. Он же и рассказал нам причину нашего срочного выдвижения из школы.

– Хочу, чтобы вы выкинули из головы все ненужное и сконцентрировались на том, что важно. Даже не знаю, можно ли это назвать везением, но одному из вас удастся перешагнуть через несколько ступеней. Недавно в гарнизонном городке Ониборге погиб поводырь хах-ковая. Заменить его оказалось некем – среди помощников поводырей не оказалось ни одного укротителя.

– А среди нас он есть? – спросил я, заинтригованный новым словом.

– Не знаю, и никто не знает. Это можно проверить лишь на практике, потому боярин Возгарь приказал опробовать лучших учеников нашей школы. Увы, научить вас искусству укротителя я не могу, потому что сам его не ведаю.

О том, кто такой боярин Вторак Возгарь, знал любой курсант. Он являлся не менее легендарной личностью, чем наш преподаватель. Один из внебрачных сыновей – судя по имени, второй – князя, ведущего свой род от великих князей славян. Бастарду в этом королевстве была одна дорога – получить титул боярина и отправиться в армию. Талант поводыря предопределил дальнейший карьерный путь Вторака, а настойчивость и злость на весь мир вознесли на высшую ступень – максимум для таких, как он.

Еще немного погоняв по теории, учитель оставил нас в покое, и последние часы перед прибытием на базу поводырей мы занимались самоподготовкой. Я понимал, что нужно освежить в памяти школьные занятия, но ничего в голову не лезло, и окружающий пейзаж притягивал взгляд. Все это мне уже довелось видеть, но сейчас берега великой Дольги выглядели как-то по-другому.

На расстоянии нескольких дней пути от столицы жизнь била ключом. Городки и деревеньки едва не касались окраинами друг друга, а рыбачьи лодки сновали по глади реки, как водомерки, и так же испуганно шарахались от дракаров, а точнее, от тех, кто, натянув под водой канаты, буксировал боевые суда. Узкие рамки школы и магического квартала внезапно треснули, позволяя по-новому взглянуть на окружающий мир. Он был огромен и вмещал в себя сотни тысяч людей с миллиардами мыслей, мечтаний и желаний. Именно осознание этого многообразия было нужно мне для пробуждения от ленивой дремы, а отнюдь не влюбленность и ссора с магом. Тело начало буквально зудеть от желания сделать что-нибудь важное. И как нельзя лучше в это настроение вписывалось грядущее испытание.

Резиденция поводырей находилась не на берегу Дольги, так что нам пришлось около часа трястись в похожей на арестантскую карете, и только после этого я увидел вдали стены Ониборга. Строители постарались на славу, и более жуткого места в этой стране я еще не видел. За темно-серой стеной возвышались готические пики внутреннего замка. И стену, и крыши замка оседлали каменные изваяния страшных тварей. Покопавшись в памяти, я уверился, что ни одно из виденных мною изображений о́ни не имеет ничего общего с этими монстрами. Но все равно по спине пробежал противный холодок.

Основатели корпуса наверняка стремились нагнать на всех в округе побольше жути, но явно перестарались, и теперь это аукалось всеобщей ненавистью. Даже городок, где проживал обслуживающий персонал базы, охватывал крепость широким кольцом, словно боялся приблизиться вплотную.

Тяжеленная решетка с лязгом поднялась, и мы въехали во внутренний двор. У всех проходов на страже застыли воины в нихонских доспехах. В отличие от школьной брони, местная стража дополнила экипировку боевыми личинами «менгу» в виде скорченных рож. Хорошо хоть поводыри отказались от наклеенных на традиционные японские личины усов.

Толком осмотреться за воротами цитадели так и не удалось, потому что как только нас выпустили из кареты, тут же погнали по коридорам в одну из казарм, где и оставили дожидаться решения местных заправил.

Ожидание изматывало, мало того, позавчерашнее лечение целителя начало сходить на нет, и в висках заныло от боли, а в животе заурчало. Или это нервное?

– Курсант Воронов, идешь за мной, – едва открыв дверь в казарму, заявил один из поводырей.

Эта фраза, искаженная оскаленными клыками полумаски, прозвучала зловеще.

Сначала мы шли по очень широкому коридору с высоким потолком. Большие окна давали сносное освещение, но через пару поворотов коридор начал спускаться ниже, а дальше вообще перешел в лестницу.

На втором десятке ступеней я сбился, но спустились мы глубоко. Наши шаги отдавались гулким, зловещим эхом. Все проходы в цитадели были настолько огромны, что по ним мог пройти и слон.

Иногда – очень редко – в каменной кладке стен были вмурованы держатели для факелов, и желтовато-красный, мерцающий свет лишь временами выхватывал мрачную обстановку, но только для того, чтобы через пару секунд все вновь погрузилось во мрак.

Меня словно конвоировали на допрос – один поводырь указывал дорогу, еще двое шли сзади. Причем никто из них не имел при себе никаких осветительных приборов.

Что-то мне все это напоминает? Точно!

В голове тут же всплыл тот странный сон у костра перед самым переселением в этот мир. Появление края терявшейся во мраке решетки на правой стене подтвердило эту догадку, и все равно, даже предупрежденный, я вздрогнул, когда на решетку прыгнуло чудовище. Меня закономерно качнуло в сторону от опасности.

Да уж, народ сер, но мудр – по-другому это существо не назовешь. Изрядный набор зубов в огромной пасти зловеще щелкнул, и она закрылась, оставив на виду только четыре клыка. Любопытство чуть отогнало страх, и я соотнес увиденное с тем, что было изображено на страницах учебников.

Это был ковай! Блин, поотрывать бы руки художникам, которые рисовали иллюстрации в этих книгах. Хотя, если им показывали коваев в такой обстановке, все понятно. Слово «ковай» с нихонского переводилось как «страшный», и вполне обоснованно.

Справедливости ради стоит отметить, что основные детали переданы верно. Присутствовали и три костяных гребня, идущие ото лба до затылка вытянутой головы, и маленькие глазки, и шипы по всему телу. Если подбирать сравнение, то ковай был похож на обтянутого крокодильей кожей безгривого льва. Только когти побольше да зубы подлинней. Но это лишь приблизительное сравнение.

Неприятный смех поводырей заставил меня опомниться и осознать, что я разглядываю ковая, сидя на пятой точке у противоположной стены. Меня вдруг охватила злость.

Задач мне никто не ставил, но и так было понятно, зачем я сюда явился.

Так, что там говорил учитель по управлению?

Не вставая с пола, я мысленно потянулся к коваю, вспоминая слова бывшего поводыря. «Ментальная оболочка мозга о́ни похожа на мыльный пузырь, для хозяина он податлив словно глина, а вот для чужого крепче стали».

Эта информация тут же подтвердилась, когда мои ментальные «руки» скользнули по гладкой, как смазанное маслом стекло, «поверхности». Попытки зацепиться за гладкий шар вызвали яростный рык ковая.

«Подчинить чужого о́ни невозможно, так же как и отдавать приказы тому, кто считает тебя врагом».

Стоп! Считает врагом! Но ведь я не враг!

Оставив в покое ментальную оболочку ковая, я постарался донести до него приказ, как делал это ранее с птенцами хорохов.

«Успокойся! Назад! – Ну и для верности: – Сидеть!»

Удивились все: и я, и ковай, а особенно мои «конвоиры». Смех моментально стих. Зверь сделал неуверенный шаг назад и тут же, резко развернувшись, исчез во мраке своего логова.

– Не практикуй это с чужим питомцем. Так не принято, – вполне дружелюбно сказал поводырь, предварительно сняв маску. – Однако мы тоже увлеклись. Так что без обид.

Он протянул мне руку и помог встать.

Поднявшись на ноги, я понял, что совершил ошибку. Голова закружилась, а ноги стали ватными.

И как теперь подчинять бесхозного зверя? С другой стороны, я приступлю к этому делу, имея хоть какие-то практические навыки.

Закончив с приколами, мои проводники двинулись дальше.

Пройдя еще два поворота и как минимум три десятка закрытых решетками «берлог», мы вышли к участку подземелья, ярко освещенному не только факелами, но и магическими шарами. Как я узнал позже, почти все о́ни не любили яркого и магического света. Поэтому в подземельях всегда царил лишь немного «разбавленный» факелами полумрак.

Ярко освещенный участок находился у входа в большую «берлогу». Там меня уже ожидали: мой учитель управления, два незнакомых поводыря и очень даже знакомый верховный хорох. Они молча рассматривали меня, и, чтобы не сталкиваться с начальством взглядами, я заглянул в логово хах-ковая и его питомцев.

С нихонского «хах» переводилось как «мать». На самом деле огромный зверь, лишь немногим уступающий размерами слону, был коваю даже не дальним родственником. Просто эти существа по воле древних магов вступили в своеобразный симбиоз.

Хах-ковай спал посреди обширной «берлоги». Казалось, он даже не дышал, но чувствовалось, что о́ни жив. По строению скелета гигант походил на медведя с такой же «крокодильей», как у ковая, кожей. Только в отличие от своих симбионтов большую часть тела хах-ковая закрывали шипастые пластины. Они прикрывали почти все тело зверя, а морда вообще оказалась защищенной костяным шлемом с треугольными выступами. Самые большие пластины размещались на боках хах-ковая и несли дополнительную функцию.

Начальство дало мне возможность насладиться непривычным зрелищем, и только затем один из незнакомых поводырей – судя по нашивкам высокого мужчины, это был боярин Возгарь – задал вопрос:

– Курсант, ты готов попробовать свои силы?

– Да, командир, – вытянулся я по стойке «смирно».

– Верховный уже снял запреты прошлой инициации, но все равно это не поможет новичку взять под контроль взрослую троицу. Такое не по силам и многим опытным поводырям, не то что курсанту. Так что, если не получится, не расстраивайся и не рви себе жилы. Впрочем, верховный и твой наставник говорят, что этот курс особенно удачный, а ты лучший из всех в управлении. Так что давай попробуем.

Закончив свою речь, командир корпуса отступил назад, сделав приглашающий жест рукой.

Ох ты ж, елки-палки! Так, Славик, соберись. С чего там нужно начинать?

Сквозь волнение, местами переходящее в панику, начали всплывать знания, почерпнутые на уроках управления. Я потянулся ментальным щупом – не стоит путать его с энергетическим щупом у магов – и проверил оболочку мозга спящего хах-ковая.

Увы, облом – ментальные «пальцы» скользили по уже знакомо непроницаемой поверхности. От напряжения загудело в голове и закололо в глазах, я тут же прикрыл их веками.

Так, надавим еще сильнее. Поверхность немного прогнулась, но лишь немного. Ощущения обострились, и я начал чувствовать еще две ментальные сферы, которые принадлежали уже коваям.

Так, а это что такое? После увеличения давления на защитную сферу я почувствовал некие изменения в коваях. Они беспокойно зашевелились. Что гласит теория? Хах-коваи не только возят в себе и кормят коваев, но и облегчают общение поводыря с мобильной боевой силой. А также защищают и контролируют своих симбионтов. Инстинктивно сопротивляясь проникновению, хах-ковай ослабил контроль за питомцами.

А если зайти с другой стороны? Резко оставив в покое ментальную оболочку великана, я переключился на одного из коваев. Резкое усилие отозвалось новым приступом боли в голове, а по верхней губе потекла тонкая струйка. Когда она достигла моих губ, то оказалась соленой. Но что бы там ни было, успех налицо. Мой щуп продавил внешнюю оболочку одного из коваев.

Если сводить к ощущениям и ассоциациям, внутри большого шара я «нащупал» маленький шар. Это мы тоже проходили на занятиях. Там нас учили ассоциировать ментальные ощущения с тактильными. «Нащупав» нечто, что мой мозг воспринял как бильярдный шар, я тут же «надавил» на него. Шар из гладкого превратился в шероховатый. По связывающей симбионтов нити я добрался до мозга второго ковая и разбудил его. Затем пришел черед хах-ковая.

Открыв глаза, я увидел, как огромная туша зашевелилась. Большие пластины на ее боках встали горизонтально, открывая «гнезда» коваев. Младшие симбионты тут же выбрались из своих «гнезд», и до меня донеслись эмоции всей троицы. Они признали меня!

Это было непередаваемо. Раньше я замечал дружелюбие и обожание цирковых зверей по их повадкам и еще чему-то неуловимому. И вот сейчас это «неуловимое» захлестнуло меня стремительной волной. Я потянулся к своим новым питомцам. Огромный хах-ковай сонно затряс головой-шлемом, а коваи стремительными тенями скользнули к клетке. Сам не осознавая своих действий, я потянулся к жуткой морде и нашел мягкие места между костяными гребнями. Ковай заурчал от удовольствия, а его брат недовольно заныл. Пришлось уделить внимание и ему.

– Однако, – удивленно хмыкнул за моей спиной командир корпуса.

Я тут же повернулся к начальству лицом.

– Оригинально, но действенно, – вставил свое слово мой учитель.

– Инициация произошла, – удивительно тонким голосом пискнул верховный хорох.

– Ну вот и хорошо, – резюмировал командир поводырей, обращаясь больше к моему учителю. – Задачу поставишь ему сам, а то мы здесь и так потеряли кучу времени.

На этом мое знакомство с командованием корпуса поводырей закончилось.

Пока я обустраивался, остальные звери и их поводыри ушли на войну вслед за основной частью корпуса.

В плане быта все было намного лучше, чем казалось на первый взгляд, – казарма, в которой меня ждали, но так и не дождались Берислав с Зеленым, предназначалась для воинской обслуги, а я уже несколько минут как занимал офицерскую должность. Так что один из солдат оставшейся в цитадели обслуги провел меня в уютную комнату с окном на внешний городок.

Что ж, довольно мило.

Затем было получение формы и оружия. Скучающий от безделья кладовщик начал мурыжить меня, явно желая подсунуть что похуже, но тут появился мой наставник, и все пошло намного быстрее.

– Ты что здесь устроил?! – заорал сухонький учитель на здоровенного кладовщика, и, судя по бледности, здоровяк нешуточно испугался.

Через минуту у меня был весь набор обмундирования и снаряжения, а еще через пять я, запыхавшись, стоял перед учителем во внутреннем дворе. И это с учетом того, что пришлось надевать на себя полную броню, даже с маской, которая крепилась к рогатому шлему хитрыми защелками.

– Давай сюда своих зверей, – проворчал учитель, явно наслаждаясь моим замешательством. – Ты чего дергаешься?

– Так не помню дороги в подземелья, – попытался оправдаться я.

– Думаешь, Ониборг строили такие идиоты, как ты? – Ранее достаточно терпимый учитель превратился в армейского сержанта. Видимо, подействовала обстановка. – Просто постарайся дотянуться до хах-ковая и позвать его.

Легко сказать – дотянуться. А в какую сторону «тянуться»?

С глупыми вопросами я решил пока повременить и, прикрыв глаза, постарался ощутить ментальные эманации мира. Сразу почувствовал разум солдат, но, как и говорил учитель, даже самые тупые люди не поддаются ментальным манипуляциям на расстоянии. Да и при прямых контактах моих талантов на внушение не хватит. Здесь нужны специалисты совершенно другого профиля. По ассоциативно-тактильным ощущениям человеческий разум воспринимался как литой подшипник – ощупать можно, а вот продавить нельзя.

Своего хах-ковая я так и не почувствовал, но, прежде чем сдаться, решил мысленно позвать его. Зверь откликнулся тут же, несмотря на то что находился в спячке.

«Иди сюда!» – позвал я его.

Около минуты ничего не происходило, а затем один из огромных щитов, зачем-то развешанных на стенах внутреннего двора, внезапно поднялся, как клапан в кошачьем проходе двери, и под ним показалась гигантская туша хах-ковая.

– Неплохо, – расщедрился на похвалу учитель. – Теперь выпускай коваев и лезь в седло.

Дальше учитель решил не издеваться и показал, как заставить хах-ковая зацепиться когтем передней лапы за кольцо в одной из пластин. Получился удобный подъем. Моего «скакуна» явно кто-то подготовил к уроку – на спинной пластине уже была закреплена «каретка». Она представляла собой своеобразный металлический ящик с низкими бортами и высокими держателями. Четыре толстых шипа призваны были не допустить случайного превращения поводыря в лепешку, если хах-коваю вздумается поваляться на спине. Сиденье в днище «ящика» походило на мотоциклетное. Во время боя мне полагалось лежать на животе, подогнув коленки под себя. Неудобно, но привыкну. Наверное.