Глава восьмая. Свирепый Утес

– Клок идет за Сивет! – завопил Клок, подняв дубину над головой. – Вход в пещеру внизу! Вперед!

С этими словами он обрушил дубину вниз, расширяя дыру в земле. Удар, еще удар… Как только размер дыры сравнялся с шириной его плеч, он прыгнул вниз и скрылся из виду.

Арам замер от изумления. Он заглянул в дыру, но не увидел ничего, кроме темноты. Тогда он оглянулся на Макасу, но ее не оказалось на месте. Макаса тоже исчезла.

Где она?

Внизу!

Спохватившись, он подобрался к краю гребня, взглянул вниз и успел увидеть Макасу, будто бы скрывшуюся в склоне горы.

Отсюда, сверху, входа в пещеру было не видно, но, наконец-то сообразив, что произошло, Арам понял: вход существует. До каменного уступа перед входом было метра три, а то и четыре. Каким образом Макаса спустилась вниз? Этого Арам не видел. Вполне можно было представить себе, что попросту спрыгнула. Арам попытался взять себя в руки и сделать то же самое, но не сумел одолеть страх. Тогда он ухватился за край обрыва, осторожно соскользнул вниз, повис на руках, разжал пальцы и, пролетев оставшиеся полтора метра, приземлился на корточки перед зияющей пастью темной пещеры.

Поднявшись на ноги, он вынул из ножен абордажную саблю, закусил нижнюю губу и устремился внутрь. В пещере отвратительно пахло мускусом. Синий лунный свет струился вниз сквозь дыру в ее своде, озаряя открывшуюся перед Арамом картину. Невероятно огромное создание, целая гора меха и мускулов – очевидно, тот самый йети по имени Свирепый Утес, – сжимало в гигантском кулаке Сивет. Сивет была в сознании, но не могла даже шевельнуться: ее руки были крепко прижаты к туловищу. Рядом, на полу пещеры, лежал ее маленький, размером с секиру, топор.

Клок висел в воздухе, уцепившись лапой за правый рог, горизонтально торчавший из огромной головы зверя. Свободной рукой юный воин-гнолл ударил йети дубиной Вордока. Глухо стукнувшись о правое плечо чудовища, оружие отскочило, не нанеся никакого видимого урона. И уж тем более – не заставив йети выронить Сивет.

Макаса стояла перед зверем – в одной руке сабля, в другой цепь. Последняя беспомощно свисала вниз. Макаса не могла пустить ее в ход, так как Свирепый Утес держал прямо перед собой Сивет. В голове Арама тут же замелькали мысли: «Что же это? Безмозглому зверю просто улыбнулась слепая удача? Может, он просто держит Сивет подальше от Клока и заслоняется ею от самой сокрушительной атаки Макасы, сам того не ведая? Или этот йети, наоборот, прекрасно знает, что делает?»

Казалось, Арам слышит, как Макаса жалеет о потерянном гарпуне. Неудивительно: поначалу, кроме приглушенных ударов дубины Клока о толстую мохнатую шкуру Свирепого Утеса, слушать в пещере было нечего. Ни один из дерущихся не издавал ни звука. Свирепый Утес мотнул головой из стороны в сторону, стараясь стряхнуть Клока с рога, но Клок удержался. Тогда йети потянулся свободной левой рукой через голову, чтобы схватить гнолла, но Клок вовремя отдернул задние лапы. Все это выглядело, точно какая-то пантомима. Сивет не визжала. Клок с Макасой не испускали боевых кличей. Арам – тот и вовсе едва дышал.

А йети не ревел.

Это было странно. Араму думалось, что зверь такой величины мог бы взреветь так громко, что каменные стены пещеры пойдут трещинами. Но йети не издавал ни звука. Клок качался на его роге (нетрудно было представить, сколько неудобств это причиняло йети), однако зверь молчал. А что могло бы означать это выражение на его морде? Уж не решимость ли?!

Сивет сдавленно, едва слышно вскрикнула. Арам понял: пальцы монстра еще сильнее сдавили ее крохотное тельце. Казалось, ее голова вот-вот отделится от шеи и с громким хлопком, будто пробка, выбитая из бутылки, отлетит прочь.

Арам поравнялся с Макасой и остановился рядом. Он очень хотел помочь ей, вот только не знал, чем, и вовсе не желал помешать сестре. Обменявшись с ней взглядами, он понял: Макаса и сама не знает, что тут можно предпринять.

Зато это знал Клок.

– Макаса, понизу, – прорычал он.

Арам не смог понять, что он имел в виду, но Макаса Флинтвилл все поняла и шагнула назад, раскручивая цепь. Теперь Арам, определенно, увидел, как йети шевельнул рукой, закрываясь Сивет от Макасы. Свирепый Утес действительно использовал маленькую гноллку вместо щита, прикрывая от удара голову! Но Макаса целила вовсе не в голову зверя. Внезапно присев, она ударила монстра по ногам, захлестнув цепью его лодыжку, толстую, как бревно. Цепь натянулась. Макаса рванула ее к себе, стараясь свалить огромного зверя с ног. Но тот даже не дрогнул. Тогда Макаса кивнула Араму. Мигом поняв, что от него требуется, мальчик бросился к ней и тоже ухватился за цепь. Застонав от натуги и тем нарушив тишину, оба потянули изо всех сил.

Однако Свирепый Утес не сдвинулся с места. Его сверкающие желтые глазки слегка сузились, словно бы в презрительной гримасе. Другой реакции Араму с Макасой от него добиться не удалось. Йети поднес Сивет к своей огромной зубастой пасти. Если ее голова и не оторвалась от шеи, то сейчас монстр был готов откусить ее – а может, попросту проглотить Сивет целиком.

Арам с Макасой возобновили усилия, но почти сразу услышали новый звук. Нет, не в пещере – звук доносился снаружи. Это был громкий яростный рев. Так яростно, грозно, протяжно, разочарованно мог бы реветь медведь, окруженный гончими.

Но Свирепый Утес услышал в этом реве нечто большее. Спокойным состязаниям с цепью Макасы и дубиной Клока тут же настал конец. Скорее, в ответ на зов снаружи, чем в адрес своих противников, йети громко заревел и рванулся вперед, заставив Макасу с Арамом отскочить в стороны. Склонив голову, он с силой ударил Клока о стену пещеры и наконец-то сумел высвободить рог.

Макаса снова рванула цепь, пытаясь задержать зверя, но огромная нога наступила на цепь, и оружие выскользнуло из ее рук. С волочащейся позади цепью и зажатой в кулаке Сивет зверь устремился к выходу, но Клок, оттолкнувшись от стены, прыгнул ему наперерез и обрушил дубину на его запястье. Нет, Свирепый Утес не вскрикнул от боли. Правду сказать, он не издал ни звука, однако выронил Сивет. Упав на пол, та перевела дух, зажмурилась, подхватила свой топорик и – куда быстрее Арама – вскочила на ноги, готовая броситься в бой.

Но Свирепый Утес скрылся.

Все четверо обменялись взглядами, и Макаса с Клоком помчались наружу. Сивет с Арамом поспешили следом.

– Ты в порядке? – спросил Арам на бегу.

Сивет что-то пробормотала в ответ. Одно это снова заставило ее зажмуриться и вздрогнуть от боли, но бега она не замедлила. Арам не сумел расслышать, что она сказала, но почти не сомневался, что без «глупого мальчишки» и на сей раз не обошлось.

Все четверо выбежали из пещеры. В небе над их головами, чуть ниже Синего Карлика, появилась Бледная Госпожа. Ее яркий свет озарил путь Свирепого Утеса, явственно обозначенный поваленными деревьями. Путь йети вел вниз, ко дну каньона.

– Клок должен убить Свирепого Утеса, – сказала Сивет, тяжело дыша.

Если юный воин-гнолл и заметил, что она назвала его по имени, то ничем не выдал этого.

– Клок знает, – коротко сказал он в ответ.

Арам покосился на Макасу. Та просто-таки кипела от ярости.

– Эта зверюга уволокла мою цепь, – процедила она сквозь зубы.

Макаса уже потеряла гарпун и вовсе не собиралась терять еще и эту треклятую цепь. Спрыгнув с каменного уступа, она заскользила вниз. За ней последовал Клок. За ним – Сивет. За ней – Арам.

«Зверюга»… Вправду ли Свирепый Утес – всего лишь зверь? Инстинктивное стремление найти способ обойтись без убийства, на время заглохшее после спора с Макасой и напоминания об ограх, вновь дало знать о себе. Свирепый Утес явно был не просто неразумным животным. Он действовал обдуманно. При этом проявил и решимость, и презрение, и даже терпение. И, без сомнения, не стремился во что бы то ни стало убить их. И в конечном счете не пустился в бегство. Нет, йети не просто сбежал. Он помчался… на чей-то зов. Скорее всего, на зов другого йети.

И, чем ниже четверка людей и гноллов скатывалась по крутому склону, тем крепче становилась уверенность Арама в том, что их небольшой охотничий отряд выбрал неверный путь…

Впрочем, следовать по пути Свирепого Утеса было легче легкого. Да, йети скрылся из виду, но просеку, оставленную им за собой, не разглядел бы только слепой. Он пересек каньон по прямой, не останавливаясь ни перед кем и ни перед чем – ни перед их четверкой, ни перед могучими деревьями, ни перед безымянным ручьем, а, поднимаясь наверх по противоположному склону глубокого ущелья, даже разметал в стороны несколько огромных валунов. Четверо охотников поспешили за ним, не остановившись даже тогда, когда Макаса нашла свою цепь, брошенную рядом с огромным дубом, преступно вставшим на пути Свирепого Утеса и в наказание с корнем вывернутым из земли.

Не сбавляя шага, Макаса подобрала цепь.

– Похоже, он торопится, – с мрачной улыбкой заметила она.

Четыре минуты спустя Макаса, Клок, Сивет и Арам остановились перед входом в другую пещеру. Следы Свирепого Утеса вели внутрь.

– Внутри может быть много йети, – сказал Клок.

– Может быть, – согласилась Сивет. – Но Свирепый Утес там.

Клок кивнул и двинулся вперед. Сивет – за ним. За ней – Макаса. И снова Араму выпало идти последним.

В конце туннеля брезжил неяркий свет – холодный, серебристо-голубой. Но путь сквозь гору занял некоторое время. Каждые метров пятьдесят, или около того, туннель раздваивался, и четверым охотникам приходилось останавливаться – пусть ненадолго. К счастью, отыскать на земле свежие отпечатки огромных лап Свирепого Утеса не составляло никакого труда.

– Возможно, он ведет нас в западню, – сказала Макаса.

– Он вряд ли вообще помнит о нас, – возразил Арам. – Не ради нас он вдруг сорвался с места и бросился сюда.

Макаса сердито взглянула на него, явно готовясь спросить, откуда Арам может с такой уверенностью знать, о чем думает этот огромный зверь. Но одного взгляда на лицо мальчика – даже в полумраке – оказалось достаточно, чтобы понять, насколько он убежден в своей правоте, и Макаса промолчала. У нее было прирожденное чутье к одним вещам, а у Арама – к другим, и оба они уже научились прислушиваться к интуиции друг друга. По крайней мере, до определенной степени.

Наконец туннель вывел их в неглубокую долинку по ту сторону горного хребта. Араму тут же стало ясно: вот оно, пристанище, тайное убежище йети! Правда, чтобы понять это, не требовалось ни чутья, ни интуиции: достаточно было увидеть внизу, в сотне метров впереди, отряд огров Гордунни посреди поля боя, усеянного мертвыми телами йети и огров. Командир отряда, такой же мощный и широкоплечий, как Вордок, заковывал уцелевших йети в цепи. Двум дюжинам соплеменников Свирепого Утеса, самцов и самок, стариков и детей, включая двоих-троих даже моложе Арама, предстояло отправиться в рабство, на гладиаторскую арену покойного Гордока.