Он замер у невысокой ограды, осторожно поднял руку и вытер со лба пот. Освещенный матовым сиянием полной луны дом на Мексикен-драйв лежал перед ним, как на ладони. Приземистое, молчаливое бунгало с тремя окнами, наглухо забранными вертикальными жалюзи. Ни света, ни звука. Обычно так и бывает, когда внутри притаилась смерть.
Он инстинктивно прикоснулся ладонью к правому бедру, погладил жесткую рукоятку «Магнума». Пальцы слегка дрожали, но он знал: как только старый, испытанный друг прыгнет ему в ладонь из-под полы пиджака, дрожь прекратится, рука и пистолет сольются воедино и выполнят необходимую работу. Выполнят на «отлично», так же быстро и точно, как делали это прежде. Только бы не опоздать…
Все сорок шесть часов, прошедшие с момента похищения, он не разрешал себе думать о жене. У него не было времени, ни одной лишней секунды, чтобы расслабиться. А сейчас, перед решающим шагом в неизвестность, разрешил. Прикрыл глаза, вспомнил, как провожал жену на работу, как склонился у бокового стекла автомобиля и заглянул в ее прекрасные глаза. «До вечера, дорогая»… «До вечера, милый»…
Тот вечер он провел без нее, в леденящей сердце неизвестности. Похититель – маньяк, за которым тянется вереница жестоких убийств, позвонил после полуночи и назначил выкуп. Большую географическую карту издания 1952 года. Для кого-то такой выкуп мог показаться полной бессмыслицей. Но не для него. Он напал на след. Круг поисков сужался и, наконец, превратился в небольшой, не более тысячи квадратных футов сектор. Дом номер семьдесят два на Мексикен Драйв. Только бы не опоздать.
Он глубоко втянул в себя пряный теплый воздух и на выдохе стремительным броском перемахнул через ограду…
– Возьмите трубку, шеф!
Ленка неуверенно протиснулась в кабинет с явно обозначенным на лице крайним изумлением и еле слышно, одними губами произнесла:
– Кажется, это вас.
Я вытянул руку с пультом и нажал на «паузу». Детектив Сэм Паттерс замер в несолидной позе на полусогнутых ногах и весь покрылся белыми полосками, вибрирующими мелкой дрожью. Положив пульт на стол, я снял с аппарата телефонную трубку.
– … я люблю тебя. Каждое утро я просыпаюсь с мыслью, что я люблю тебя. Я не помню, какое число, какой день недели, не знаю, солнечно на дворе, или идет дождь. Я только знаю, что люблю тебя, а все остальное не важно. Ты и представить себе не можешь, любимый, какая это страшная пытка – тиканье часов. Вот прошла секунда – без тебя, потом долго-долго – минута, и опять без тебя, потом еще одна, еще и еще… А впереди – несчетное количество таких же никчемных минут, без тебя… Теперь ты веришь? Нет, ты не смеешь не верить! Ты не посмеешь не поверить, потому что я докажу тебе, милый. Я не могу без тебя…
Ну, что ж, приятно. Приятно слышать девичий голос, страстно нашептывающий прямо в ухо слова любви. Даже если эти признания предназначены не мне.
В дверях кабинета застыла моя секретарша. Вечно юное и периодически (в дни выдачи зарплаты) довольно милое создание. В ее широко раскрытых глазах плещется удивленное: «Ну, вы даете, шеф!» Похоже, начало исповеди пришлось на нее.
Более минуты я напряженно вслушивался в задыхающийся шепот, пытаясь узнать голос. Потом догадался, что страстно и, кажется, безответно влюбленный абонент ошибся номером, о чем и сообщил. Не только незнакомке, но и Ленке:
– Милая девушка, вы не туда попали. К огромному сожалению, я не ваш любимый и самый единственный. Но все равно было очень приятно. Извините.
Они обе не поверили. Ленка поджала губы и скептически кивнула дверному косяку. Девушка на другом конце телефонного провода запнулась на мгновенье и продолжила:
– … я уйду далеко-далеко, любимый, туда, где нет чувств, слов и мыслей, но все равно, даже там, за облаками я буду любить тебя. Любить единственным, что у меня останется – душой. А ты будешь вспоминать обо мне хоть изредка, правда? Ведь что-то у нас было общее, пусть короткое, мимолетное, в котором ты тоже любил меня…
У меня заныло где-то между лопатками. Я подвигал плечами взад-вперед, покряхтел и решительно произнес:
– Послушай, деточка. Не торопись угодить за облака. Там холодно, мокро, и там трудно дышать. Лучше соберись с силами и дойди до ванной комнаты. Умойся, накрась глаза и губы и посмотри, какая ты красивая…
Она то ли вздохнула, то ли всхлипнула:
– Прощай… – и положила трубку.
Ленку моя психотерапевтическая консультация не убедила. Она подошла к столу, уселась на краешек кресла и деловито спросила:
– Она беременна, шеф?
Я пожал плечами.
– Откуда я знаю? Про беременность она ничего не сказала.
Ленка усмехнулась и снисходительно взглянула на меня поверх очков.
– Можно и так догадаться. Например, по интоксикации.
– Ее не тошнило в телефонную трубку! – отрезал я.
– А раньше ничего не замечали? – не унималась моя любопытная секретарша.
Тут я, наконец, понял, чем обоснован нешуточный Ленкин интерес.
– Ленка, да ты что? Я ее не знаю! Девчонка ошиблась номером!
– Да? А вы утром мне сказали, что ожидаете важного звонка. А откуда вы знаете, что она красивая, когда накрасится?
– Оттуда! – раздраженно рявкнул я. – Из жизненного опыта! Все женщины считают, что красоты без косметики не бывает. И все, хватит об этом!
Ленка встала, повернулась ко мне недовольной спиной и вышла. Но через мгновение снова засунула голову в кабинет.
– Ошиблась и ошиблась, всякое бывает. Зачем же так нервничать, Виктор Эдуардович? Вы ведь могли и не узнать знакомый голос. Или сделать вид, что не узнали.
Голос был абсолютно незнакомый. И еще в нем звучали душевная мука и обреченная решимость. Где-то, на нескольких квадратных метрах, принадлежавших огромному городу, назревала трагедия. Хотя, возможно, все не так уж плохо. Девчонке захотелось высказаться, выплеснуться, что она и сделала. Просто поговорила – неважно, с кем. Иногда это помогает. Нужно только выговориться и отвлечься. Я не смог ей ничего посоветовать. Я – не психотерапевт. Но без всякого желания мне пришлось настроиться на ее волну и принять на себя частичку ее боли. Принять и, не вставая с кресла, понадеяться, что все обойдется. Девчонка поплачет, потом проголодается, вытрет слезы, а, поев, успокоится. К тому же, сейчас всего полчаса после полудня – совсем не время уходить далеко-далеко.
– Может быть, по номеру телефона вспомните, шеф? – не унималась Ленка.
«Запустить чем-нибудь, что ли?» – без особого энтузиазма подумал я.
У меня в кабинете на столе стоит обычный телефонный аппарат. Без всяких наворотов. Снял трубку, ответил, положил. Или снял трубку, набрал номер. Мне этого вполне достаточно. А вот Ленке – нет. У нее в приемной установлен телефон с факсом, определителем номера, памятью, и еще чем-то, во что она непоколебимо верит, но не пользуется.
– Все, хватит болтать! За работу!
– А чего сразу за работу? – расстроилась Ленкина голова. – Я сегодня пораньше уйти хотела. Можно, шеф?
– Можно. Когда пораньше?
– Да хоть сейчас! Все равно вы тут всякую ерунду смотрите!
– Иди! Прямо сейчас иди! – отрезал я, чтобы не выслушивать дальнейших оскорблений.
«прямо сейчас» у моей расторопной секретарши обычно занимало не менее получаса. Как только за ней закрылась входная дверь, раздался телефонный звонок. Я порывисто схватил трубку, потому что, действительно, вот уже второй день ожидал звонка от клиента.
– Алло? Детективное агентство «МДД»… – Я зажал трубку между ухом и плечом, да так и замер с открытым ртом.
– Любимый, милый, единственный мой, я люблю тебя. Каждое утро я просыпаюсь с мыслью, что я люблю тебя. Я не помню, какое число, какой день недели, не знаю, солнечно на дворе, или идет дождь…
Странно… Причем, странным показалось не то, что мой банно-косметический рецепт не сработал. Меня удивило, что, вроде бы, тот же самый текст произносил совсем другой голос.
Я внимательно огляделся по сторонам, но признаков задрапированной камеры в кабинете не обнаружил и с досадой спросил:
– Девушки, вы, случайно, не из клуба самоубийц? Длинная очередь у телефона?
Моя собеседница сдавленно гукнула в трубку, словно подавляя смех, и после короткого молчания снова заговорила:
– … а все остальное не важно. Ты и представить себе не можешь, любимый, какая это страшная пытка – тиканье часов…
– Я могу представить, – сказал я. – И могу даже кое-что посоветовать. Посмотри американский видеофильм про маньяка.
Она больше не хихикала и не умолкала, зачем-то пытаясь довести провалившийся прикол до конца. Я положил трубку на аппарат и пожал плечами. Потом уселся поудобнее и взял в руки пульт с безальтернативным желанием продолжить прерванный сеанс.
Неприятные события происходят в противоположном полушарии. В небольшом американском городке орудует маньяк. С виду безобидный и даже симпатичный в профиль банковский служащий в свободное от работы время вместо того, чтобы изучать назначение кнопок калькулятора и бухгалтерский учет, развлекается, убивая блондинок. Перед каждым походом на «дело» бедняга Билл с неубедительной душевной мукой вспоминает одну и ту же сцену из своего нелегкого заокеанского детства.
Он стоит в классе у доски, повесив голову, а разъяренная учительница лупит указкой по географической карте и выкрикивает слова из стандартного педагогического набора: тупица, ублюдок, задница и тому подобное. Учительница молода и сексапильна, вместо указки вполне бы могла использовать левую грудь, и конечно же блондинка, поэтому причина последующих зверств маньяка Била кажется совершенно обоснованной. Более того, неуравновешенный маньяк совсем не хочет убивать. Наметив очередную жертву, он звонит частному детективу – другу поруганного детства и, изменив голос, туманно намекает, как предотвратить убийство. Ведь Сэм учился с ним в одном классе и присутствовал на том самом уроке географии – Билл до сих пор вспоминает его сочувствующие глаза. Сэм периодически встречается с другом Биллом в баре, жалуется на тяжелую работу, но телефонные намеки не понимает, а если и понимает, то слишком поздно.
В результате, разочарованный Билл снова и снова кромсает ножом несчастных блондинок – равнодушное общество просто не оставило ему другого выхода. Естественно, что нерасторопность бывшего школьного товарища Биллу не по душе. Ему тоже хочется назвать Сэма ублюдком и задницей, но он сдерживается, и следующей жертвой неформальной географической ориентации намечена белокурая красавица Торри – жена Сэма. Тут уж Сэму ничего не остается, как изо всех сил напрячь мозги и связать в один узел кровавую жатву маньяка и урок географии пятнадцатилетней давности. Ведь в действительности Сэм – не такой уж полный придурок, каким пытается казаться на протяжении экранного времени. До работы в детективном агентстве он успел послужить в элитном подразделении по борьбе с терроризмом, неоднократно прыгал с вертолетов и переворачивался в автомобилях на скорости двести миль в час, не забывая при каждом прыжке и перевороте произвести прицельный выстрел в чье-то преступное колено, а однажды даже геройски погиб, но задание выполнил. Впрочем, позже выяснилось, что на самом деле Сэму удалось успешно улизнуть из бакалейной лавки за секунду до взрыва, а на куски разнесло бакалейщика – невзрачного недотепу-макаронника, верного мужа и отца шестерых детей, и полквартала впридачу. Полквартала не жалко, а макаронника – тем более, ведь он ни разу не появлялся в кадре целиком. Главное, что Сэм остался в живых, чтобы впоследствии круто разобраться с Биллом.
В общем, для придания триллеру почетного статуса «психологический» все признаки налицо. И смотреть этот триллер вовсе не обязательно – достаточно прочитать краткую аннотацию. В ней, к сожалению, не сказано, каким негуманным образом Сэм прикончит школьного товарища. Неплохо было бы сбросить Билла с крыши небоскреба, чтобы он, крича и размахивая руками, долго-долго падал вниз и шлепнулся не на асфальт, а на заостренную металлическую конструкцию, установленную у входа в здание, которая проткнула бы его насквозь и причинила травму, несовместимую с жизнью, как бы хитро Билл напоследок не улыбался.
Сэм Паттерс вибрировал на экране и, хотя времени у него было в обрез, терпеливо ждал, когда я нажму на кнопку. Честно говоря, он мне сегодня уже изрядно надоел, да и Ленкино укоризненное: «Ерунду смотрите» энтузиазма не прибавило. В отличие от меня, сама она недавно посмотрела фильм «Брат», два рабочих дня восторженно пересказывала содержание, и крылатое выражение: «Вот уроды!» напрочь вытеснило из ее лексикона устаревшее: «Вот козлы!»
Наверное, пора уже кое-что пояснить. Действительно, зачем в меру солидный мужчина в самом расцвете сил и лет берет в прокате видеокассеты и с отвращением просматривает их, закрывшись в кабинете? Ну, брал бы порнуху, тогда понятно. Нет, он смотрит триллеры про маньяков, похищения и выкупы.
Да мало ли на свете дебилов! – вполне ожидаемый вывод, который сразу придет в легкомысленную голову.
Спасибо… Взаимно… Но не надо торопиться с выводами. Вполне возможно, что у мужчины в самом расцвете сил и лет имеются серьезные причины для такого занятия.
Разве могут быть серьезные причины у дебила?
Тоже хороший вопрос… А если все-таки на секунду допустить, что дебил – вовсе не дебил, а частный детектив из агентства «Мойдодыр»? И, не дожидаясь следующего хорошего вопроса: «Какой дебил назвал детективное агентство Мойдодыром?», отвечаю: серьезные причины есть. Те же самые, что и у Сэма. Маньяк, похищение, выкуп.
Сразив наповал воображаемого оппонента, я удовлетворенно взмахнул рукой с пультом и привел Сэма в движение.
Я досматривал фильм еще около часа, периодически отвлекаясь на небольшие прогулки из кабинета на кухню за чашкой кофе. Потом засобирался домой.
Когда я запирал тяжелую входную дверь агентства, в подъезд ворвались две маленькие бородатые собачки, похожие, как капли воды. Близнецы тянули за собой грузную даму, кажется, с четвертого этажа. Подъезд взорвался тонким пронзительным тявканьем – собачки меня за что-то люто невзлюбили с первого взгляда или просто оглашали мнение своей хозяйки. Я ретировался в угол площадки, собачки, перепутавшись поводками, рвались ко мне, хрипя от усердия. Но все же хозяйка победила. Презрительно полыхнув черными глазами в мою сторону, она уволокла своих телохранителей вверх по лестнице.
Я подумал, что встреча с близнецами – хорошая примета, и на всякий случай загадал желание. Я совершенно безответственно пожелал, чтобы завтра или, на худой конец, послезавтра в «Мойдодыре» хоть что-нибудь произошло.
***
Назавтра ничего не произошло. Если, конечно, не считать очередного контакта с членами «клуба самоубийц», которым почему-то показалось, что их шутка удалась. Снова звонила девчонка и снова шептала о любви, и снова грозила «уйти далеко-далеко». Скука…
Но, как утверждает модный писатель Пауло Коэльо, если ты что-то пожелал, вся Вселенная помогает тебе достичь цели. Мне помогла. На следующий день омоновцы в составе не менее целого взвода, в касках и бронежилетах, с автоматами в положении «к бою» брали штурмом «Мойдодыр». Приехать на танке почему-то никто не догадался, вместо танка прислали прапорщика с кувалдой. Так как входная дверь в агентство была не заперта, он остался не у дел, озабоченно ходил из угла в угол, примериваясь, куда бы садануть от плеча.
Ленку не били. Ворвавшийся в приемную боец заорал: «Сидеть!», хотя она и так сидела, и приплюснул ее столом к стене. Я услышал из кабинета крик и грохот, вскочил с кресла и кинулся к двери. Дверь распахнулась без моего участия, и я оказался лицом к лицу с вооруженными людьми.
Противостояние длилось совсем недолго. Через пару секунд я уже оказался лицом к полу, мне заломили руки, чуть не вырвав ключицы, защелкнули наручники, пнули пару раз по ребрам, пунктуально соблюдая ритуал задержания, и поволокли прочь.
В приемной прижатая столом Ленка обхватила обеими руками телефонный аппарат, которым пытался завладеть разгоряченный боец. От противоположной стены к Ленке крадущимися шагами приближался прапор с кувалдой.
– Ленка, отдай! – успел крикнуть я, демонстрируя готовность сотрудничать с властями.
Желаемого результата не получилось. Мне двинули локтем в бок и приказали заткнуться.
На лестничной площадке шумовое сопровождение операции достигло апогея. Сверху спускалась дама с собачками. Подъезд опять огласился пронзительным лаем. Я ничего не соображал, но сообразительности близнецов все же удивился. Собачки, визжа и гневно тряся бороденками, дружно вцепились мне в лодыжки. Несмотря на сварливый характер, ни одна из них даже не тявкнула на представителей закона. Несомненно, эти маленькие понятливые создания уже заранее определились, за кого голосовать на следующих выборах.
Потом мы долго ехали куда-то в микроавтобусе. Утомленные захватчики молчали, я тоже не задавал никчемных вопросов, тем более, что все мое внимание сосредоточилось на сидевшем напротив парне. Дуло его покоившегося на коленях автомата смотрело мне прямо в живот. Парень задремал, но при этом забыл убрать палец со спускового крючка, поэтому на каждой выбоине или при переезде через трамвайные рельсы я втягивал живот так, что пупок холодило металлом прицепленных за спиной наручников.
Минут через сорок мы прибыли на место. Я успел заметить, что микроавтобус остановился у казенного серого здания, назначение которого сразу определить не удалось. Как только я выбрался из автобуса, мне зачем-то завернули пиджак на голову (лучше бы сделали это на выходе из «Мойдодыра», чтобы меня не узнали пошлые соседские собачки) и провели внутрь. По обшарпанному интерьеру и широколицему милицейскому сержанту на входе я догадался, что привезли меня не в филармонию. Здесь малая сцена была отгорожена от остального пространства массивной решеткой, за которую меня и засунули.
Мимо «обезьянника» взад-вперед фланировали люди, в форме и по гражданке, но никто не подходил попросить автографа. Подобное невнимание наводило на утешительную мысль, что меня с кем-то спутали. Может быть, с владельцем контрольного пакета акций «Стандард Ойл».
Я вытянул ноги, прижался спиной к стене и закрыл глаза. За прошедший месяц сталкиваться с органами охраны правопорядка мне приходилось довольно часто. Даже слишком часто. Хотя ничего противозаконного я не совершал – это меня немного беспокоило.
А начиналось все мирно и обыденно, в жанре не американского психологического триллера, а, скорее, русского шансона.
Ко мне пришел директор…
О проекте
О подписке