Пакты, большие стратегии и дипломаты: завязка трагедии

С кем хотела воевать и дружить Германия до Мюнхена?

Когда 30 января 1933 г. Гитлер пришел к власти, на территории Германии еще оставались иностранные контингенты, осуществлявшие оккупационную миссию в Рурской области. При этом Германия армии не имела. Однако восточные провинции Германии были также уязвимы, Восточная Пруссия в результате усилий Ю. Пилсудского оказалась в начале 1920-х гг. отделена коридором от остальной Германии. Вроде бы первый конфликт между Германией и западными странами должен был разгореться на Востоке, однако 26 января 1934 г. происходит событие, ставшее для Берлина настоящей дипломатической победой, – министр иностранных дел фон Нейрат подписал с режимом Ю. Пилсудского Пакт о ненападении, или Декларацию о неприменении силы между Германией и Польшей. Однако Ю. Пилсудский вынужден был пойти на такой нелегкий для него шаг после подписания западными союзниками с Германией Пакта четырех летом 1933 г., куда вошли Франция, Британия, Италия и Германия. Попытки официальной Варшавы в 1933 г. убедить Францию пойти на усиление нажима на Германию с целью остановить нацистский режим на пути к милитаризации оказались неудачными.

Ю. Пилсудский верил в силу Пакта с Германией, поэтому до его смерти в 1935 г. Польша почти не проводила мероприятий по довооружению и перевооружению именно для обороны своих западных рубежей, для борьбы с Советским Союзом, как считали польские генералы, было достаточно армии старого образца. Кроме того, Ю. Пилсудский «прощупывал» пути создания союза с Венгрией, который был бы направлен как против Германии, так и против Малой Антанты, в которую входили Румыния, Югославия и Чехословакия.

С чехами у поляков отношения не сложились еще в конце Первой мировой войны из-за Тишинской области. Амбиции польских националистов, с которыми был вынужден считаться умеренный социалист Ю. Пилсудский, простирались далеко, что в 1918 г. стало сильно раздражать Запад, особенно Ллойд Джорджа и Вудро Вильсона. Чехословакия была детищем во многом французской дипломатии, поэтому давать в обиду чехов Антанта явно не хотела. В то же время Л. Джордж стремился ограничить амбиции Ю. Пилсудского в Прибалтике, которую англичане уже в конце 1918 г. присмотрели для себя в качестве фактически полуколонии. Претензии Ю. Пилсудского на отдельные литовские территории с перспективой распространения польского влияния на всю Литву не нравились в Лондоне, как и Вашингтон был не в восторге от польских решений галицийского вопроса, когда был поставлен крест на украинской государственности. В результате всего этого Мюнхенское соглашение 1938 г. было спокойно воспринято в Варшаве, и в Тишинскую область вошли польские войска.

Потепление отношений с Польшей означало для нацистского режима отход от принципов, изложенных Гитлером в «Майн Кампф», но эта работа была переписана лидером НСДАП в 1928 г., что указывает на то, что Гитлер был готов уже в конце 1920-х гг. пересмотреть положения своей доктрины; в очередной раз происходит это в 1932 г. Тогда Гитлер на встрече со своими соратниками заявил о планах создания новой империи, которая состояла бы из Германии в современных на тот момент границах, Австрии, Чехословакии и части Польши (имелись в виду бывшие имперские земли, отошедшие к Польской республике после Первой мировой войны). Вокруг этой империи, или «ядра», по Гитлеру, должен был возникнуть пояс протекторатов, включая Украину, Кавказ и Закавказье^[3]. Этот план, по сути, повторял план генерала Гренера и других немецких генералов, сформулированный в середине 1918 г., план распространения германского влияния на Восток.

Таким образом, в программе 1932 г. Гитлер строил планы агрессии на Восток, хотя незадолго до этого главным противником Германии он считал Францию. На пути у планов Гитлера стоял человек, которого никак нельзя было заподозрить в неприязни к нацистам, но который не испытывал иллюзий по отношению к Германии, этим человеком был Бенито Муссолини – лидер фашистской Италии. Это спустя годы Италия станет союзницей Германии, но в начале 1930-х гг. дуче был сторонником сдерживания Германии, но в то же время он выступал и противником Версальской системы. Усиление Германии было выгодно, с одной стороны, Риму, чтобы для него были развязаны руки в Африке и на Балканах, но, с другой стороны, Гитлер явно угрожал интересам Италии на тех же Балканах. Отсюда появился Пакт четырех, инициированный Муссолини. Третий пункт проекта Пакта, сформулированного Муссолини, позволял Австрии, Венгрии и Болгарии довооружаться, если это будет делать Германия.

16 марта 1933 г. премьер-министр Великобритании Макдональд внес предложение разрешить Германии увеличить численность своей армии со 100 тысяч человек до 200 тысяч. Надо сказать, не столь большая уступка, но она дала нацистскому руководству повод полагать, что Запад дал «зеленый свет» на довооружение. В апреле 1933 г. Германия выдвинула требование на Женевской конференции по разоружению – разрешить ей довести свой военный потенциал до уровня Франции. 11 мая 1933 г. Константин фон Нейрат заявил, что Германия будет довооружаться вне зависимости от решений ставшей уже бесполезной, по его мнению, мирной конференции. 14 октября 1933 г. немецкая делегация была отозвана с работы конференции с одновременным выходом Германии из Лиги Наций. Одновременно с этим был распущен и рейхстаг с назначением новых выборов в то, что еще называлось германским парламентом.

12 ноября 1933 г. 92,2 % избирателей проголосовали за единый список НСДАП, ответив попутно на вопрос, одобряют ли они выход Германии из Лиги Наций и отказ от участия в мирной конференции. Несмотря на такие явно антизападные действия Гитлера, Пакт четырех все-таки был подписан 15 июля 1933 г. Первого марта 1935 г. находившаяся под управлением Лиги Наций Саарская область была передана нацистской Германии, Запад промолчал. Через 15 дней после занятия Саарской области нацисты ввели всеобщую воинскую повинность, приняв закон «О восстановлении вооруженных сил». Официально главной причиной создания вермахта была названа большевистская угроза, однако спустя несколько лет Гитлер заявил, что официально вермахт создавался против Франции. 26 июня 1936 г. появилась директива Бломберга о единой подготовке вермахта к войне. За время, прошедшее с марта 1935 г. по лето 1936 г., внешнеполитическая стратегия Гитлера не претерпела особых изменений, главными противниками оставались Чехословакия, Австрия, Польша. Однако у военных были свои соображения, и в то время Бломберг имел большое влияние на Гитлера, поэтому взоры германского Генштаба были устремлены все-таки на Запад.

Разработанные в 1935 г. планы «Рот» и «Грюн» предусматривали основным театром боевых действий германо-французскую границу, при этом вермахт должен был наступать. Главным поводом для войны, как предполагал немецкий Генштаб, должна была стать германская агрессия против Чехословакии. 11 июля 1936 г. возник план «Рот-Грюн», где Германии предстояло воевать практически против всей Европы, включая СССР. В ходе учебных общегерманских маневров в мае 1936 г. командование вермахта увидело, что западные провинции рейха не располагают достаточной транспортной инфраструктурой для быстрого развертывания войск^[4].

Из мероприятий по подготовке Германии к войне в директиве Бломберга от 26 июня 1937 г. (продолжение директивы 1936 г.) к войне обращает на себя внимание пункт «б», который гласит: «Обеспечить внезапность начала войны по времени и ведение ее такими силами, о которых противник не предполагает»^[5]. Таким образом, речь идет о подготовке к агрессии. Пункт «в» явно указывает на то, что Бломберг рассматривал главным ТВД все-таки район линии Зигфрида, так как в этом пункте говорится о подготовке к быстрой переброске сил вермахта из Восточной Пруссии. Среди вариантов возможных войн, для которых следует разработать порядок развертывания основных сил, Бломберг определяет: вторжение в Австрию (интервенцию, как буквально у него), войну с «красной» (республиканской) Испанией, крупный конфликт с Англией, Польшей и Литвой. Но в части второй директивы говорится о вероятной войне с Францией на Западе и Россией и Чехословакией на Востоке. Однако Бломберг считал, как один из вариантов войны, что Франция нападет первой, когда Чехословакия и Россия ее поддержат (это была реакция на советско-французские переговоры о заключении альянса в 1935 г., которые завершились неудачно).

Бломберг был уверен, что Польша все-таки не выступит на стороне антигерманской коалиции, что находит отражение в словах его директивы: «Судя по политической ситуации на данный момент, совершенно невероятно, что Польша примет участие в войне против нас, например, на стороне России»^[6]. Однако во всех случаях в планах 1937 г. СССР рассматривается, как сторона, проводящая наступательные операции против Германии. Судя по общегерманским военным учениям мая 1936 г., вермахт готовился именно к варианту, когда Франция предпримет наступление первой. «Рот и Грюн» был планом обороны Германии в случае выступления против нее одновременно большой группы государств, включая Британию и СССР, тогда, как пишет Бломберг, «в этом случае наше военное положение ухудшилось бы в критической мере, могло бы даже стать безнадежным»^[7]. Заметим важную деталь: Бломберг рассматривал участие России и Польши в одной коалиции как крайне маловероятное явление, что соответствовало сложившейся на то время политической реальности. В директиве указано, что в случае наступления Франции против Германии: «Первой задачей сухопутных войск будет, приняв бой возможно ближе к границе, воспрепятствовать продвижению противника в направлении на р. Рейн и форсированию этого рубежа, а также выходу противника в область Шварцвальд, и возможно дольше удерживать район Вестергейн севернее р. Мозель»^[8]. Общегерманские учения июня 1936 г. проходили именно с акцентом на таком варианте^[9]. В дополнении к директиве от 26 июня 1937 г. 7 декабря 1937 г. появились новые соображения Бломберга, которые были результатом уже влияния Гитлера непосредственно на стратегию подготовки к войне. Вариант «Грюн», то есть вариант войны на два фронта, но с «блицкригом» на территории Чехословакии и достаточно вялыми действиями Франции на Западном фронте выдвигался на первый план. Вероятность нападения Франции на Германию теперь оценивалась как низкая^[10]. 21 декабря 1937 г. появилась уточняющая директива, согласно которой вариант «Грюн» мог быть приведен в действие в случае отказа Англии и Франции от борьбы за Чехословакию либо при условии полной готовности Германии к войне, чего, как надо понимать из директивы, в 1938 г. не могло произойти. Бломберг в основном уповал на нейтралитет Англии и сковывание Италией Франции на Средиземном море.

В связи с дополнениями от 21 декабря 1937 г. важна формулировка: «Как только Германия достигнет полной готовности к войне во всех отношениях, создадутся военные предпосылки для победоносного проведения наступательной войны против Чехословакии и тем самым решений проблемы немецкого жизненного пространства даже в том случае, если какая-нибудь великая держава выступит против нас^[11]». Означало ли это, что Гитлер изменил в очередной раз своим политическим принципам, решив ограничиться только несколькими бывшими провинциями Австро-Венгрии, включая и саму Австрию, куда Бломберг предлагал «заглянуть» в процессе захвата Чехословакии? Едва ли, что в долгосрочной перспективе Гитлер отказывался от конфликта с Польшей, которая, впрочем, в дополнениях от 21 декабря не рассматривалась в качестве противника, хотя СССР определенно выступал в такой роли как защитник Чехословакии. Впервые фашистская Италия выступала как союзник Германии против Франции, хотя еще пару лет назад Гитлер считал, что дуче вполне мог встать на сторону Парижа.

Что поменялось в директивах к подготовке к войне в 1938 г., когда военные расходы Германии значительно возросли, и почему позиция Германии в австрийском и чехословацком вопросах так стремительно менялась во втором полугодии 1937 г.? В начале июня 1937 г. фон Папен провел переговоры с послом Великобритании Н. Гиндерсоном, который заверил первого, что правящие круги Британии полностью разделяют антибольшевистские взгляды Гитлера, намереваясь подчинить борьбе с большевизмом основную линию внешней политики своего государства, поэтому присоединение к рейху Австрии в Лондоне готовы были воспринять, со слов Гиндерсона, позитивно, надо было только, как он сказал фон Папену, убедить Францию смягчить свою позицию в этом вопросе, на что требовалось время^[12]. И позиция Парижа смягчилась, так как в начале ноября 1937 г. премьер-министр Франции Шотен сообщил через фон Папена Гитлеру, что готов предоставить нацистскому режиму свободу действий в Восточной и Юго-Восточной Европе в обмен на согласованность внешней политики Германии с официальным Парижем^[13]. Но французы не возражали против усиления германского влияния в Австрии, как следует из слов Шотена.

Предшественник Шотена Леон Блюм – лидер Народного фронта и социалист – пошел в свое время еще дальше, он вел переговоры с К. Нейратом и Я. Шахтом о «разрядке» отношений с Германией посредством передачи последней Камеруна^[14], потерянного немцами в результате поражения в Первой мировой войне. Л. Блюм также обещал расширение экономического сотрудничества с обделенной сырьем и страдавшей тогда от дефицита продовольствия Германией. Но в обмен Л. Блюм хотел получить всего лишь «малость» – существенное ограничение вмешательства Германии в гражданскую войну в Испании. Гитлер колебался. Предложение действительно было заманчивым, хотя оно исходило от еврея и социалиста. Правда, с экспансией на Восток Германии в таком случае надо было повременить. Но произошло событие, спутавшее карты К. Нейрата и Л. Блюма – инцидент под Альмерией. В районе этого небольшого испанского города-порта подорвался на мине английский эсминец «Хантер», которого отбуксировали на свою базу республиканцы, последний факт осложнил отношения Германии с Британией, а значит, и с Францией.

Таким образом, ситуация менялась кардинально, Франция превращалась из потенциального противника в политического партнера, Британия готова была самоустраниться. Но какую реакцию на экспансию в Восточной Европе ожидали в Берлине от СССР? Из директив Бломберга определенно следует, что СССР рассматривался как сила, вмешивающаяся в европейский конфликт в случае возникновения последнего. На знаменитом совещании 5 ноября 1937 г. в Рейхсканцелярии Гитлер высказал большие сомнения по поводу вероятности вмешательства СССР в конфликт Германии с Чехословакией, причина – осложнение отношений Москвы с Японией. Кроме того, Гитлер полагал, что быстрота действий против Чехословакии не позволит СССР даже соответствующим образом среагировать^[15], то есть Гитлер надеялся успеть поставить Москву перед свершившимся фактом, проведя быструю оккупацию Чехословакии до того, как Кремль успел бы завершить мероприятия по мобилизации Красной армии.

Что касается подготовки в 1937 г. военных структур рейха к конфликту с СССР, то здесь мы видим достаточно вялую реакцию системы управления вермахта на потенциальную угрозу со стороны России. Отдел Т-3 Генштаба вермахта (возглавлялся знаменитым впоследствии Штюльпнагелем) рассматривал СССР в 1937 г. в числе потенциально нейтральных в будущем конфликте государств^[16]. В 1936 г. К.А. Шпальке – эксперт из отдела Т-3 – сделал доклад о вероятном ослаблении западных округов СССР в случае конфликта первого с Японией. В 1937 г. Т-3 начал проводить сбор подробных сведений о СССР. Как следует из доклада Гитлера на совещании 5 ноября 1937 г., вероятнее всего, этот интерес был связан с оценкой потенциальных возможностей Красной армии вмешаться в будущий конфликт Германии с Чехословакией.

В 1933 г. Управление вооружений люфтваффе, исходя из положений внешнеполитической доктрины Гитлера, изложенной в «Майн кампф», приступило к разработке проекта по созданию стратегического бомбардировщика для войны с СССР, но в 1934 г. эти разработки были свернуты из-за отказа высшим руководством рейха рассматривать перспективу войны с СССР как дело обозримого будущего. Важно здесь заметить, что авиацию дальнего действия люфтваффе в первые годы нацистской диктатуры рассматривало как средство борьбы исключительно с Советским Союзом. Уже в конце 1930-х гг. появится проект «Америка» по разработке сверхдальнего бомбардировщика для ударов по территории США, но этот проект из-за дефицита финансирования и оценки перспектив войны с США, как очень низкой, будет также свернут. В разгар Второй мировой войны Гитлер в личных беседах с офицерами люфтваффе очень пожалеет, что в Германии так и не был разработан стратегический бомбардировщик.