– Интана был с нами шесть лет, – сказал Маран. – И показал себя человеком надежным. Как можно судить его без доказательств вины? В конце концов, он должен был как-то жить. Все мы как-то жили, никто не покончил с собой. Даже я. Хотя в такое положение все вы попали именно из-за меня. Я не хочу и не буду считать Интану предателем, пока мне не докажут противного.

– Но, Маран, ведь если… – начал Поэт, однако Маран жестом остановил его.

– Все. Я свое сказал. Спорить не будем. – Он повернулся к Миту. – Ты можешь найти человека, который передал бы Интане записку?

– Могу, – проворчал неубежденный Мит.

Маран сел к столу, быстро написал, одолжив у Поэта ручку и листок бумаги, несколько слов, наверно, каким-то образом шифрованных, стоявший рядом Дан видел их, но не понял ни одного. Написал и, не складывая листок, протянул его Миту. Тот только посмотрел и сказал упрямо:

– Не буду я этого относить! Не буду!

– Будешь.

– Хоть попросил бы его прийти сюда.

– Сюда ему идти опасно. За дворцом наверняка следят.

– Но туда опасно идти тебе! Они осмелились стрелять в окно посольства! Если ты выйдешь…

– Я не выйду. Я возьму флайер. Проследить за флайером невозможно.

– А если Интана выдаст место встречи?

Маран нетерпеливо отмахнулся.

– Но, Маран… – начал Поэт снова, и Маран сказал, глядя на него в упор:

– Я знаю, что чувствует человек, которого считают предателем его друзья.

Поэт не нашелся, что ответить, только вытер тыльной стороной руки пот со лба.

Зазвонил видеофон.

– Вы просили соединить вас с главным послом, – сказал с экрана Адриано.

– Минуту. – Маран прошел в комнату Дана, включил стоявший там аппарат и стал говорить.

– Дан, – взмолился Мит, – уговори его не ходить туда!

– Куда?

– Он назначил встречу в баре Варета. Ты должен знать.

Дан задумался, припоминая. Маленький бар, обычно полупустой, на окраине Бакны, не так далеко от загроможденного полуразвалившимися хибарками района, где по сей день жил Дор, изредка ночевал в почти заброшенном родительском доме Поэт, где давно уже не бывал Маран, и где когда-то росли все трое. Сам Варет считался человеком верным и не раз помогал кого-то спрятать или что-то передать…

– Место как будто безопасное, – сказал он неуверенно.

– Место да. Ну а если Интана выдаст? И там устроят засаду?

– Не выдаст, – сказал вдруг молча сидевший до сих пор в своем углу Санта. – Как это возможно – выдать Марана!

– А почему нет? Выдать и сразу сделать карьеру.

– Карьеру можно было б сделать и во время осенних событий, – возразил Санта. – И похлеще, наверно. Но никто ведь его не выдал…

Во время осенних событий? Что да, то да. Дан вспомнил, как его смущало и тревожило доверие, которое Маран оказывал самым разным людям, как он ужасался степени риска, какому тот себя тем самым подвергал, все время ожидал предательства, которое все погубит… Но так и не дождался… Потом ему пришел на ум разговор с Диной Расти, утверждавшей, что Марана никто и никогда не предавал, потом его мысли перешли к самому Интане, он ведь знал Интану, тот был одним из восьми человек, которых он некогда обучал кун-фу. Одним из доверенных людей Марана, его гвардии, его преданных и любимых друзей… Дан перебрал в памяти одного за другим. Двое сидели здесь и оставались такими же верными, как были. Еще Лет, Науро, Навер, все трое уже после того, что Маран как-то назвал эпохой Малого дворца, не раз участвовали в рискованных предприятиях бывшего начальника. Пять. Нерука погиб во время осенних событий, Вента уехал в Солану, центр отдаленной провинции, откуда был родом, а Интана… Дан представил его себе. Маленького, не выше Поэта, худого, но ловкого и уверенного в движениях, с темными волосами, стриженными так коротко, что они больше напоминали отросшую щетину, с тонкими черными усиками над полногубым ртом, с грустными карими глазами… Он был самый молчаливый из всех, и Дан не знал о нем ничего, кроме того, что он давным-давно в Охране, пришел, как и сам Маран, после войны и никакой иной профессии не имел… Может, потому он и остался служить там, в Крепости? Куда ему было деваться?.. И все-таки риск большой, Мит прав…

– Ты еще здесь? – спросил сурово Мита Маран, входя в комнату. – Иди. Я жду ответа.

Мит хотел сказать что-то еще, но передумал, махнул рукой и вышел.

– Ты все-таки пришел сам! – Интана смотрел благодарно.

– Естественно. Я же позвал тебя на встречу с собой, а не с кем-то другим.

– Я думал, ребята тебя отговорят. Они мне не верят.

– А я верю, – сказал Маран, протягивая ему руку.

– Да, я вижу. Я не думал… Спасибо тебе.

– Оставь, Интана. С чего это я должен в тебе сомневаться? Пройдем в заднюю комнату, поговорим.

Когда за Мараном и Интаной затворилась дверь, Дан сел за столик и принял чашку карны, поднесенную ему Варетом. Хозяин бара похудел, выглядел понурым и озабоченным, в небольшом зале с низким потолком и выкрашенными в бледно-зеленый цвет стенами не было ни одного посетителя, раньше здесь подавали незатейливые бакнианские блюда, и забегали перекусить работники находившихся поблизости мастерских, теперь еды не стало, и бар, по-видимому, дышал на ладан. Обычно Варет был разговорчив, но сегодня охоты беседовать не имел и, поставив перед Даном чашку, ушел за стойку.

Дан подвинул стул так, чтобы оказаться лицом к двери и вполоборота к окну. На всякий случай. Впрочем, все было продумано и предусмотрено и без того. Хотя уговоры Мита, предлагавшего самому слетать за Интаной и доставить его в Малый дворец, не возымели действия… собственно, у Марана имелись достаточно веские резоны, надо это признать, от посадочной площадки до входа в посольство было метров двадцать, на которых Интану могли засечь, а дать его заметить, означало отказаться от намерения воспользоваться его помощью… можно было перенести встречу на ночь, однако время поджимало, да и неизвестно, удалось ли бы Интане покинуть Крепость ночью… словом, Маран имел причины отправиться в бар Варета самолично, но Мит все равно пытался его удержать и не сумел. И однако Маран вовсе не был настроен легкомысленно, сегодня Дан в полной мере оценил его девиз «Рискуй осторожно». Навер, Санта и Науро отправились в район предполагаемой встречи заранее, только когда они передали, что все чисто, и Интана пришел один, флайер высадил Марана и Дана, затем Мит, как и утром, поднял машину в воздух, чтобы держать ее наготове, и по первому сигналу троих наблюдателей, занявших посты в окружности бара, забрать всех.

Однако, ничего экстраординарного не произошло, Маран провел в задней комнате с Интаной ровно двенадцать минут по часам Дана, затем вышел первым, они с Даном без всяких проблем добрались до условленного места и сели в флайер.

– Эх, – сказал Науро, – будь у нас в прежние времена один такой аппарат, каких только дел мы не провернули бы!

– Ты сначала сегодняшнее дело проверни, а потом уже говори о прошлом, – заметил Мит.

– После сегодняшнего будем говорить не о прошлом, а о будущем, – отозвался Науро. – А, Маран?

– Поглядим, – ответил Маран хмуро. – Все запомнил? – спросил он стоявшего у открытой дверцы Поэта.

– Поди к черту! – сказал тот зло, но спохватился и добавил: – Удачи.

Маран молча кивнул и сел к пульту. Дверца скользнула на место, скрыв сердитое лицо Поэта.

Час назад он накинулся на Марана, как коршун, и до сих пор не остыл. Маран увел его в соседнюю комнату, что не имело особого смысла, Поэт возмущался и шумел чуть ли не на весь дворец.

– Ты не смеешь в этом участвовать! – кричал он. – Не имеешь права играть своей жизнью в такой момент!

– Да уймись ты, – уговаривал его Маран тоном ниже, – я и так собираюсь отсиживаться в флайере, оставив весь риск ребятам. Не могу же я даже не прикрывать их, это было бы просто неприлично. Да и грозило б провалом, ни у кого из них ведь нет навыка водить флайер. А сидеть за пультом в бронированной машине совершенно безопасно.

– Если безопасно, почему ты не хочешь взять меня? – бушевал Поэт. – Я прекрасно владею станнером, не скажи нет.

– Владеешь, владеешь, успокойся.

– Тогда я пойду с вами.

– Нет!

– Почему?!

– Потому что всегда есть один шанс из ста… Допустим, кто-то кинет в флайер гранату… Ты должен выполнить мой план, если я вдруг не вернусь.

– Не буду я выполнять никаких планов, пропади все пропадом!

– А если от этого зависит будущее Бакнии?

– Плевал я на Бакнию!

– Хватит валять дурака! – прикрикнул на него Маран. – Заткнись! И слушай.

Поэт замолчал, видимо, от удивления, а Маран понизил голос, и минут десять ничего слышно не было, Дан и Мит безмолвно ждали. Наконец Поэт снова заговорил.

– И ты воображаешь, что этот план можно реализовать без тебя? – спросил он с насмешкой. – Ты же в нем главная фигура.

– Любую фигуру можно заменить, – возразил Маран, но Поэт перебил его:

– Не любую! Не станешь же ты играть в шахматы без короля!

– Но без ферзя стану, – сказал Маран.

– И проиграешь! – Поэт выскочил из комнаты, хлопнув дверью, потом передумал, вернулся и сказал:

– Дай слово, что не выйдешь из флайера… Погоди! Мит, Дан! Идите сюда! – и когда удивленные Дан с Митом прошли в ту комнату, добавил: – При свидетелях. Дай слово! Иначе…

– Что иначе? – спросил Маран.

– Иначе все! Крест! Я умываю руки! Ни во что не вмешиваюсь, пусть хоть Песта, хоть Изий восстанет из гроба… Ну же! Клянись.

– Дай ему слово, – вмешался Мит. – Все равно я тебя из флайера не выпущу. Вернее, Дан не выпустит, он же остается с тобой.

– Ладно, – сдался Маран. – Черт с вами. Даю.

Поэт отчасти успокоился, но не совсем, уже когда все заняли места в флайере, и внизу оставались только Маран и Дан, он попробовал еще раз уговорить Марана отказаться от участия в опасной затее, на что тот нетерпеливо ответил:

– Послушай, для меня это дело чести.

И Поэт умолк.

И теперь в флайере Маран, отвернувшись от пульта, еще раз оглядел по очереди участников операции. Мит, Науро и Навер были в форме Охраны, сам Маран и Дан – без, им предстояло лишь прикрывать тех, кто должен был действовать. Если придется. Ибо оставался крохотный шанс, что… Маран был убежден, что за попыткой Корсы издали наблюдали, и падение того с дерева с последующим захватом в плен для Песты не тайна. О станнерах, как он выяснил, переговорив с главным земным посольством в Латании, на Торене пока не знали, так что Корсу могли счесть погибшим. Но и раненым. «Следовательно, – сказал Маран при разборе предстоящей операции, – Песта должен принять меры предосторожности. А именно, переместить Дика в другую камеру». «А в другое место?» – спросил Мит, на что Маран молча включил видеозапись, только что переданную одним из земных разведчиков, которого он вовлек в работу. За весь день из Крепости вышло четыре мобиля, все были прослежены зондами, ничто не говорило за то, что Олбрайта вывезли одной из них, пусть даже в багажнике. Что, как резюмировал Маран, логично, ведь Крепость самое надежное место. И все-таки… Все-таки стопроцентно исключать эту возможность он не стал, и доля сомнения так и осталась. Что же касалось смены камеры, тут вся работа доставалась Интане.

Флайер завис над Крепостью. И еще раз Дан подивился предусмотрительности Марана – флайер, привезенный с Земли тем же астролетом, на котором летели они сами, и доставленный в посольство поздно вечером, был полицейский, с маскировкой, экранировкой, абсолютно бесшумный, и напоминал тень или призрак. Более того, пуленепробиваемые стекла, непроницаемая для любого излучения броня, стационарный станнер, дававший непрерывный луч десятиминутными сериями – если заряд ручного был рассчитан обычно на поражение восьми или шестнадцати человек, этот практически не ограничивал число тех, кого можно было из него сбить.

Двор Крепости был освещен ярче, чем обычно. Маран – Дан подумал, что он уже научился управлять флайером не хуже Патрика, когда-то выигрывавшего гонки среди любителей – сбросил высоту и перешел на горизонтальный полет, и флайер словно крался вдоль стены на уровне зубцов.

– Слишком светло, – покачал головой Навер.

– Особых мер предосторожности он принять не может, – пробормотал Маран, – чтобы не выдать себя, но предлог усилить освещение, как видно, нашел… Тихо!

Переговаривавшиеся вполголоса Мит и Науро умолкли, и в кабине послышался приглушенный голос Интаны.

– Камера двадцать семь, сектор четыре.

И все.

Флайер скользнул назад, обогнул один из углов стены и словно прилип к ней. Открылось окошечко в верхней части кабины, и Мит, как самый меткий, приладился у него, он тоже уже освоил станнер не хуже, чем пистолет, и теперь выжидал.

Двор Крепости делился на пятнадцать секторов, каждый из которых патрулировался тремя охранниками, патрули сменялись ежечасно, эту систему Дан помнил еще с изиевских времен. К счастью, секторы отделялись друг от друга разнообразными постройками, каких в Крепости было немало, и улучив удобный момент, можно было снять патрульных так, чтобы этого не заметили из соседнего сектора.

Вдруг Мит поднял левую руку, и все застыли.

– Есть! – выдохнул он через минуту, и сразу флайер буквально перепрыгнул через стену, еще минута, и тройка в форме Охраны была на земле. Кепи с большими козырьками не давали рассмотреть лица, а уличающие тела трех обездвиженных патрульных моментально оттащили в густую тень под стеной казармы, отделявшей четвертый сектор от пятого… Неприятно, что камера именно здесь, подумал Дан, если тревога, проснется вся казарма. Не повезло… Хотя, наверно, Песта выбрал этот сектор специально, он ведь тоже не последний олух… Откуда-то возник Интана, и все четверо исчезли за одной из дверей, равномерно разбросанных по основанию стены. Оставалось только ждать. Флайер снова притаился за зубцами, Дан прильнул к станнеру, внимательно наблюдая за сектором и пытаясь представить себе, что происходит внизу. За железными дверями в основании стены скрывались коротенькие коридоры, выходившие в один длинный, опоясывавший всю Крепость, из него и попадали в знаменитые подвалы. Во времена Изия камеры были битком набиты заключенными, а коридор полон охранников, проникнуть в какую-либо камеру тогда нечего было и думать, но теперь подвалы практически пустовали, и все зависело от того, сколько человек охраняет Олбрайта, а вернее, даже не число их, а дислокация, удастся ли напасть внезапно, так, чтобы они не успели поднять шум… Если пройдет пять минут, и все будет тихо… Дан бросил взгляд на хронометр, истекала третья минута. Еще немного… И тут глухо грохнул выстрел. Дан подскочил.

– Ч-черт! – сказал он, оглядываясь на Марана.

Тот промолчал, но флайер всплыл над стеной и повернулся боком, давая возможность Дану накрыть огнем станнера весь сектор.

– Если появятся охранники, стреляй сразу, – велел Маран, и тут же Дан увидел бегущих от здания казармы и из соседнего сектора людей. Он провел стволом дугу, нападающие попадали, почти одновременно распахнулась дверь в стене, оттуда высунулся человек, в котором Дан с радостью узнал Олбрайта, флайер нырнул вниз, открылся люк, и Олбрайт влетел в него. Но бежавшие за ним двое передвигались трудно, один почти тащил другого, тот, как будто Науро, был, очевидно, ранен, флайер стоял на воздушной подушке, в полуметре от земли, и Дан, оставив станнер, прыгнул к дверце, чтобы помочь раненому влезть. Краем глаза он еще увидел, как Маран, без слов толкнув Олбрайта за пульт, сам кинулся к станнеру, однако по обшивке уже застучали пули, и Дан почувствовал несильный, но болезненный удар в правое плечо. Рванув на себя Науро, он упал вместе с ним на пол и уже не видел, как влезали остальные, только услышал придушенный вскрик, потом приказ Марана:

– Дик! На полной вверх!

Флайер взмыл вверх, и наступила тишина. Или не тишина, а молчание, полное шорохов и тяжелого дыхания. А потом послышался голос Марана – чужой, лишенный обертонов, словно мертвый:

– Пуля в сердце.

– Кто? – простонал Дан с ужасом.

Маран не ответил, кто-то закашлялся, видно, перехватило горло, затем Мит тихо сказал:

– Интана. – И добавил: – Моя была пуля. Я ведь должен был идти последним… Но он настоял… – его голос сорвался.

И тут Маран спросил:

– Дан, почему ты не встаешь? Ты что, ранен?!

– Слегка задело, – сказал Дан успокаивающе, но Маран уже очутился возле него на полу.

– Где? – Он склонился над Даном, потом облегченно вздохнул. – Как будто не страшно. Мит, займись Науро. – И сам осторожно, так, что Дан даже не чувствовал прикосновения его пальцев, стал снимать с раны обрывки ткани. Конечно, Дан знал все про первую – и не только первую – помощь, на тренировках в Разведке ее отрабатывали до автоматизма, медики на необитаемых планетах не предусматривались, и даже на населенных надо было уметь обойтись без них, он попытался проследить за действиями Марана, но тот словно и не притрагивался не только к ране, но и плечу, Дан не уловил ни одной из положенных манипуляций, только последнюю – почувствовал легкое давление, это был тампон, пропитанный лекарствами, кровеостанавливающее, антисептик, антибиотик, анальгетик, состав ему был известен, но он никогда не испытывал его на себе, и был удивлен, когда буквально через минуту боль прошла, в голове прояснилось, и он смог с помощью Марана встать и сесть в кресло. И видеть на экране видеофона холеного седовласого мужчину, главного посла, который с радостным удивлением смотрел на Олбрайта.

– Это вы, Ричард? Каким образом? Вас освободили?

– Да, – ответил тот коротко. – Маран и его люди. Есть раненые. Пришлите срочно врача в посольство, а я свяжусь с вами оттуда, как прибудем.

Дан спал долго, видимо, обработавший рану врач ввел среди прочих препаратов и снотворное, и когда он открыл глаза, было уже около полудня, если судить по солнцу. Бета, а вернее, Лита, стояла прямо над головой, но даже прямые солнечные лучи, падавшие через огромное окно в потолке ему в лицо, не пересилили действие лекарства, оно просто закончилось, и Дан проснулся с совершенно ясной головой. Из соседней комнаты слышались тихие голоса, почти шепот, наверно, старались не разбудить его. Рана не болела, и он осторожно пошевелил правой рукой, потом приподнялся, опираясь на левую, но двигаться было неудобно, слегка неприятно, и он снова лег.

Как ни тихо он ворочался, дверь тут же открылась, и на пороге неслышно, как всегда, возник Маран. Только убедившись, что Дан не спит, он вошел в комнату, прикрыл за собой дверь и спросил:

– Ну как ты? Очень болит?

– Совсем не болит, – отозвался Дан. – Только встать трудно.

– Это не беда, – Маран осторожно подхватил его под здоровое плечо, помог сесть, потом встать и накинуть халат.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он. – Хочешь полежать сегодня?

– Чего ради? – удивился Дан. – Все отлично.

– Слава богу… Прости меня, Дан, – помолчав минуту, сказал Маран. – Я не имел права брать тебя туда.

– Почему это?

– Потому что кашу, заваренную бакнами, полагалось бакнам и расхлебывать. Но я так привык, что ты всегда рядом… И вот, пожалуйста! Счастье еще, что рана неопасная. Ваш доктор обещал залечить ее за три дня, максимум за четыре.

– А как Науро? – спросил Дан.

Маран вздохнул.