Весной 1763 года этот его друг, Джонатан Гиффорд, обеспокоился молчанием своего корреспондента – тем более что знал об обстановке и ссорах в мартенсовском особняке. Решив лично навестить Яна, он верхом на лошади поехал в горы. В дневнике Джонатана указано, что он достиг Вершины Бурь двадцатого сентября и обнаружил дом в сильнейшем запустении. Мартенсы угрюмо смотрели на него своими странными глазами – их мерзкий, почти звериный облик потряс его. На ломаном гортанном языке они объяснили, что Ян умер. Уверяли, что прошлой осенью его убило молнией и он похоронен в низине позади запущенного сада. Они показали гостю могилу – голую, без какой-либо меты. Что-то в поведении Мартенсов вызвало у Гиффорда сильнейшее отвращение и дало повод для подозрений. Неделю спустя он вернулся с лопатой и киркой, чтобы исследовать захоронение, и обнаружил то, что и ожидал найти: череп, разбитый беспощадными, свирепыми ударами, так что, вернувшись в Олбани, он открыто обвинил Мартенсов в убийстве их родича.