Только Гном, гнида, не отпускал даже на минуту, все гнал и гнал вперед, покрикивая:

– Не дай УШЕДШИЕ, преследователи появятся.

В общем, вымотался я капитально, если бы не аптечка со стимуляторами, то давно бы свалился.

Когда прикрепили трофей к нижней плоскости, двинулись дальше.

Я сразу, как попал на корабль, завалился спать. С кровати меня сдернул баззер боевой тревоги. Оказывается, как только мы вынырнули из прыжка, то сразу угодили в засаду. Поджидал нас недавний боевой собрат, который решил, что добычи много не бывает. Этот ублюдок выследил наш маршрут до места стоянки и вычислил, куда мы направимся дальше.

Вывесил малые боевые корабли и боты с абордажниками в точке выхода – их не так много в системах, и если знать, откуда будет прыгать корабль, и его ТТХ, да еще дружить с навигацией, то можно подловить его на выходе.

Вот так мы и попали. Я несся на летную палубу, а искин корабля кричал об угрозе абордажной атаки.

Гном уже был там и вооружал корабли ракетами. Я, запрыгнув в скаф, присоединился к нему. В два смычка мы управились быстро. Пилоты сразу вылетали навстречу врагу по готовности. Тут пришло сообщение от искина, что произошло проникновение на борт, всем приготовиться к отражению атаки. Гном сорвался к себе, на защиту реакторного отсека, я ломанулся в каптерку, крепить ствол к дроиду, это было мое единственное оружие, не считая ножа. Метки на дроиде я оставил, когда снимал ствол, подкладки, которыми центровал ствол, тоже были под рукой, поэтому закрепил пушку быстро. Подключил кабель к корабельной сети и стал ждать.

Искин вещал, что бой идет на жилой палубе, на подступах к рубке. В реакторном отсеке пока тихо, все вражины рвались к искину.

Тут я почувствовал сильный удар в корпус корабля, воздух с палубы был откачан, поэтому звука не было, только вибрация по полу, так что зубы заныли. В створках шлюзовых ворот зияла огромная дыра, в которой торчал наполовину влезший вражеский бот. Это был штурмовой вариант бота, по форме напоминавший вытянутое яйцо, который имел в носу короткоствольную 500-мм пушку для пробития брони, а потом сам вламывался в образовавшуюся брешь.

Пилоты оставшихся на палубе ботов открыли по нему ураганный огонь, но тот держал силовой щит, у него он был мощнее, чем у простых ботов.

Я молясь, чтобы в меня не прилетело рикошетом или осколком, залег в своей каптерке, вжимаясь в пол.

Щит не останавливал снаряды, он их замедлял, так что остаточную скорость снаряда принимала на себя броня, так как оружие ботов было предназначено для противодействия истребителям, то были они заряжены шрапнельными снарядами, и рикошеты летали только так, несколько раз я ощущал удары по своей броне, разок прилетело в шлем, так что даже в голове загудело. Конечно, на такой дистанции снаряды не успевали встать на боевой взвод, но при соприкосновении со щитом срабатывали, и были для брони супостата, что слону дробина. Но зато здорово просаживали щит, на него шла двойная нагрузка. Если хватит зарядов для снятия щита, считай, что мы победили, уже прямых попаданий броня не выдержит.

Но тут на вражеском боте вынырнула его зенитная пушка (она утапливалась при взломе) и начала строчить в ответ, у одного из ботов стал заметно проседать щит. Видно, готовились, суки, к такому варианту, зарядили фугасными снарядами.

Второй пилот, видя плачевное состояние своего товарища, перелетел его, закрывая своим корпусом, принимая огонь на себя, но и перекрывая ему возможность стрелять. Теперь уже у него стал таять щит. Первый не захотел отсиживаться за другом, высунул корпус наполовину и опять открыл огонь. Вражина снова сосредоточил огонь на него.

Так это и продолжалось какое-то время, наши менялись, закрывая друг друга, щит у противника уже еле светился, и пошли сколы в броне, но тут у наших кончились боеприпасы, немного им не хватило, чтобы пробить врага.

Тот, как на полигоне, снял наконец-то щит с одного из ботов и порвал его в клочья. Когда начал стрелять по второму, у него тоже вышли снаряды.

Тут я увидел, что во вражеском боте открывается люк с моей стороны, недолго думая, нацелил свой коротыш туда и влупил от всей души. Промахнуться было невозможно, дистанция была метров тридцать, до этого не стрелял, понимая, что моя недопушка даже без щита его не пробьет.

Пушка перезарядилась, и я влупил еще раз, а потом еще разок, может, я бы и продолжал всаживать заряд за зарядом туда, мстя за свой страх, но тут до меня докричался пилот оставшегося бота, что может рвануть реактор вражеского бота.

Проверять, выжил там кто то или нет, я пока не собирался, приказал свободному дрону загрузить боеприпас в наш бот, сам держал люк вражеского корабля на прицеле. Когда дрон выполнил задание, и пилот нашего бота взял на прицел люк с другой стороны, я снабдил дрона баллоном с охладителем и направил на разведку. Могут прилететь корабли на зарядку, а тут такой неизвестный фактор за спиной оставлять не хотелось.

Выживших врагов не осталось, заряды, рассчитанные на корабль, просто оставили головешки в расплавленных скафах от абордажной команды. Относительно целым смотрелся только пилот в своей кабине, но и он не пережил моих подарков. Дал команду дрону тащить его ко мне, может, с него чего-нибудь затрофею. О! Мысли уже потекли в позитивном направлении, победа придала уверенности, что прорвемся.

Тут искин порадовал, что первую группу захватчиков блокировали и уже добивают. Приказал готовить боеприпасы, корабли идут на зарядку.

Корабли залетали через вторые ворота, с другой стороны корабля, я шустро их заряжал, и они вылетали обратно. Не хватало двух истребителей и одного штурмовика.

Бой продлился часа три. Мы все же смогли одолеть врага. Весь его план строился на внезапности атаки и успешной работе абордажных групп. Ботов, оказывается, было четыре, долетели только два, думаю, если бы прорвался еще хоть один, нам пришлось бы кисло.

Еще противник рассчитывал на нашу неповоротливость с грузом и перекрытые им же артсистемы. У него самого трофеи были загружены в трюм (это был тот крендель, что прощелкал бот от залпа крейсера), двигался он пошустрей, и стрелять со всех стволов ему ничего не мешало. Но недолго он пользовался этим преимуществом, капитан активировал заряды, срезающие балки, и мы освободились от ноши. Теперь уже наш корабль стал быстрее маневрировать, чем противник.

Из малых боевых кораблей у него было только три истребителя, вот с ними и схлестнулись наши парни. Итог размена был три на три, двое наших пилотов успели катапультироваться. Не повезло только новенькому пилоту штурмовика.

Когда истребители противника выбили, а наш рейдер стал полноценной боевой единицей, картина боя резко изменилась, теперь уже мы доминировали.

Вражина пощады не просил, понимая, что после таких поворотов никто их жалеть не будет, и отстреливался до последнего, пока их корабль не начал разваливаться на куски. Наши его буквально перепилили, ведя огонь по жилой палубе, когда у него упал щит.

Капитан отложил зачистку, вначале решив прицепить дрейфующий недалеко эсминец. Этим мы со стармехом и занялись. Бот остался один, поэтому работа заняла больше времени, чем раньше.

10

После зачистки абордажниками обломков мы с Гномом приступили к демонтажу уцелевшего оборудования с обломка, в котором находилась техническая палуба пирата. «Гусь» висел рядом с обломком, в котором находился трюм, абордажники в нем работали грузчиками, а бот перетаскивал грузы. Когда там закончили, переместились к нам.

В системе мы пробыли пять дней. Поснимали все, что смогли, забили весь трюм, а что не влезло, грузили в контейнеры (металлолом выкинули) и крепили к нижней плоскости на свободное место.

Разгонялись мы теперь еще медленней, чем до этого, Гном сказал, что таким темпом мы, наверно, месяц добираться будем. Мне, в принципе, было фиолетово, сколько мы будем лететь, главное опять не нарваться.

Трое суток мы восстанавливали целостность рейдера и боеспособность малых кораблей, работали по 18 часов, как и при разборе «пирата», прерывались только на сон. У меня уже скоро в привычку войдет пахать как папа Карло. Но в итоге и этот аврал закончился.

Наконец-то появилось время разобраться с трофеями.

Тело пилота я еще тогда избавил от скафа с оружием и личных вещей. Достались мне – подпаленный легкий скаф четвертого поколения, оружейный комплекс и игольник (пистолет). Еще был банковский обезличенный чип с суммой в 15 китов, который болтался на цепочке у трупа на шее. Уже неплохо поднял с этого тела, надо бы оттащить его к доку, нейросеть у него должна быть нормальная, да и контейнеры показать не мешает.

Как решил, так и сделал. Связался с доком, договорился и потащил труп из холодильника к нему. Тот деловито загрузил его в капсулу с киберхирургом и приступил к потрошению. Я метнулся в каюту за контейнерами, потом дождался, когда док перестал колдовать возле капсулы, тогда только задал вопрос:

– Что это, док?

– В желтом разгонные дозы – сто штук, в зеленом регенерационные картриджи – пятьдесят штук, – ответил он, глянув на них.

– За сколько картриджи возьмешь?

– Ну, думаю, по 80 кредитов за штуку взял бы.

– Ты же мне по сотке их выставлял? – возмутился я.

– Так я же тоже должен иметь свой процент, – ухмыльнулся он. – Я и так тебе называю цену, по которой на станции их беру, просто чтоб лишний раз не бегать, могу и у тебя за столько взять.

Крыть тут было нечем, поэтому согласился.

– А что с разгоном, док? Мне он подойдет для ускорения изучения?

– Легко. Это же стандарт.

– Так мне теперь бесплатно можно будет пользоваться капсулой, если разгон мой?

– Ну если бы ты сам настраивал её, тогда да. А так кто будет оплачивать мой труд? Это в обязательный набор обслуживания экипажа не входит, так что за сеанс двадцатка.

И с этим пришлось согласиться. Все равно в плюсе.

Тут киберхирург подал сигнал, что завершил работу, док заглянул в приемный лоток и повернулся ко мне.

– Неплохо, неплохо, у нас тут нейросеть «Пилот-5У» и имплантат на повышение скорости реакции, оба можно продать китов по пятьдесят.

Я задумался, деньги это, конечно, хорошо, но на что я их здесь буду тратить, по минимуму я экипирован, кормят бесплатно, а повышенная реакция неплохой бонус.

– Док, давай так, тебе нейросеть, а мне установим имплантат, – предложил я.

– Да без проблем, с тебя еще два кита, и считай, что имплантат у тебя уже стоит.

Я не торговался, а то еще вставит имплантат криво. Отсыпал ему из зеленого контейнера 25 картриджей, в счет установки.

Попросил рассказать о принципе работы имплантата. Док поведал, что такой имплантат мобилизует резервы организма, и ты можешь ускориться в два раза по собственному осознанному желанию, а не только в критических ситуациях, как это происходит иногда спонтанно у людей без имплантата. Тут главное не перегореть, затянув пребывание в этом режиме. У каждого человека этот порог разный, все зависит от организма. Постепенными тренировками можно сдвигать этот порог по чуть-чуть, главное не перестараться. Организм будет сам укреплять и наращивать нервную систему за счет своих ресурсов. Можно для ускорения процесса пользоваться регенерирующими картриджами, раз в два дня посещая медкапсулу.

Договорились, что когда буду приходить на ускорение обучения, воспользуюсь и этой услугой.

Пока док рассказывал про имплантат, он освободил камеру киберхирурга от тела и продезинфицировал ее. Сказал, что можно загружаться, и я полез внутрь.

Время, проведенное в капсуле, как всегда пролетело незаметно, когда вылезал из неё, знакомое чувство шторма в голове и ватные ноги не пугали меня. Услышав от дока, что все прошло штатно, поковылял потихоньку в каюту отсыпаться.

Проснувшись, каких-то новых ощущений не испытывал. Развернул рабочий стол нейросети, заметил активную иконку имплантата. Открыл, прочитал инструкцию, решил попробовать. Приказав нейросети мониторить состояние организма и выключить имплантат при критических показателях, активировал его. Пульс резко подскочил до двухсот и постепенно увеличивался, по телу выступила испарина, зрение обострилось. Когда пульс достиг двухсот тридцати, нейросеть отключила имплантат. Я прерывисто дышал, меня потряхивало. Глянул на секундомер, всего я смог продержаться десять с небольшим секунд.

Из инструкции следовало, что первое время больше двух раз в день имплантат активировать нельзя. Впоследствии нужно постепенно увеличивать количество включений и время пребывания в режиме.

Да, подумал я, еще расти и расти, некоторые пилоты истребителей держат этот режим несколько минут. Но ничего, какие наши годы, люди здесь до трехсот лет живут, я, можно сказать, еще юноша. Кстати, последнее время стал замечать, что седины стало меньше, мешки под глазами пропали, а кожа на лице стала подтягиваться, я как будто на десять лет помолодел. Видимо, восстановление организма и внешне стало проявляться.

Через три дня меня вызвал старпом. Когда зашел к нему, увидел капитана.

Выглядел он как старший брат стармеха, те же густые нахмуренные брови, маленькие глаза, нос картошкой и табло шире моего в два раза. Ну и квадратное тело, они с Гномом были земляками.

Старпом представил меня. Капитан долго и пристально рассматривал моё лицо, наверное, хотел запомнить, я взгляд не отводил, тоже запоминая его будку. Наконец он нарушил молчание:

– Ты, парень, здорово выручил всех нас, видать, не зря тебя Вик, – кивнул он на старпома, – вытащил из криокамеры. За проявленную смекалку и то, что не растерялся, получишь долю с трофеев, а также досрочно закрываем твой испытательный срок.

Тут он опять кивнул старпому, и тот скинул мне на сетку текст договора.

От старого он отличался тем, что теперь я буду получать одну долю с трофеев, так же как простой абордажник или пилот. Командиры групп получали две доли, помощники капитана три, а капитан пять.

Ещё добавлялась категория допуска по кораблю и разрешение ношения легкого оружия, ну и главное – посещение станций. Всё, трепещите, шлюхи, я лечу к вам.

Подтвердив договор, скинул его обратно старпому.

Тот кивнул и сказал, что я свободен. Попрощавшись, направился к себе в каюту, хотелось побыстрей нацепить игольник, а то хожу с ножиком, как лох. Когда нацепил ствол, то и впрямь почувствовал себя свободным.

Вот что с людями делает смертетворящее оружие.

До станции, как и предрекал Гном, мы добирались месяц. За это время я успел многое.

Пилотские базы изучил, «Хакера» догнал до третьего ранга, поставил на паузу, учу четвертый ранг «Программирование», после этого добью «Хакера» до четвертого. Тут все просто, не имеет смысла учить «хакера», пока у тебя не будет платформы программиста.

С разгоном темпы обучения возросли, и я двигался семимильными шагами. А то так засохнешь, пока будешь учить в фоновом режиме четвертый ранг.

Так как пилотировать я уже мог, уговорил старпома разрешить мне на боте вылетать для демонтажа на трофейный эсминец во время разгонов корабля, у нас на это часов по шесть тратилось. Тот дал добро, и я стал совершать налеты на трофей. Тут я сразу двух зайцев убивал, и запчасти для своей пушечки скручивал, и летную практику получал. Первые два раза со мной находился пилот, а потом я уже летал самостоятельно.

В итоге ствол я довел до ума, выплатив в корабельную казну пять китов за скрученное мной. На станции собирался её толкнуть за 15–20 штук, так что навар будет. Неожиданно пришло сообщение от старпома, он предлагал выкупить её у меня за 17 китов. Я, естественно, согласился, лучше синица в руках, чем утка под койкой.

Наверное, капитан решил восстанавливать эсминец, так его можно продать подороже.

Подлатал трофейный скаф, пришлось менять ему верхний слой, переставил со своего, вместе с бронепластинами. От третьего поколения он отличался лучшей терморегуляцией и более функциональным шлемом.

Успел довести сеансы ускорения реакции до четырех раз в день и 12 секунд пребывания в них. Здорово помогали регенерационные картриджи.

Ещё ежедневно посещал спортзал, тир пока был закрыт, по причине забитости трюма.

Вот так в трудах и заботах мы и добрались до станции.

11

На станцию я выходил с первой партией отпускников. На борту всегда должен был оставаться минимальный состав экипажа. Это было непреложное правило всех пиратских станций, чтобы в случае атаки корабль всегда мог присоединиться к обороне станции.

Зол тоже выходил в первой партии, поэтому взял надо мной шефство.

– Я тебе такие бордели покажу, что ты бы сам никогда не нашел, потом спасибо скажешь.

– Зол, давай только без перегибов, я как-то в этом вопросе традиционных взглядов придерживаюсь.

А то я, когда просматривал ту коллекцию, которую ему отдал, такого насмотрелся, не приведи господь.

– Спокуха, братан, я же не извращенец какой-нибудь, – оскалился он и повел меня к лифтам.

Станция представляла собой огромный астероид с пристроенными к нему причальными доками и ангарами для кораблей.

Внутри астероид был прогрызен многочисленными туннелями и залами циклопических размеров, в которых располагались жилые зоны.

Вот в одну из таких зон мы и направились.

В заведении, в которое мы так стремились, сервис был ненавязчив.

В нижнем зале, представлявшем собой небольшой бар, у одной из стен крутились голографические изображения свободных на данный момент работниц, одежды на них было по минимуму, и они постоянно выгибались в соблазнительных позах.

Заказ делался бармену, когда клиент оплачивал аванс, изображение избранницы гасло, а посетитель направлялся на верхние этажи в нужную ему комнату.

Я долго не выбирал, заказал фигуристую блондинку и рванул наверх.

Восстановленный организм каждое утро настойчиво напоминал, что ему чего-то не хватает. У меня и раньше с этим проблем не было, а тут прямо горло подпирает. Можно, конечно, было решить вопрос медикаментозным способом, но док не советовал. Все ручками, ручками, – прикалывался он.

Короче, я дорвался до сладкого. Часов пять вспоминал молодость.

Когда я, удовлетворенный, спускался вниз, связался с Золом по сетке, он, оказывается, уже третий заход делал с новой пассией. Просил меня подождать, он уже скоро закончит.

Я заказал в баре местный аналог пива и, пока ждал, цедил его потихоньку, рассматривая голограммы. А там было на что посмотреть, медкапсулы творили чудеса пластической хирургии, девочки выглядели как на подбор, я прямо-опять заводиться начал.

Зол появился минут через десять, сказал, что у нас по культурной программе теперь посещение спортбара, а дальше как попрет.

В баре мы нагружались планетаркой и смотрели голограмму боев по троеборью. Здесь, оказывается, по нему чемпионаты проводятся. Рубилово было нешуточным, все, что я видел до этого на корабле, казалось теперь бледной тенью.

Потом пошли в новый бордель, потом опять в какой-то бар, и так по кругу, пока память не отключилась.