Нужно было что-то ответить. Но мог ли я думать о работе в последние несколько месяцев? Поймет ли он меня, если я назову «это» работой? Для него я своеобразный миссия, непостижимый источник истины и борец за справедливую свободу слова в одном флаконе. Станет ли он читать мои статьи и покупать подарочные издания с автографом, если увидит во мне ремесленника, штампующего одни и те же хиты? Лучше соврать.

– Пока не могу сказать что-либо определенное, но скоро вас ждет большой сюрприз.

И вновь эстафету перехватил ди-джей:

– После рекламы мы вновь вернемся в студию, где сегодня у нас в гостях герцог Паранормальский. Не переключайтесь!

Заглушив микрофоны, Денис окинул меня выразительным взглядом.

– Все в порядке, – ответил я, предвосхищая его вопрос.

– Это самое главное. Может кофе?

– Нет, – с морщинистым отвращением вырвалось из меня, – Сам пей эти помои. Лучше я спущусь на улицу. Мне нужно проветриться.

– Только не…

Конец его фразы похитил хлопок закрывшейся двери. Шагая по коридору, я чувствовал невыносимую усталость. Словно по мне несколько раз проехался танк. И это не был отдельно взятый прилив слабости. Я уже давно разваливался на части. Первоначально мне казалось, что виной тому дефицит сна. Но чем больше я спал, тем более ощущалась растекающаяся по всему телу разбитость.

Ах, как душно. Как ужасно душно среди этих серых безжизненных стен, сумевших своим бетонным вероломством захватить мое сердце, мою душу и что-то еще… возможно на десерт.

Но вот распахнулись двери, и я выскочил на улицу под тугие струи дождя, под потоки пьянящего кислорода, под вихрь природной свежести, врывающейся в легкие и вырывающей их с корнем.

Ноги подкосились от неспособности осилить всю эту невообразимую гамму чувств, и мне ничего не оставалось, кроме как упасть на колени.

– Боже…, – прошептал я, взирая на стихию снизу вверх.

В этот момент ко мне подбежала девушка.

– Мужчина, вам плохо?

Я посмотрел на самозванку и усмехнулся:

– Плохо?? Нет, мне хорошо как никогда раньше.

Она не понимала. Да и как тут понять. Приличный парень валяется в луже и несет какую-то ахинею. Я видел колебание в ее глазах. Было такое чувство, что еще немного и из ее горла вырвется скупой, но долгожданный вопрос:

– ВЫ ПСИХ???

Возможно. Но разве не безумие весь наш горячо любимый мир иллюзий и разврата? Разве не лучший способ обезумить, как просто жить? Может безумец и есть вершина эволюции этого мира?

Наверное, слишком много вопросов. И все они живут лишь в моей голове. А девушка молчит. Скорее всего, она попросту не знает, что делать дальше. Как жаль, что жизненный суфлер отправился в бессрочный отпуск.

– Полный порядок, – сказал я, поднимаясь с колен.

Девушка выглядела слегка смущенной, а местами даже офонаревшей.

– Простите, если… Просто мне показалось, вам нужна помощь…

– Не извиняйтесь… Будь я на вашем месте, кто знает, что мне пришло бы на ум…

Незнакомка рассмеялась. Это был обычный неподдельный смех, в каждой нотке которого бесконечным многозвучием отражались радость и оптимизм. В них не было ни похоти, ни цинизма. И в этом ощущалось что-то новое, доселе не познанное мной или слишком давно забытое.

– Однако я удивлен, что мои выходки еще могут кого-то задеть.

– Ваши выходки?

В лице девушки в очередной раз зародилось непонимание.

– Вы что не знаете, кто я?

Видимо в этот момент она чувствовала себя глупенькой школьницей, которую вызвали к доске, а та позабыла, как посчитать дискриминант. С залитым краской лицом ей довелось лишь смущенно пожать плечами.

– Вот это да…, – в бесконтрольном удивлении вырвалось из меня.

Секунд десять мы смотрели друг на друга под не стихающим проливным дождем и не решались что-либо сказать или сделать.

– Может лучше укрыться? – спросил я в итоге.

– Ага, – ответила девушка кивком.

Далеко идти не пришлось. Нас тут же приютила автобусная остановка, где по всем признакам до сих событий и ютилась незнакомка.

– Так кто вы есть? – спросила девушка, когда мы стали понемногу обтекать.

– Разве это важно?

– Для вас видимо да.

Я усмехнулся. Знакомы пять минут, а это женственное создание уже смогло напомнить всему миру о моем шовинизме.

– Может лучше по-простому. Алексей, например.

– Тогда я – Марина.

– Приятно познакомиться.

В ее глазах мелькнул огонь стервозности.

– Не скажу, что приятно, но по ходу пьесы уточним.

– Как скажите.

В этот момент подъехало такси.

– Вы со мной? – спросила Марина.

– Наверное.

Пока водила активно крутил баранку, мы весело болтали о разных мелочах.

– Надеюсь, вы не откажитесь зайти ко мне на чашечку чая? – спросила она.

– А должен?

– В этом мире никто никому не должен. Все определяет желание.

Моя ладонь прошлась по волосам, и до меня наконец-то дошло, насколько ужасен мой внешний вид, потрепанный проливным дождем.

– Вообще-то я сейчас не в форме. Не для гостей одет.

– Тем более, – рассмеялась девушка, шаловливо ткнув мне пальцем в грудь, – Куда вы попретесь в таком виде?

Блеск ее влажных глаз заставил меня понять, что спорить бесполезно. И хотя у меня было предостаточно поводов для отказа, я все же не стал припираться. Возможно, мне просто стала ясна необходимость компании в этот вечер, чтобы не сойти с ума или не умереть от скуки.

– Вот мы и дома, – сказала Марина, распахивая двери своей квартиры.

– Довольно мило, – сдержано пробормотал я, осматривая слегка обшарпанные стены.

– Врёшь ты все, – ответила она, смешав в лицевой гримасе негодование, стыдливость и задор.

При этом она обиженно надула губки и совершила непередаваемые словами жестикуляции то ли близкие, то ли далекие по значению ко всему предыдущему.

– Да ладно, – выдержав паузу, добавила она, – Сбрасывай барахло и в душ.

Немного оторопев, я захотел уточнить детали:

– А…

– Что еще за «а»? Не я валялась в луже. Так что раздевайся и никаких «а».

– Но…

– Не бойся. Здесь все свои.

На радость мне Марина быстро скинула обувь и куда-то умчалась. Однако я был больше чем уверен, что ненадолго. И потому со скоростью света стянул с себя грязные и мокрые шмотки, а уж затем стремительно ворвался в ванную комнату.

– Тук-тук, – раздалось минут через пять по ту сторону ванной, – Ты там живой?

– Да-да. Скоро буду.

– Просто хотела сказать, что твоя одежда стирается, а обувь сушится.

– Хорошо. Спасибо большое.

– Не за что. И еще… У меня нет мужской одежды. Так что обернись покамест полотенцем.

Еще одно неуместное обстоятельство меня не вдохновило. Но возможных альтернатив не было, тем более что силком меня в гости не тянули.

– А вот и наш герой! – воскликнула Марина, когда я осторожненько выбрался из ванной, – Голоден?

Желудок тяготила пустота, но правила этикета не позволяли в этом признаться. Не дождавшись ответа, хозяйка дома мысленно махнула на меня рукой и пригласила к столу.

– Милости просим отведать наши творческие яства.

Громоздкие обещания на деле обернулись скупой реальностью. На тарелке лежала полуфабрикатная котлета с вкраплениями мяса и кусок яичницы.

– О, Боже мой! Об этом я даже не мечтал, – и в принципе не соврал.

Однако мучения только начинались. Если котлету еще как-то да можно было есть, то яичница представляла собой реальный динамит в кулинарии. Мало того, что она была сухой как бумага, так еще и несоленой. Видимо авторская методика отрицала добавление соли, пряностей или чего-то иного.

Но все-таки мне удалось совершить подвиг и съесть это чудо-юдо.

– Спасибо, – сказал я, отодвигая тарелку.

А в животе в этот момент ревел ураган.

– Тогда пойдем развлекаться.

С этими словами Марина схватила меня за руку и потащила в комнату. Там царил самый настоящий бардак.

– Извиняй за небольшой бедлам. Просто у нас небольшой переезд.

– Да все в порядке. Мне не привыкать. У жены вечная привычка разбрасывать вещи.

– Так ты женат?

– Чисто формально.

– Это как?

– Выходит, ты действительно не знаешь, кто я такой?

Девушка в очередной раз обиженно надула губки и, толкнув меня на диван, села рядом.

– По-твоему я – лгунья?

Пришлось сразу же ретироваться.

– Конечно, нет. Просто я немного удивлен.

– Чему?

– Ну, ты живешь в этом городе и ничего не знаешь обо мне.

– У тебя звездная болезнь.

– Вовсе нет.

– Вовсе да.

– Вовсе нет

– Вовсе…

Она смотрела мне в глаза, и тут что-то произошло. Нечто неожиданное и в тоже время вполне логичное. Все случилось как-то спонтанно. Во всяком случае, для меня. И вот я уже чувствую ее язык внутри себя. Его нежный и терпкий вкус сводит меня с ума. Мне хочется вкушать его вечно, играть его переливами, углубляться, возвращаться и вновь ввергаться в это сладкое безумие.

Но все рано или поздно кончается. И тогда холодная реальность шарахает по башке своим молотом адекватности.

Мы снова смотрели друг на друга, и я чувствовал, как неумолимо разрасталась между нами пропасть скользкого неудобства.

– Прости… Мне казалось…

– Нет. Это ты меня прости.

Поднявшись с дивана, я стал мысленно искать выход.

В ответ Марина рассмеялась. Так громко и звонко, что я даже чуть-чуть испугался. Не понимая сути веселья, мне приходилось наиглупейшим образом всматриваться в секреты ее мимики и догадываться об их сокрытом глубинном смысле.

– Прости, – повторила она, едва отдышавшись.

– Но…

– Что смешного? А куда ты собрался в таком виде?

Я окинул себя взглядом. И действительно, куда??? Ну, прям кретин какой-то.

Марина похлопала рукой по дивану рядом с собой и мысленно поманила к себе.

Возможно, чисто для отмазки мне нужно было поколебаться какое-то время, а потом я просто сел рядом.

– Расслабься, – сказала Марина после нескольких минут молчания, – Приставать не буду.

Я посмотрел ей в глаза:

– Чем займемся?

Девушку вновь рассмешила моя наивная глупость. Но на этот раз это была просто улыбка. Обыденное искривление губ, но сколько в ней таилось тепла и света. Мой примитивный мозг не мог понять ее силы. Лишь скромно ютился в её тени.

– Не знаю. Есть идеи?

– Ну, типа музычка, шахматки…

– Лучше расскажи о себе. Чем ты занимаешься?

– Только не это, – паникуя, воскликнул я, – Лучше о погоде…

Точно вспомнить не могу, но мы о чем-то и впрямь болтали. А когда стало светать, я собрался и покинул её. На прощанье девушка подарила мне ещё одну светлую улыбку. Этим прохладным утром она согрела мне сердце.

Спать хотелось жутко. Но работа прежде всего. Через сорок минут я добрался до кафе «Квардток», где меня ждал мой агент.

– Здравствуй, здравствуй…, – сказал он, не отрывая глаз от газеты.

Я тем временем бросил дежурную фразу подоспевшей официантке:

– Как обычно.

Не успел мой зад оказаться на стуле, как под носом оказался завтрак и пухленький конверт.

– Вижу, ты все-таки согласился.

– В последнее время наши дела из рук вон как плохи. Поэтому я готов на все, чтобы спасти наш бизнес.

Мне нечего было ответить, а он продолжил, отложив газету.

– Раньше я всегда доверял твоему чутью. И оно тебя не подводило. Просто эта баба довела тебя до такого состояния. Но есть время разбрасывать камни и есть время, чтобы камни попадали в цель.

– Значит, я еду?

– Так точно. А теперь кушай, набирайся сил и помни, твой самолет в девять тридцать три. Удачи и до встречи.

Раздав ценные указания, мой любимый агент покинул меня, оставив мне на растерзание кусок яичницы и сыр.

– Что-нибудь еще, Алексей Анатольевич?

Витая в своих мыслях, я не заметил подошедшую официантку и лишь теперь обратил на нее внимание.

– Катерина…

Мои встречи с агентом традиционно проходили в одном и том же кафе. Так что эта девица обслуживала меня с первого дня работы. Сколько времени прошло с тех пор? Год, два, три…? Не помню. Однако я успел достаточно детально изучить ее повадки. Ведь я есть я.

– …вам плохо?

Черты ее лица встрепенулись в сильнейшем порыве смятения, но тут же остыли, а еще через мгновение она разрыдалась. Конечно, мне нравится производить впечатление на женщин, но не до такой степени.

– Все хорошо, – повторял я, усаживая официантку за свой столик, а усадив, вернулся на свое место.

Пришлось ждать, пока она перестанет лить слёзы. И лишь после мне удалось задать очевидный и долгожданный вопрос:

– Так что случилось?

Девушка недоверчиво окинула меня взглядом, окончательно высморкалась в цветастый платочек, а потом заявила:

– У меня проблема.

– Да неужели? – подумал я, – Как это я сразу не догадался.

– Моя сестра находится в коме.

Обычно я безразличен к подобной чепухе, но всегда стараюсь сделать вид, что мне действительно жаль, хотя бы ради соблюдения этикета, или просто, чтобы быть как все и не выделяться из толпы, если на это нет весомых причин.

– Сочувствую.

– Пять лет назад она упала с балкона седьмого этажа. Врачи спасли ее, но с тех пор…

– Почему сейчас?!

Она смотрела на меня взглядом недоумевающего искателя смысла.

– То есть???

– Прошло пять лет, но только в этот светлый день вам стало особенно грустно.

В ответ Катерина протянула мне скомканный клочок бумаги.

– Что это? – спросил я.

Не дождавшись объяснений, я развернул полученное. Предполагалось, что клочок бумаги окажется тайным посланием, секретной шифровкой или на худой конец билетом куда-нибудь, но вместо этого я увидел обычное чернильное пятно.

Какое-то время мой глаз изучал его со всех возможных ракурсов, пытаясь узреть творческий подход Малевича, но вскоре бросил это неблагодарное занятие.

– Ну и что это? – спросил я, тыкая пальцем в черный овал.

– Это вопрос к вам, – ответила официантка.

– Но я не занимаюсь чернильными пятнами…

– Зато вы занимаетесь сверхъестественным…

– И что? Что не так с этой каплей чернил?

Моя кожа ощутила холод взгляда, переполненного презрением негодующего.

– Мне сразу было ясно, что вы не поймете, – и, не дожидаясь ответа, она поднялась и ушла.

Секунду я смотрел ей вслед, пытаясь отыскать желание и силы, дабы остановить ее и вернуть, но быстро остыл, списал все на ПМС и достал телефон. По данным Гринвича у меня оставалось еще пять минут, и я потратил их на написание сообщения:

«Прости меня, пожалуйста. Мне стыдно за мое поведение прошлой ночью. Чмок».

Однако через мгновение пришел ошеломляющий ответ:

«Ты случаем не ошибся, милый. Я-то прощу, но от объяснений тебе не отделаться:)))».

Сердце бешено заколотилось, а лоб покрылся испариной. С большим трудом мне удалось взять себя в руки и отправиться в аэропорт.

Проблем с поимкой такси не возникло, а вот с водителем не сложилось.

– Вообще-то я не тороплюсь. Зачем гнать?

В ответ таксист саркастически поморщился в зеркало заднего вида и лишь усложнил приемы экстремального вождения.

– А заплатить? – возмущенно заявил он, когда мы оказались на месте.

– Запиши на мой счет.

Во мне было куда больше сарказма, а понтов – тем более. И я с силой захлопнул дверцу.

Служители аэропорта были куда милее и обходительнее таксиста, что в свою очередь снизило градус негатива в моей голове и уберегло от нервного срыва

– Гуденшперт? Туда и обратно? – спросили меня на таможне.

– Да-да, – ответил я и проследовал дальше.

Естественно, в бизнес-класс. Там я смог позволить себе развалиться в кресле и насладиться поездкой.

Как только мы оказались в воздухе, ко мне подоспела стюардесса.

– Кушать будете?

– Позже.

Проводив стюардессу взглядом, я заметил, что на меня пялится толстяк, сидящий через два кресла.

– Какие проблемы, сударь?

Толстяк не сразу сообразил, что я обращаюсь именно к его наглой роже, но вскоре смутился, помялся, а потом осторожно поинтересовался:

– А Вы… Вы Казанский?…

Раньше я любил фанатов, поклонников, любил, когда меня узнают на улице. Это доставляло мне радость, удовольствие. Я ловил с этого кайф, ублажал свое тщеславие…

Но все изменилось. И теперь я почти что «персона нон грата». И мне нет дела до прилипчивого фаната.

Однако ради приличия пришлось ответить.

– Возможно.

Без какого-либо предупреждения, уведомления и разрешения толстяк пересел поближе и начал говорить:

– У меня есть для вас отличная история…

– Да что вы говорите???

Толстяк был слишком увлечен своим естеством и не уловил мой сарказм. Без единого сомнения он продолжал свое повествование, активно чередуя реплики с невообразимой мимикой и жестами.

– Они среди нас!!!

– Они??? – переспросил я с неприкрытой иронией, – О ком речь, милостивый государь?!

– О-о-н-н-н-и-и!!! – протяжно заявил сбрендивший попутчик, сделав при этом умное лицо и закатив глаза, но тут же встрепенулся и перешел на шепот, – Они повсюду. Возможно, даже здесь.

– У-у-м, – пришлось подыграть, – Сочувствую.

Однако толстяк не унимался.

– Все началось полгода назад. Я ехал в электричке в командировку. А там, знаете ли, по вагонам обычно ходит разношерстный люд. Чаще всего коммивояжеры да «Mettalica» со своим последним концертом. Но в этот раз зашел мужичек и вместо того, чтобы спеть или сплясать, как ожидал весь честной народ, он заявил: «Господа, я – хронический алкаш и тунеядец. Подайте на опохмел!» На обратном пути, когда выходил с вокзала, я столкнулся с похожими творческими личностями. Несколько бомжеватых персонажей стояли на выходе с огромными транспарантами, сделанными из картонных коробок, а на них черным по белому сверкала надпись: «ПОДАЙТЕ НА БУХЛО!!!»

Казалось все и так предельно ясно. Алкаши среди нас. Почти Америку открыл. Однако толстяк неустанно продолжал меня удивлять:

– Спустя два месяца я вновь наткнулся на этих гоблинов. Но на этот раз они стояли в позе приветствия третьего рейха. Казалось, еще чуть-чуть и зазвучат крики: «Хайль Гитлер!»

Итак, нас атаковали алкаши-нацисты… Реальная фантастика. Артур Кларк мог о таком только мечтать…

– А спустя еще месяц на транспарантах появилась приписка: «ФОТОГРАФИЯ – 25 рублей».

– В смысле??? Они ещё и дистрибьюторы «Кодак»?

К счастью, ответ был отрицательным. Думаю, мир не перенес бы бомжей-дистрибьюторов фотопленки из племени алкоголиков-нацистов.

– Ну что вы?! Конечно, нет. Просто они предлагали фотографию за деньги. Как в музее. Или как сфотографироваться со знаменитостью. Например, с вами.

После последней фразы толстяк немного растерялся. Но видя отсутствие реакции с моей стороны, быстро успокоился.

– Так в чем мораль той басни? – спросил я.

– Как??? Вы не поняли?!

Толстяк был так ошарашен так сильно, будто я одномоментно совершил все семь смертных грехов.

– Простите. Виноват. Но может, вы все-таки скажите, в чем фишка?

– Они среди нас!!!

От всех этих прокламаций у меня даже живот прихватило, и я поспешил в туалет. Надпись «занято» не значилась, да и дверь была не заперта. Но какого было мое удивление, когда я увидел внутри девушку, которая сидела на унитазе и плакала.

Я прямо-таки обомлел, забыл о нужде и всем прочем. Обнаружив моё присутствие, девушка подняла на меня свои печальные, полные слёз глаза и надрывным голосом прошептала:

– Телеф-фона уп-пала-а…

И только тут я опознал, что правая рука девицы более чем по локоть утопает в унитазе.

– Вот чёрт, – ойкнула мысль и отправила меня за помощью.

Раскидав в все стороны лишённый понимания персонал, я ворвался в кабину пилотов.

– О, господин Казанский! – торжественно воскликнул капитан воздушного судна, – Неужели на нас напали пришельцы?!

– Позже, – ответил я, – А сейчас там девушка, чья рука застряла в унитазе.

Пилоты переглянулись, пытаясь уловить долю шутки, и лишь потом засуетились.

На радость моему душевному благополучию в остальное время полёт прошел без происшествий. А в аэропорту меня уже ждали.

– Добро пожаловать в Гуденшперт! – возвестил о своем добродушии невысокий лысоватый толстячок.

– Да-да, спасибо, – промямлил я в ответ и сел в шикарный чёрный лимузин.

Так я составил компанию рыжеволосому мужчине с очень рыжими бакенбардами.

– Косенец моя фамилия, – произнес таинственный попучик и в качестве жеста доброй воли протянул мне свою волосатую клешню.

– Рад знакомству.