2

– Подожди, не вставай, – сказала Наташа, выключив будильник. – Послушай.

Я осторожно прижался ухом к ее животу и услышал: тук-тук. Потом еще: тук.

Я поцеловал Наташку, встал, оделся, поцеловал Наташку и по дороге в «Мойдодыр» мысленно целовал ее еще раз десять.

Звонок раздался около обеда.

– Стрельцов Виктор Эдуардович?

– Да. Здравствуйте.

– Майор Сарикян, уголовный розыск. Хотелось бы с вами увидеться. И с вашей лицензией – тоже. Вы не могли бы подъехать к нам на Литейный сегодня, или вам прислать повестку?

Я удивился, но сказал, что мог бы.

– Вот и хорошо. Я закажу вам пропуск.

Майор Сарикян мне не понравился еще в коридоре, где я просидел, ерзая на жестком стуле, минут сорок.

Наконец, он крикнул:

– Входите, Стрельцов!

Я вошел и безответно поздоровался.

Майор Сарикян был толст, простужен и совсем не похож на Сарикяна. Он тяжело дышал, к тому же, плохо видел и с трудом читал. Мне показалось, что на изучение лицензии у него ушло столько же времени, сколько он потратил впустую на изучение правил хорошего поведения в начальной школе. И еще мне показалось, что он раньше работал лейтенантом в ГАИ, а потом его за какой-то особо тяжелый проступок повысили и перевели в уголовку.

Я терпеливо пожимал плечами относительно неразборчивых подписей, сокрушался вместе с ним по поводу смазанных печатей и подозрительных водяных знаков на бумаге. Видимо, майор Сарикян утром ткнул наугад пальцем в телефонный справочник и решил, что именно я должен оплатить ему лечение насморка.

К сожалению, я ошибался.

– У вас есть юридическое образование, Виктор Эдуардович? – спросил он неожиданно.

Я не был готов к вопросу и подумал, что платить все-таки придется, но продолжал слабо сопротивляться.

– Да есть какое-то.

– А поточнее нельзя? Знаете, просто интересно, чем у нас может заниматься детектив с каким-то образованием. Сомневаюсь, что законной деятельностью. Но это, конечно, ваша большая тайна, верно?

Я разозлился еще в коридоре, но сейчас твердо решил, что платить не буду.

– Если просто интересно, то я заочно закончил юридическое ПТУ во время сверхсрочной службы в армии. Это старинное учебное заведение оказалось на территории бывшего Союза, за пределами нынешнего. А бумажку, то есть, я хотел сказать, диплом, я вам на днях подвезу. И, насчет тайны, открою вам секрет, как юрист юристу, она, действительно, тайна. Охраняется государством, между прочим.

– Тайна, тайна… – заворчал майор. – Не очень-то вы любите милицию.

Я, разумеется, очень люблю милицию и, как автовладелец, просто обожаю ГАИ, но меня уже понесло.

– Ну, отчего же? Ко мне в агентство иногда участковый заглядывает. Он не пытается снять с меня денег и не намекает на стакан, поэтому у нас хорошие отношения, можно сказать, товарищеские. Хотя до любви еще не доходило, вот тут вы, пожалуй, правы. Так что, товарищ майор, или кто я вам, давайте, по делу. А то город захлестнула волна преступности, криминал прет во власть, знаете ли, а я тут у вас прохлаждаюсь.

Майор Сарикян откинулся на стуле и сложил руки на животе.

– Да успокойтесь вы, – бросил он снисходительно. – Не нужны мне ваши деньги. И стаканами не пью – у нас здесь не МУР.

Он полез в карман и достал платок, но перед тем, как воспроизвести носом фрагмент из Седьмой симфонии Шостаковича, пододвинул мне лицензию вместе с листом бумаги.

– А вот эта визиточка вам знакома?

Визиточка оказалась, действительно, знакома и вызвала легкую дрожь от предчувствия беды.

На столе лежала ксерокопия моей визитки. Из всей партии, заказанной в начале деятельности, мне только одну удалось всучить клиенту, еще по одной взяли Ленка и Лиза, чтобы хвастаться приобщением, но это было давно. И всего несколько дней назад я отдал такую же Алешке.

Майор трубил бравурные марши гитлеровского нашествия на Ленинград и одновременно изучал из-под платка мое лицо.

Я кивнул.

– Да, это моя. Что-нибудь случилось?

Он вполне удовлетворился моим замешательством.

– Вы догадываетесь, как она к нам попала?

– Догадываюсь. Вам ее переслали факсом из Краснореченска. По какому принципу работает факс, объяснить не могу.

Майор закончил процедуру, заглянул в платок и, убедившись, что мозги остались на месте, спросил:

– У вас там клиент?

Я уже сидел, как на раскаленных гвоздях, но все же сообразил, что именно это от меня и ожидается, и постарался успокоиться.

– Ладно, сдаюсь, товарищ майор, у меня нет юридического образования. Так что там, в Краснореченске?

– Ну-ну… – иронически пробормотал в нос майор Сарикян. – Я вам тоже открою один секрет. Сейчас в стране проводится спецоперация «Тайфун»…

– Да знаю, знаю! – нетерпеливо перебил я. – Борьба с расхищением стратегического сырья. Недавно по телевизору показывали. Ваш министр, как раз, и поведал. Всей стране, по первому каналу. Все так сразу и поняли, что крайне секретная операция.

Он неопределенно покачал головой.

– Н-н-да… Ну, и прекрасно, что знаете. Так вот, ваш таинственный клиент, или кто он вам, во-первых, замешан в хищении этого самого сырья, а во-вторых, совершил нападение на наряд милиции с целью завладения оружием и был убит при перестрелке…

Коротенькое слово: «убит» обрушилось на меня, как большая резиновая дубина. Майор продолжал говорить, что меня приглашают в Краснореченск в качестве свидетеля, пока… – и многозначительную паузу, достойную более благодарного слушателя, я тоже отметил, – …потому что следователя в Петербург они прислать не в состоянии по финансовым соображениям, и лучше бы мне поехать добровольно… А у меня в ушах звенел напряженный Алешкин голос, трещали помехи на линии, и я молчал…

Я встал.

– Я поеду. Я поеду сегодня же, можете обрадовать экономных коллег.

– Я вижу, вы начинаете любить милицию, Виктор… э-э-э…

– Эдуардович.

– Да, Эдуардович. Ну-ну… Надеюсь, в Краснореченске вы ее полюбите еще больше.

И он полез за платком.

Весь день прошел в лихорадочных метаниях по городу. Я взял билет на вечерний поезд до Челябинска, заехал к Чарику, потом вернулся на вокзал и сдал «дипломат» в камеру хранения, чтобы не увидела Наташка, потом обратно в «Мойдодыр» и еще куда-то.

Весь день меня не покидала мысль, что, если бы я сказал всего лишь два слова: «Я еду», Алешка бы успокоился и остался жив. А у меня была уважительная причина, она и сейчас есть, но я все-таки еду, а мальчишку уже убили. Убили, обставили законными основаниями, но, обнаружив мою визитку, забеспокоились и решили выяснить, откуда я взялся, и что мне известно.

Чарик со мной частично согласился. Он, как всегда, держал руку на пульсе событий и знал об операции «Тайфун» не меньше объявившего о ней министра.

Все началось с Владивостока, и название, вероятно, оттуда же. Во время досмотра таможня обнаружила на отходящем контейнеровозе приличное количество плутония, достаточное на несколько карманных атомных бомб. Получатель груза значился то ли в Китае, то ли в одной из Корей и с претензиями, естественно, не обратился. Так как дело в зародыше заглушить не удалось – пронюхала пресса, его решили раздуть, объявив находку, как начало всероссийской операции.

Чарик, вообще, считал, что причастность Алексея к операции «Тайфун» упомянули для того, чтобы выдернуть меня из Питера наверняка, и упорно отговаривал ехать. Но «дипломат» дал и обещал пока молчать, а координаты начальника второго отдела Краснореченского УГРО Кравченко А. П. аккуратно записал и убрал в бумажник.

В «Мойдодыре» я добросовестно обыскал Алешкину форму, оставшуюся в шкафу, и никакого плутония не нашел. Ленке мои действия не понравились, но поездку она одобрила, можно сказать, разрешила и просила передать Алексею привет.

Объяснение с Наташей, кажется, тоже прошло успешно. Я вздыхал, разводил руками, жаловался на краснореченских бюрократов, на майора Сарикяна, у которого объемы живота и мозга соотносятся, как доллар к рублю, целовал Наташку и обещал, что вернусь не позже, чем через неделю, что это недолго, и я бы, вообще, не поехал, но не хочется ссориться ни с ихними металлургами, ни с нашими литейщиками.

Садясь в вагон с дорожной сумкой и «дипломатом», я вдруг отчетливо вспомнил тревожные Наташкины глаза и понял, что она мне не поверила.

В поезде мне не удалось сосредоточиться, хотя я сразу попытался уединиться на верхней полке. Как только