Я стоял на крыльце бревенчатой избушки, больше смахивающей на баню. Впереди, метрах в пятнадцати, виднелся силуэт. В голове существовало превеликое множество вопросов. И среди прочих: «Что за очередная хрень приключилась с моей задницей?»
– Эй, товарищ? – крикнул я.
Никакой реакции. Покидать светлую зону не хотелось. Но был ли выбор?
Осторожно спустившись с крыльца, я сделал несколько шагов к безмолвному силуэту. Впрочем, он оказался не таким уж и безмолвным.
– Да-да… Именно так…, – еле слышно шептал лысоватый старик в блюдцеобразных очках.
Еще немного привыкнув к тьме, я сумел разглядеть некий прибор, над которым корпел старик.
– Как-то так все это и должно работать… Но если… То…
– Эй…
Но старик продолжал суетливо крутить рубильники и джойстики на панелях неопознанного прибора.
– Эй! – на этот раз я схватил старика за плечо и крикнул, чуть ли не в ухо.
Ноль реакции.
– Они идут, идут…
Позади меня замелькала лампочка. Пробежавшие по коже мурашки заставили съежиться. Интуиция подсказала, что мы не одни. Что-то таилось среди кустов.
Дед был явно не в своем уме. А мне уже порядком надоело спасать всяких недоумков. Хотелось хоть единожды спасти себя самого.
– Давай же… Работай гребаная рухлядь…
Старик перестарался. И потому теперь ему приходилось угрюмо взирать на обломок одного из джойстиков.
– Черт…, – прошептал он.
Лампочка еще раз моргнула и погасла. И тут же нечто злобно ревущее и мохнатое бросилось мне на плечи, вцепившись в мою плоть когтями.
– Не-е-е-а-т!!! – истошно вырвалось из моего горла.
Но рука смогла преодолеть страх, панику и отвращение к омерзительному куску нечисти. Схватив нечто за шею, я с размаху саданул его о землю. И чтобы преодолеть неугомонную живучесть этого существа, принялся прыгать по его издыхающему телу, давя башмаками вылезающие наружу кишки и отчаянно вопя, что есть мочи.
Обессилив, я шмякнулся прямо на ошметки неопознанной твари. В этот момент мне было плевать на все вместе взятое: тьму, старика, его доморощенный прибор… Кстати, в этой суматохе я как-то совсем позабыл о старом дурне…
И напрасно. В следующее мгновение я увидел вознесшийся над собой топор, и вот уже из моего горла фонтаном хлещет кровь…
Еще одна яркая вспышка… надо мной склоняется знакомый бугай.
– Сейчас, сейчас…, – говорит он и заводит мотор своей излюбленной бензопилы.
В его безумных глазах вновь загораются безумные огоньки. И я понимаю, что от них никому не спастись ни сегодня, ни завтра, никогда!
Пила врезается в мою плоть, но я не чувствую боли. Лишь вижу, как во все стороны летят брызги крови и ошметки мозга. Теряя себя, я вижу безумную ухмылку и что-то еще… Какой-то прибор на заднем плане…
И вот опять тьма, опять мигающая лампочка, но нет ни кустов, ни бани. Лишь полумрак коридоров, ведущих неизвестно куда.
– Где я? – спрашиваю я самого себя.
Но откуда мне было знать? И, если честно, меня уже порядком достало появление неизвестно где. Может, уж лучше было сидеть дома и не высовываться ни на какую работу.
– Все!!! С меня хватит! – проорал я пустоте коридоров и шлепнулся на пол.
– А как же ни шагу назад, господин Казанский?
– Кто здесь?
Кругом было столько коридоров, что любой мог бы свихнуться, лишь пытаясь их перечесть. В любом из них мог прятаться кто-нибудь наподобие очкастого старикашки или бугая-бензопила. Только вот мне было совершенно насрать на любое сборище шизанутых, но не на человека, знавшего меня не как гребанного Мугамбу.
Из тьмы вышел Ассистент.
– Вижу, вы уже успели освоиться.
– Кто вы, черт возьми?
Я смотрел на его ехидную рожу и ужасно сильно хотел по ней вдарить, однако не было сил даже чтобы просто подняться.
– А кто ты? – спросил он.
– В смысле?
– В прямом, – Ассистент выдал очередную из своих дьявольских усмешек и сел на пол напротив, – Возможно, пришло время признаться в том, кто ты есть.
Мое нутро чуяло нечистоты всего происходившего, но остановить круговорот событий оно было не в моих силах.
– Признаться в чем? Думаю, вам и так известно, что я агент психздрава Алексей Казанский.
Ассистент снял очки, бросил их в угол. Потом стащил с себя халат и отправил его туда же. Личного дела на этот раз в его руках не оказалось.
– Всё, сказанное вами, полная херь! – сказал он, представ передо мной в новом обличье, – Хватит заниматься соплежуйством и втирать мне про свою ксиву. Этим ты можешь удивить Доктора, устроившего из психушки хрен знает что, но не меня. Если бы она могла меня испугать, я пришиб бы тебя прежде в особняке, а не тратил бы время на пустую болтовню.
Ощущение наплыва нечистот усиливалось ежесловесно. Я стал понимать, кто передо мной, но легче от этого не стало.
– Чего ты хочешь?
– Понять, чего хочешь ты.
– Я уже ничего не хочу.
– Прям как тогда. Помнишь?
Внутри меня все похолодело. Но я постарался заглушить это странное чувство и изобразить непонимание.
– О чем ты?
– Да все о том же. Мы с тобой похожи. И именно поэтому мы оба оказались именно здесь.
– Где здесь? В психушке??? Но это ты меня сюда затащил. Хорошая байка про психокинез. А ещё непонятно, где настоящий Мугамба. Или, предположим, он тоже плутает в этой сумеречной зоне между двумя этажами???
– Вижу, разговор не клеится, – понуро промямлил Ассистент и, поднявшись на ноги, отправился прочь в один из темных коридором, – Поговорим в другой раз.
Внутри меня закипела злоба, и я стал кричать ему вслед:
– Отчего же? Давай поговорим сейчас, псих чертов. Не убегай, твою мать. Вернись!
Но он убежал. А я все кричал и кричал, пока в конец не выбился из сил и не схватился за сон мертвой хваткой.
– Здравствуй, Билли!
– Здравствуйте, миссис Хадсон.
Старушка сидела в свое любимом кресле и, мерно покачиваясь взад и вперед, вязала очередной шерстяной носок.
– Вы меня звали? – вежливо поинтересовался я.
Старушка грустно улыбнулась и, отбросив занятие, сделала всплеск руками.
– Дорогой мой, ну кто я такая, чтобы звать тебя? Всего лишь дряхлая старушенция, которой нужна помощь лучшего сыщика в Лондоне.
– Ну что вы, миссис Хадсон…
Старушка бросила на меня сердитый взгляд.
– Не нужно, Билли. Я слишком стара для таких игр и слишком умна, чтобы поверить в то, что мужчин может что-либо исправить. Мужчина – это все тот же маленький алчный эгоист, только успевший немного подрасти.
– Что-то случилось?
– Да, Билли, случилось.
На этот раз на лице старушки отразилась гримаса скорби.
Раздался стук в дверь.
– Войдите, – пробормотала старушка без каких-либо эмоций.
Дверь отворилась, и в помещение вошел темнолицый парень.
– Это ты, Митхун. А мы тебя не ждали, – продолжала бормотать миссис Хадсон, а заодно и представила меня очередному гостю, – Познакомься с инспектором Дойлом.
Индус сделал вид, что вне себя от счастья из-за нашего знакомства, но негативом от него разило как от дохлой кошки.
– Так вы их нашли? – спросил он после того, как утомил меня раздачей несуразных почестей.
– Кого именно?
Старушка наконец-то вышла из прострации.
– Ах, Билли, посмотри, что они сотворили с моей бедной Лизой.
Она ткнула указательным пальцем в пространство, и лишь тогда я заметил гроб, стоявший у стены.
– Она была такой молодой, – прошептала миссис Хадсон, роняя в платок скупую слезу.
Я подошел ближе. В гробу лежала девушка. Когда-то мы вместе весело играли в прятки, а теперь она была холодна и неподвижна.
– Как это было?
– Это вопрос к тебе.
И я ушел. Но пришло время, и я вернулся. На этот раз более эффектно, почти по-ковбойски, выбивая дверь с ноги.
– Я ждала тебя, Билли.
Старуха по-прежнему сидела в своем кресле. Ее лицо взирало на меня с призрением каменного монумента, величественного сфинкса, терпеливо ждущего добычу. В нем не было прежней доброты, участия, чего-то нежно-ласкового и чуткого. Лишь холод, которым веяло от нее на сотню миль вокруг.
Я даже испугался чуть-чуть и чуть-чуть оступился. Но позади толпа кричала:
– Давай!!! Время не ждет.
И я опять осмелел. Стал прежним и не менее холодным, чем она.
– Так что? – спросила миссис Хадсон, – Ты нашел ответ?
– Я…
– Смелее!.. Смотри, что у нас на кону.
Я повернул голову и там, где ранее стоял гроб, теперь красовалась отрубленная голова ее племянницы, брошенная на стол, словно на мясницкий пьедестал.
Оценив мое внимание, голова зашевелилась, встала на обрубок шеи и уставилась на меня. Я не хотел смотреть ей в глаза. Но это была голова… Как можно было упустить такой шанс?!
Ее мертвые губы зашевелились, будто бы ей захотелось что-то сказать. Только вот звуки почему-то не рождались. Наверное, дело было в связках. Точнее в их отсутствии.
И голова злилась, пыхтела, плевалась мертвецки вонючей слюной, но бес толку. И лишь когда я вновь заглянул в ее извечно живые глаза, то понял, в чем собственно дело. И ужаснулся. И ужас объял меня, да так, что захотелось убежать далеко и надолго.
Но вместо меня побежал другой, тот кого она любила больше жизни, но ненавидела после смерти.
– Постой! – крикнул я ему вслед, – Конец неизбежен.
Индус остановился и стал пятиться, будто боясь получить от меня удар в спину.
– Вернись, я все прощу!
Но видимо прощение не было в его планах. Наоборот, он метнулся от него как ошпаренный, сходу налетев на штырь в стене.
Толпа визжала в безумном экстазе, словно ребенок, которому дали полизать эскимо.
Я подошел к свежеиспеченному трупу. Кровь тихо капала на пол, образуя багровое пятно на ковре.
– Жаль, – прошептал я, – Хороший был ковер.
– Всегда одно и то же.
Миссис Хадсон, видимо, потянуло на философские выкладки.
– Тайна раскрыта. Чем же вы не довольны?
– А ты не знаешь? Подойди к столу.
Голова давно исчезла. Вместо нее на столе лежали маленькие кусочки бумаги, словно мне предстояло тянуть жребий.
– Возьми три.
Я взял, но почему-то вместо трех все десять.
– В чем дело? Я слишком жадный?
– Всегда одно и то же.
Первым ощущением было то, что кто-то тащит меня за ноги. Захотелось разглядеть этих негодяев, но в этот момент мне по башке вдарили створки лифта.
– Осторожнее, черт возьми!
Голос был знаком. Очень знаком.
– Давайте, давайте!!! Быстрее!
Когда меня оттащили еще немного, надо мной склонился Ассистент. Ну, конечно. Его голос был мне хорошо знаком.
– Фридрих, все будет в порядке. Вы помните меня? Я – ваш доктор. Геннадий Петрович. Мы позаботимся о вас.
Следующее, что я помню, это сигнал монитора, белая пелена перед глазами и чей-то диалог.
– Мы чуть его не потеряли.
– Вы так переживаете? Это странно. Предыдущие сорок семь подопытных вас не волновали.
– Ничего странного. Мы не уверены, что они мертвы.
– Тогда где же они?
– Не знаю.
– Вот именно. И мне плевать на горстку психов. Единственное, что меня волнует, так это то, откуда взялся этот гребаный лифт и куда делся ваш предшественник? Вам все ясно?
– Да.
– Тогда работайте.
Далее время тянулось невыносимо долго. Прошла неделя или две прежде, чем я смог встать на ноги. Ни Доктора, ни Ассистента я не видел за все это время ни разу. Лишь парочка медсестер и каких-то смурных врачей периодически появлялись и исчезали. Но я знал, что они всего лишь ждут своего часа. И, в конце концов, часы бытия барабанной дробью отбили этот самый миг счастья.
Тогда они пришли за мной. Меня привели в комнату, какие часто показывают в кино. Голые стены, в центре стол и два-три стула, а еще огромное одностороннее зеркало. Мне предстоял допрос, это было очевидно.
Лишь спустя полчаса в комнату вошел Геннадий Петрович. Видимо они хотели заставить меня понервничать, созреть для допроса.
– Как вы себя чувствуете?
– Значительно лучше.
Мы молча смотрели друг на друга в ожидании подвоха, но он все не появлялся негодник.
– Я понимаю, вы злитесь на меня…, – начал Ассистент.
– Злюсь? На что я должен злиться?
– Ну, этот небольшой эксперимент серьезно пошатнул ваше здоровье.
– Так ведь я всего лишь вещь, ваша собственность. И вы творите со мной, что вам только в голову взбредет. Захотите – отпилите полбашки, а то и вовсе отправите в сумеречную зону. Так что моя злость ничего не меняет.
– Вы не правы.
– Да ну? Неужто?
Наверное, в данной психушке врачи были изощренными фанатами всяко разных пронизанных скоросшивателем собраний сочинений. И вот Ассистент предложил ознакомиться с очередным из них.
– Год назад между пятым и четвертым этажами здания неожиданно появился лифт. Неожиданно потому, что лечебница никогда не имела лифтов. Возможно, он появился и раньше, но именно с этого момента стали пропадать охранники. Мой предшественник, доктор Гросбмайн, догадался, что источник неприятностей – таинственный лифт. Видимо охрана время от времени пыталась исследовать этот феномен, и с ней происходило что-то нехорошее. Судя по всему, это была последняя догадка Гросбмайна. Зайдя в лифт, он и сам исчез.
Среди документов, предложенных мне на рассмотрение, было множество фотоснимков, но уловить в них нечто достойное внимания мне не удалось.
– От меня вы чего хотите?
Геннадий Петрович резко оживился от моей встречной реплики. Стало ясно, что я избавил его от долгих и нудных попыток завуалировать истину далеких от благородства побуждений.
– Когда Гросбмайн исчез, Доктор решил больше не рисковать медперсоналом и опечатать лифт. Но мне удалось убедить его продолжать эксперимент на пациентах.
– Вы – больной.
– И кто это говорит? Шизанутый маньяк. Но опустим лирику. Главное в другом. Вы – единственный выживший. И я хочу знать, что там…
– Нет.
– Что?
– Я сказал «нет». Вы ничего от меня не узнаете.
В воздухе стало расти напряжение. Но я знал, что раз моя задница резко возросла в цене, Ассистент не посмеет распять меня на месте. У меня был козырь. Он хранился у меня в голове, а значит лоботомия мне не грозила.
– Вы еще пожалеете.
Это была угроза.
– Обязательно, – сказал я, провожая его взглядом до двери.
Впрочем, мое торжество продолжалось недолго. На смену прянику примчался кнут и, как назло, представлен он был моими нелюбимыми санитарами.
– Будешь вести себя по-человечески?!
Первый удар пришелся в солнечное сплетение. А потому, даже в случае моего согласия с предложенным директивой поведения, я вряд ли бы вымолвил хоть что-то.
Однако с пониманием и логикой у санитаров не срослось. И в результате я тотчас получил ещё с десяток тумаков.
– Говори!
– Фак!!!
– Не хочешь говорить?!
С трудом отдышавшись, я умудрился съязвить:
– Как ты догадался?
И тут же получил прямой удар в нос. Потом дубасили меня еще долго и нудно. И даже трудно сказать, что было невыносимей – рожи санитаров или их кулаки.
В конце на радость изумленной публике вновь появился Ассистент.
– Гена – ты лох, – прошептал я разбитыми губами.
– Рад, что ты еще не сдох, – ответил Ассистент и сделал санитарам знак рукой.
Сквозь кровянистый туман я видел на его лице ухмылку, такую же, как тогда, в момент моего отбытия в сумеречную зону. По злобе из меня вырвалось:
– Сука…
Когда санитары тащили мою тушу по коридорам, мне было уже на все насрать, даже на стервозное дежа вю, говорившее о том, что нужно как-то менять свою жизнь, переполненную потерей сознания. К счастью, меня не бросили в подвал к крысам, а аккуратно уложили на кровать.
– …я-орпаак-оыо…
– Что? – спросил санитар в ответ на издаваемые мной звуки.
Но я и сам не знал, что хотел сказать. Возможно, хотел, чтобы они убирались к черту. И, быть может, они меня поняли правильно, так как быстренько убрались восвояси.
Я же еще некоторое время наблюдал за тем, как Леночка сосет большую двустволку, а кто-то третий пердолит ее голую жопу. И я думал:
– Как я могу спасти кого-то, если не могу спасти себя самого???
Странные каменистые коридоры всегда уходят глубоко под землю. На этот раз я шел за ними. Глубоко-глубоко. Туда, где притаилась тьма. Я знал, что она ждет меня. А потому отчаянно хотелось крикнуть, завопить и заранее возвестить о себе, о своей боли, своих сомнениях и о чем-то еще, способном пронзить все существо своей безмерно смертельной нежностью.
– Стой, кто идет?!
– Свои…
Сторож, глядя на меня, недоверчиво прищурился. При тусклом свете факела его кривая гримаса выглядела устрашающе.
– Свои здесь не ходят…
– И то верно, – ответил я и бросил в его цепкие клешни мешок золотых.
Однако в закромах моего бытия не было свободных миллионов минут на болтовню с очередным пройдохой.
– Господин, вы еще вернетесь?! – крикнул мне вслед Квазимодо.
– Навряд ли.
Меньше всего хотелось встретить в пути еще какого-нибудь идиота. И вовсе не потому что мне жалко раздавать добро направо и налево. Просто вся эта суета отвлекала от главного. А что было главным? Ответить на этот вопрос было сложнее всего. Точнее умозрительно этот шаг был фактически невозможен. Но и само существование этого места входило в список из ряда вон происходящего.
– Но оно существует…, – прошептал я с некоторой опаской, словно боясь, что оно вот-вот исчезнет, испарится, улетучится, а также, возможно, сделает что-то еще, к чему я не готов, о чем я даже не догадываюсь.
И дабы убедиться, что самого ужасного еще не случилось, я осторожной ощупью дотронулся до стен коридора. Изъеденные веками, истерзанные отчаянием тысяч плененных ими душ они прятались здесь среди тьмы и одиночества. Даже вездесущие крысы покинули их, отправились куда-то еще, где есть тепло, живая плоть, где можно вкусить сладкую кровь и обглодать хрустящие кости. Да, их стада давным-давно убежали прочь, попутно проклиная всё и вся своим испуганным писком.
Внезапно я почувствовал ладонями нечто. Некое мимолетное ощущение, словно по стенам пробежала легкая дрожь. Будто после долгой спячки они наконец-то проснулись, немного потянулись и чуть-чуть поиграли усталой мускулатурой.
– Торопись…, – донеслось из темных и мрачных глубин.
Можно было и это списать на нечто кажущееся, но я знал, зачем пришел. И оно тоже знало. Оно ждало. И я заторопился.
Еще несколько пролетов по винтовой лестнице и я еще на дюйм приблизился к самому сердцу тьмы.
– Ты дразнишь меня!!! – закричал я, беснуясь во тьме.
– Конечно, – отозвалось не где-то, а прямо в моей голове.
– Сука, – сорвалось с моих обессиливших губ.
Я уже толком и не знал, что больше меня гнетет: бессилие и неспособность оправдать затраченные стремленья или же страх того, что тьма не простит мне слабость.
И этот страх заставил меня присесть, задуматься, осмыслить пройденное и прицениться к предстоящему. Рука легонько скользнула по чему-то влажному и я понял, что присел вовсе не на каменистый бордюр.
– Я нашел тебя! – вырвалось из груди.
В этом возгласе не было ни радости, ни восторженного трепета, и даже панический страх перед тьмой, перед ее тайнами и мрачными существами, населяющими ее просторы, вмиг улетучился. Осталась лишь горечь осознания, что все действительно так, как и предполагалось, что на самом деле даже долгожданная тьма не способна ни чем удивить меня новым.
– Ты кто?
Ах, опять все тот же глупый и никчемный вопрос.
– Я?
– Конечно.
Хозяин тьмы смотрел на меня и видел то, к чему стремился его гость.
– Когда-то меня звали граф Пихто. А что теперь? Все в прошлом. Колодец душ забрал меня с собой…
О проекте
О подписке