Глава пятая

I

Марика была на сторожевой вышке, когда наутро после ночной вылазки матери вернулись кочевники. Спуститься она уже не успела.

К ним приближались около двух сотен, со стороны стойбища Ласпов. Они остановились на расстоянии вне досягаемости стрел, завывая и потрясая оружием и амулетами. Среди них ходили Мудрые, благословляя на битву. Их охотницы несли шесты, увенчанные черепами метов и арфтов, а также хвостами кринов – громадных травоядных с Жотака, которых кочевники почитали как священных. Их ярость, хитрость и выносливость вошли в легенду. Отсюда и значимость их хвостов.

Вперед вышел рослый молодой самец. Оскалившись, он перешагнул через оставшиеся после прошлой ночи трупы и прорычал:

– Покиньте стойбище, и вам все простят! Будете сопротивляться – мы сожрем ваших щенков!

Весьма отважное заявление для самца, подумала Марика. Вероятно, это тот самый одиночка, которого Мудрые называли верленом. Какой другой самец осмелился бы на подобное?

Скилджан послала стрелу. Вряд ли она могла промахнуться, но стрела пролетела стороной. Ветер, решила Марика.

Но мать промахнулась еще дважды, чего никогда раньше не бывало. Как она ни старалась, выстрелы не достигали цели. Кочевники откровенно веселились. Безумный самец издевательски взвыл и, повернувшись спиной, не спеша пошел прочь.

Он получил свой ответ.

– Эй, бродяга! – крикнула Скилджан. – Ты осмелился навлечь на себя гнев Всеединого, поправ законы наших прародительниц. Если ты и впрямь считаешь себя избранным, встреться со мной в смертельном поединке!

Вокруг частокола раздался полный ужаса ропот. Неужели Скилджан тоже сошла с ума? Встретиться в смертельном поединке с самцом? Неслыханное дело. Небывалое и отвратительное. Вряд ли этих тварей следовало воспринимать всерьез.

Марика, однако, сразу же все поняла. Это была уловка, чтобы унизить верлена в глазах последователей. Если он откажется, его сочтут трусом. Его положение наверняка было весьма шатким – самцы не возглавляют стаи, а стаи не объединяются. Марика вспомнила охоту на кропеков. Не было ли и тут чего-то подобного – кочевники объединились, не видя иного выхода?

Угрозу со стороны верлена можно было разрушить несколькими хорошо подобранными словами или с помощью предложенного поединка, в исходе которого вряд ли стоило сомневаться. Ни один самец не мог противостоять охотнице, столь быстрой, яростной и опытной, как Скилджан.

Верлен повернулся, насмешливо оскалился, слегка поклонился и пошел дальше.

Уловка не удалась. Кочевники не услышали вызова Скилджан.

Подойдя к ним, верлен взял у одного копье и оперся на него, а затем лениво махнул лапой в сторону стойбища.

Две сотни кочевников взвыли и устремились в атаку.

На этот раз Дегнаны подготовились лучше. Волну атакующих встретили все лучницы. На орду обрушился град отравленных стрел. Десятки упали еще до того, как атака добралась до частокола. Скилджан поставила половину лучниц там, где нападавшие не могли до них добраться, не преодолев внешний частокол. Даже когда начался ближний бой, эти охотницы продолжали стрелять.

Старухи, еще способные натягивать луки, взобрались на крыши логов. Самки на частоколе расположились так, что в некоторых местах кочевникам пробраться было легче, чем в других, но в итоге они оказывались под обстрелом старух. Скилджан заранее приготовила все трофейные мечи, и теперь они несли смерть.

Кочевники захватили помост за внешним частоколом и с помощью принесенных лестниц пытались перебраться за внутренний. Многие свалились в пространство между оградами, пораженные стрелами.

Вооруженные самцы и старшие щенки присели в тени под внутренним помостом. Когда кочевники спрыгивали вниз, их атаковали со спины. Многие погибли, а выжившие обнаружили, что логова надежно заперты. Когда они набросились на самцов и щенков, их перестреляли лучницы с крыш.

То была чудовищная бойня. Марика с отчаянно бьющимся сердцем чувствовала, как растет надежда. Все могло снова получиться! Уже свыше половины налетчиков лежали мертвые. Остальные, вероятно, сбегут, сообразив, что их послали на убой.

Но надежда умерла.

Из леса со стороны пещеры Мачен появилась воющая орда кочевников, в несколько раз превосходившая численностью предыдущих «гостей». Они наступали с северной стороны, а все силы Дегнанов сосредоточились на восточной.

Марика закричала, зовя мать, и показала в ту сторону. Скилджан посмотрела, и выражение ее морды изменилось. Прежде чем она пришла в себя, какой-то кочевник едва до нее не добрался.

Новые налетчики устремились к частоколу, почти не пострадав от стрел. Они кишели у его подножия, будто личинки в разложившейся туше. Поднялись лестницы, и нападавшие вскарабкались наверх, захватив плацдарм. Они группами двинулись по помостам направо и налево, некоторые перебрасывали лестницы ко второму кругу. Другие прорубали ворота, пытаясь проникнуть в стойбище традиционным путем.

Десятки их погибали под дождем отравленных стрел, но это, похоже, нисколько их не волновало.

Их было так много…

Десятки добрались внутрь невредимыми и набросились на щенков и самцов. Еще больше десятков погибло. Любое оружие, даже самое грубое, было отравлено.

Старухи на крышах посылали стрелы так быстро, как только могли натягивать луки, но им не под силу было остановить нескончаемый поток. На мгновение Марика вспомнила кропеков, преодолевавших баррикаду в долине Плентцо. Здесь было то же самое. Неодолимое безумие.

То тут, то там кочевники пытались вскарабкаться по скользкому льду на логова, чтобы добраться до старых лучниц. Сперва им не везло.

Марика заскулила. Частокол остался почти без защитников. Все решали минуты… Ее переполнял ужас. Граукены. Каннибалы. Верлен обещал сожрать щенков. А она со своей вышки не могла ничего поделать. Только ждать.

Она увидела, как падает под грудой дикарей Геррьен, рыча до самого конца и вонзив клыки в горло врага. Мгновение спустя точно так же свалилась ее мать, и она горестно взвыла. Ей хотелось спрыгнуть вниз, сбежать в лес, но она не могла. Подножие вышки окружили кочевники.

Сбежать не мог никто.

Она видела, как с воем корчится Замберлин на копье дикаря. Она видела, как умирает Солфранк, сражавшийся топором столь же яростно, как и любая охотница. До него в объятия Всеединого отправились трое кочевников. Она видела, как старухи на крышах падают под ударами топоров и копий. У кочевников не было луков, хотя вряд ли это теперь имело значение.

Она увидела, как из-под помоста выбегает Кублин с кровавой раной в боку, пытаясь добраться до материнского логова. За ним гнались двое кочевников, истекая слюной.

В Марике вскипела черная, раскаленная ярость. Нечто овладело ею. Она видела преследователей Кублина будто в темном тумане, движущихся в замедленном темпе. Казалось, она видит их насквозь, как если бы они лишились шкур. И еще она заметила парящих в воздухе призраков, будто над сражением витали духи всех ее прародительниц. Усилием воли она обрушила смертельное проклятие на сердца преследователей Кублина.

Те споткнулись и взвыли, роняя оружие и хватаясь когтями за грудь.

Марика уставилась на них. Что? Неужели у нее получилось? Неужели она убила силой мысли?

Она попробовала снова, но на этот раз ничего не произошло. Вообще ничего. Скуля, она изо всех сил пыталась вернуть ту раскаленную черноту, чтобы спасти остатки своей стаи. Но ничего не вышло.

Кочевники крушили двери логов. Они вломились в логово Геррьен, и мгновение спустя площадь оглушили вопли малышей и старух. Из логова вышел кочевник с годовалым щенком в лапах и вышиб ему мозги о дверной косяк. За ним последовали другие, тоже таща перепуганных щенков. Изломанные маленькие тельца сваливали в кучу. Внутрь хлынули новые кочевники. Некоторые выносили добычу, некоторые тащили факелы. Они пытались поджечь другие логова, что оказалось нелегкой задачей.

Вскоре все сражение свелось к схватке с единственной группой охотниц, столпившихся у дверей логова Скилджан. На крыше оставались лишь две старухи, отважно посылавшие стрелы. Кочевники теряли интерес. Некоторые грабили уже взломанные логова или ссорились из-за еды. Другие свежевали тушки щенков из логова Геррьен. Кто-то разводил большой костер из захваченных дров. Победное празднество началось еще до того, как убили всех Дегнанов.

И Марика видела все это из своей ловушки на вершине сторожевой вышки.

К ней по лестнице забрался кочевник, но она воткнула нож ему в глаз. Он судорожно дернулся, ощутив действие яда, и рухнул вниз. Его сородичи на земле проклинали ее, швыряя камни и копья, но не причинили никакого вреда. Прутья корзины отражали их удары.

Она взглянула на верлена, который стоял в одиночестве, опираясь на копье и победно ухмыляясь. И на нее помимо воли вновь нахлынула тьма – столь быстро, что она едва успела придать ей форму. Она увидела его лишенным плоти, увидела призраков и, охваченная страхом, пожелала, чтобы его сердце разорвалось. Сквозь тьму она увидела, как он изогнулся от мучительной боли, – а потом что-то отразило ее удар, и тот вернулся обратно. Она попыталась уклониться, присев и скуля.

Что бы ни случилось, оно не причинило ей вреда, лишь еще больше напугало. Поднявшись и выглянув из корзины, она увидела, что верлен стоит на том же месте, судорожно вцепившись в копье. Она не убила его, но он пострадал, и весьма серьезно. Лишь сила воли удерживала его на ногах.

Набравшись храбрости, Марика попыталась снова призвать тьму.

Последние защитники логова Скилджан упали замертво. Кто-то схватил Кублина и швырнул в груду бесчисленных тел на окровавленной площади. Он с трудом пошевелился, пытаясь отползти. Марика беззвучно вскрикнула, изо всех сил желая, чтобы он не двигался, притворившись мертвым. Может, каннибалы не обратят на него внимания. Он замер.

Кочевники начали рубить топорами двери, не поддававшиеся грубой силе. Дверь логова Скилджан грохотала, будто огромный барабан. При каждом ударе Марика вздрагивала, гадая, как скоро какой-нибудь кочевник сообразит, что топором можно свалить вышку вместе с ней самой.

Дверь логова Скилджан поддалась. Марика услышала яростные проклятия Похсит и Зертан. Ее бабка выскочила наружу с неведомо откуда взявшейся живостью, нанося удары смазанными ядом когтями. Она убила троих, прежде чем упала сама.

Марика не видела, что стало с Похсит. Вышка угрожающе затрещала.

Вознеся молитву Всеединому, она схватилась за окровавленный нож. Пусть хотя бы еще один отправится с ней во тьму. Всего один.

II

Марика окинула взглядом родные места, которые ей предстояло покинуть. На севере – леса и холмы, переходящие в невысокие нагорья Жотака. Дальше – тайга, тундра и вечная мерзлота. Именно с той стороны пришли зима и граукены.

Внизу уже жарили щенков. От запаха горелой плоти метов Марику стошнило. Окружившие вышку кочевники осыпали ее ругательствами.

На востоке простирались заснеженные холмы, похожие на голые кости. За долиной Плентцо холмы становились выше, образуя идеальную территорию для отеков.