– А соседу мы не помешаем?
– Нет.
– Как нет? Он же прямо тут, в соседней комнате, смотрит телевизор.
– В баре ты была посмелее, Кейт.
– Не знаю, Рик, я не могу так…
– Почему? Что тебе мешает?
– У меня чувство, что я нахожусь в борделе. Тут не хватает лампы с красным фонарем.
– И чем это моя комната напоминает тебе бордель?
– Нет, нет. Я не это имела в виду. Я не могу делать это, зная, что кто-то сейчас рядом, в соседней комнате.
– Ну что тогда делать? Пойти на лестничную площадку?
– Мог бы привести сюда проститутку, например, Руби Спарк.
Рик поморщился, услышав имя Руби. Горькие воспоминания об их встрече надолго засели в его памяти.
– Я никого сюда не привожу.
– Да, да, конечно.
– А почему ты сказала так о Руби? Она что, реально проститутка?
– Она? Она самая продажная девица, с которой мне только приходилось встречаться.
– Не знаю. По мне, так она вполне нормальная девушка.
– Нормальная девушка? Нормальная девушка не будет принимать сразу троих.
– В смысле? – Рик сделал вид, что не знает, о чем идет речь.
– Ты не знал? – удивилась Кейт. – Ее трахали сразу трое. Чак Фейлли, который с факультета журналистики, Ричард Кольт, он, вроде, тоже журналист, и этот… с факультета истории… как его… забыла. Я не помню.
– Ты что, сама видела?
– Нет. Я ничего не видела. Но в наше время трудно что-то долго скрывать. У всех есть уши. Даже у стен, – Кейт усмехнулась. – А уж если за стеной кто-то есть… – она повернула голову чуть в сторону, где за стеной раздавались звуки телевизора. – Твой сосед все время смотрит телевизор допоздна?
– Нет. Не всегда. Он и телевизор-то мало смотрит. В основном читает.
– Дай угадаю – там сидит такой худой, светловолосый, весь покрытый прыщами, смазливый мальчик. В очках с большими круглыми оправами.
– Ни разу не попала. Ну, раз уж только, если худой. У тебя такие обыденные представления о человеке, который много читает… Они ложные.
– И после подобных слов ты хочешь, чтобы у нас что-то было? – вполне серьезно спросила Кейт.
– Каких слов?
– Ты называл меня тривиальной, простой.
– Я уже и забыл, для чего мы сюда пришли. Ты любила кого-нибудь?
Вопрос как молния среди ясного неба.
– Я? – немного растерялась Кейт. – Может, ты сначала ответишь на мой вопрос? – неуверенно спросила она.
– Я не называл тебя тривиальной. Просто ты так же неверно думаешь о читающих людях, как многие другие.
– На самом деле, я сама много читаю.
– Я это понял.
– Откуда?
– По тебе видно.
– Правда? Видно? И что ты видишь?
– Начитанного человека, – Рик улыбнулся.
– Наверное, я бы спелась с твоим соседом. Думаю, с ним можно было бы обсудить многие книги.
– Думаешь? Может быть, позовем его сюда? Вы поговорите. Обсудите. А там он, возможно, присоединиться к нам… ну… в этом плане, – Рик подыграл Кейт, подергав своими глазами и сделав дразнящую улыбку.
– Я оценила твою шутку, Рик. А еще я полностью убедилась, что ты идиот. Не боишься, что я решу уйти к нему, а тебя оставлю?
– Я буду за него только рад. Нет, я, конечно, впаду в депрессию, но за Джеймса буду рад.
– Почему? – спросила Кейт, ощущая что-то похожее на комплимент.
– Потому что буду знать, что ему досталась действительно хорошая девушка. Он ведь мой лучший друг, а лучший друг должен получать все лучшее.
– Вот ты лис! Все надеешься, что я растаю?
– Количество принятого тобой алкоголя сегодня позволяет мне так думать.
– Уже все выветрилось.
– Так как насчет группового секса?
– Уже все выветрилось, – повторила Кейт.
– А если бы не выветрилось, ты бы согласилась?
– Нет.
– Почему?
– Ты же меня назвал хорошей девушкой, Рик. Хорошая девушка не будет участвовать в групповом сексе.
– Да, но среди хороших парней не может быть плохой девушки.
– К чему ты клонишь?
– К тому, что я и Джеймс действительно хорошие парни, и твое участие в групповом сексе с нами не делает тебя плохой.
– Мы знакомы всего несколько часов, Рик. За такое короткое время нельзя определить – плохой человек или хороший.
– Определить нельзя, а почувствовать можно, – Рик достал из кармана джинсов пачку сигарет. Предложил одну Кейт, та отрицательно повертела головой, и тогда он спросил: – Ты не против, если я покурю?
– Не против. А хозяева квартиры не против?
– Не знаю. Я у них не спрашивал.
Рик встал у окна и открыл его. Закурив, он сделал глубокую затяжку и выдохнул дым, направив струю на улицу.
– Что ты любишь читать? – спросил он.
– Классику. Гюго, к примеру.
– Джеймс тоже любит Гюго.
– Уже два – ноль в пользу Джеймса, Рик.
– Ну, как минимум, два – один.
– Откуда ты взял один?
– Ты ко мне пришла, – развел руками Рик, держа сигарету в зубах. – Прости за откровенность, Кейт, но мы сейчас бы уже давно занимались сексом, если бы не тот факт, что в другой комнате сидит человек.
– Теперь ты обвиняешь во всем Джеймса?
– Я никого не обвиняю. Я просто констатирую факт.
– С чего ты взял, что я пришла к тебе ради секса?
– А ради чего же еще?
– Пообщаться. Посмотреть, как ты живешь.
– В два часа ночи? Кейт, не пытайся мне запудрить мозги. Когда мы пришли, ты сказала: «Я не могу этим заниматься, когда рядом кто-то есть». Ну, или что-то подобное, но слова «этим заниматься» точно присутствовали. Скажи, что ты имела в виду, говоря «этим заниматься»?
– Не ломай себе голову, Рик. Женскую логику понять труднее всего.
– О-о, ты самокритичная. Я тоже.
Кейт и Рик замолчали. Они только смотрели друг на друга, а их лица излучали застенчивые улыбки. Рик не был пропитан только одними мыслями о сексе с Кейт – он думал еще и о ее красоте, такой настоящей и скромной. У него зарождалось что-то еще, кроме простого желания совокупиться. Что-то по-настоящему чистое и светлое. Что-то доброе.
«Что эта девушка делала в этом грязном баре?»
«Неужели она была готова залезть ко мне в постель?»
«Но ведь она пришла сюда ради этого…»
«Может, я так сильно охмурил ее? Еще и этот чертов алкоголь…»
«Чертов алкоголь?! Чертов?! Алкоголь?!»
Рик впервые возненавидел алкоголь. До этого алкоголь являлся для него эффективным помощником, средством в достижении своих целей. А сейчас он думал не о том, на что способен человек под воздействием спиртного, а что делает спиртное с человеком. Образ его мышления сменился в эту ночь.
«Сколько же таких, как ты, Кейт, красивых и чистых, погубило это дерьмо! Сколько девушек превратилось из наивных ангелочков в грязных шлюх?! Я ненавижу алкоголь! Будь ты проклят! Все это – дерьмо! Я – дерьмо! Мне двадцать пять лет, и я – дерьмо! То, что произошло с Руби Спарк – дерьмо! Все эти бесчувственные траханья – дерьмо!»
– Рик, ты в норме? – с заботой спросила Кейт. Рик поник, а его тело еле держалось на ногах.
– Все хорошо, Кейт.
Он повернулся к окну и выбросил окурок. Тлеющая сигарета прочертила в ночном воздухе огненную линию, а столкнувшись с асфальтом, разбилась на десятки маленьких, быстро погасших красных «фонариков». Вместе с ними погасло и последнее желание Рика закурить. Это была его последняя сигарета в жизни.
– Пойдем. Я отведу тебя домой. Поздно.
– Ну… хорошо, – проговорила Кейт. Что-то ее тут держало. Что-то ей словно нашептывало: «Останься».
– Где твоя куртка? У тебя не было куртки? – Рик обвел взглядом комнату. Кейт молчала. – Вот, надень мою.
– Рик, не нужно. Тут идти-то всего ничего…
– Надень! – настоял Рик. – Пойдем.
Они вышли в коридор. Из комнаты Джеймса раздавался сильный хохот. Телевизор все так и работал.
Рик и Кейт спустились с третьего этажа. Выйдя на улицу, оба почувствовали резко наступившую приятную ночную прохладу. В воздухе ощущалась свежесть.
Пара шла по хорошо освещенному чистому тротуару вдоль дороги. Город спал. Огни в домах были погашены. Тишина и покой. Только шелест листьев.
– Здесь совсем недалеко. Дом, где я живу, относится к тому же жилому комплексу, что и твой.
– А где бы ты хотела жить в будущем?
– В будущем? В смысле, территориально?
– Ну, нет, в большой квартире или в собственном доме?
– Вилла тебя устроит? – спросила Кейт и рассмеялась.
«Какой искренний смех», – подумал он.
Рик промолчал. Он только улыбнулся.
– Мы пришли. Стоило ради пяти минут выходить тебе на улицу?
«Стоило».
– С кем ты живешь? – спросил Рик.
– С подругой. С кем же еще?..
– Я прослежу, чтобы ты зашла в квартиру.
– Не нужно, Рик…
– Пойдем.
Они зашли в подъезд дома. Здесь он ничем не отличался от того, в котором жили Рик с Джеймсом. Поднявшись на второй этаж, Кейт достала ключи из сумки и как можно тише открыла дверь.
– Кейт?
– Да?
– Ты бы хотела еще раз встретиться? Может, сходим куда-нибудь?
– Да! – обрадовалась Кейт. – Давай прямо завтра? Я буду дома около семи.
«Завтра… около семи… это так долго…», – с сожалением подумала она.
– Тогда… в семь? Или…
– Нет. Давай ровно в семь.
– Ладно…
Рик стоял у открытой двери в квартиру, на порог которой зашла Кейт. Никто из них не хотел прощаться.
– Тогда я, наверное, пойду…
– Да, то есть, может быть…
«Зайди ко мне…»
– Пока, – решился Рик.
– Пока, – еле проговорила Кейт. Она вспомнила про куртку и, сняв ее, отдала ему.
Рик развернулся и спустился по лестнице. Преодолев один пролет, он обернулся. Кейт до сих пор не закрыла дверь, только немного прикрыла ее, а сама смотрела на Рика. Их взгляды опять столкнулись, вызвав детские улыбки.
Рик вернулся домой. Счастливый от встречи с Кейт и расстроенный от их расставания, пусть и не такого долгого, он подумал зайти к Джеймсу. В его комнате все еще работал телевизор. Тем не менее, Рик передумал и пошел в свою комнату.
«Кейт…»
Звонок в дверь.
«Кейт! Нет, не может быть…»
Рик быстро подошел к двери и открыл ее. Это была Кейт. Его Кейт.
Впервые он почувствовал настоящую страсть. Кейт не была его очередной девушкой на ночь, она была человеком, с которым Рик познал истинную красоту любви и блаженства. Человек познает настоящее через фальшивое. Он познает радость через горечь.
Они занимались любовью. Рик, до этого не раз вступавший в половой контакт с девушками, понимал, что все, что он до этого чувствовал – ничто. Да и чувствовал ли тогда по-настоящему?
Через три месяца Рик познакомил Кейт со своими родителями, а еще через месяц они поженились.
– Мистер Бишоп, я слышал, что у вас на приеме был известный художник, Марк Галбрейт. Это правда?
– Нет, – ответил Джеймс. – Марк Галбрейт никогда не обращался ко мне.
Вопрос задал некий Крис Мерфи, один из экспертов. Ответ Джеймса его не устроил.
– У меня другая информация, – продолжал Крис Мерфи, – я знаю, что он у вас был. Вы его тоже отправили участвовать в оргии?
Джеймс сохранял спокойствие. Он не хотел раскрывать какую-либо информацию о своих клиентах.
– Вы меня слышите? – невозмутимо спросил Джеймс. – Я четко ответил вам, что никакой Марк Галбрейт никогда не обращался ко мне. Если бы вы были уверены в своей информации, вы бы не задавали этот вопрос. Кроме того, я уже говорил, что я применяю не только метод, о котором вам рассказывал в начале, и не факт, что человеку, который ко мне придет, я порекомендую именно его.
– А чем вы руководствуетесь при выборе того или иного метода? – спросил другой эксперт, Ричард Дайсон.
– Как и все психологи, – начал Джеймс, – я смотрю на суть проблемы, что беспокоит моего клиента, и даю четкие рекомендации в целях ее устранения.
– Но так работают исключительно все, мистер Бишоп, разве нет? – уточнил Ричард Дайсон. – Почему же вы говорите о своей исключительности?
– Я даю четкие рекомендации для действий. Они эффективны не только с точки зрения конечного результата, но и с точки зрения продолжительности их применения – она намного меньше, чем при простой болтовне, которую обычно любят вести психологи.
– Послушай, ты!.. – Ричард резко замолчал и оглянулся на окружающих. – Ты пришел сюда с целью опустить в глазах миллионов людей других психологов?
Напряжение в зале начало расти.
– Нет. Я не оспариваю опыт и профессионализм моих коллег, включая и ваши, мистер Дайсон. Я лишь указываю на проблему общей методики осуществления нашей с вами работы, – Джеймс взглянул прямо в глаза Ричарду.
– И в чем же заключается проблема, мистер Бишоп?
– В зачастую бесполезных разговорах, которые ведут психологи с клиентами. У меня большой практический опыт. Я наблюдал за несчастными людьми, которые ко мне приходили. Это было в начале моей самостоятельной работы. Я хочу сказать, что я совершил тогда много ошибок – я не решал проблему человека, напротив, я еще больше углублялся в нее, втягивая в это самого клиента. Каков итог, господа? – Джеймс развел руками. Он вошел в кураж. – Клиент, вместо того, чтобы выйти из моего кабинета не подавленным, еще больше убеждается в своей мнимой, надуманной ничтожности. Хороший я психолог, ничего не скажешь! – воскликнул он.
Бриджет всецело поддалась чарам Джеймса. Ее взгляд был направлен только на него. Она чувствовала себя, как молоденькая девушка из группы поддержки футбольной команды, в которой она когда-то участвовала в школьные годы. В ее памяти начали всплывать воспоминания о тех временах: эти взгляды зрителей, напряжение, нервы матерей, чьи уже достаточно взрослые сыновья бились друг с другом за мяч на поле, кровь, их крики от радости, слезы от поражения, азарт, соперничество, даже что-то далеко напоминающее борьбу за выживание.
Джеймс Бишоп продолжал:
– Задача каждого психолога – помочь человеку, облегчить его душевные беспокойства, задать ему верное направление, наконец, но не добиваться этого, нарезая круги вокруг да около, или еще хуже – пытаясь проникнуть глубоко в его душу. Проблему необходимо четко увидеть, ее необходимо четко осознать, рассмотреть, но не нужно для этого обнажать его душу, вскрывая все новые и новые подробности его прошлого и настоящего. Это может ему навредить. Постоянно всплывающие факты, говорящие не в пользу добрых черт человека, вносят свой вклад в безуспешную работу с ним – человек может еще больше уйти в себя, отстраниться, он может еще больше убедиться в безнадежности своего существования. А кто помогает ему в этом? Его психолог. Простите, но я не готов так работать…
– Мистер Бишоп… – начал Брэндон Фейн.
О проекте
О подписке