Плетеный Лебедь поерзал в кресле, устраиваясь поудобнее. Девчонки хихикали, подбивая друг дружку пощупать его светло-желтую шевелюру. Одна, с самыми многообещающими глазами, наконец решилась провести пальцами по кудрям. Плетеный Лебедь подмигнул Корди Мэзеру, сидевшему у противоположной стены гостиной.
Вот жизнь-то пошла с тех пор, как поумнели отцы и братья этих малюток! Не жизнь, а сказка, мечта любого мужчины. Сдобренная, правда, смертельным риском – добираться сюда ох как непросто. Если так пойдет и дальше, если Лебедя не застукают, он вскоре будет весить фунтов четыреста – самый счастливый бездельник в Таглиосе.
И кому бы пришло в голову?.. Заурядная таверна в простодушном городке. Дыра в стене, каких на родине полно на каждой улице, здесь – нечто небывалое. Тут и не захочешь, а озолотишься. Если только местные жрецы не раскачаются и не начнут совать палки в колеса…
Само собой, Лебедь и его подельники – чужестранцы, то есть экзотика, на которую не устает дивиться весь город, в том числе и жрецы со своими выводками. А особенно любопытны смуглые жрецовы дочки. Это здорово помогает в делах.
Путешествие было долгим и трудным, и раньше оно казалось безумной авантюрой. Но теперь каждый пройденный шаг окупается с лихвой.
Лебедь сложил руки на груди, предоставив девушкам делать что захотят. Ничего, он потерпит.
Корди тем часом откупорил очередной бочонок зеленого пива, горького, третьесортного, – сам же и сварил. И за эту дрянь таглиосские олухи платят втридорога! Что же за место такое, если до прибытия Мэзера здесь пива не пробовали? Глухомань! Просто находка для парней без особых талантов, но с шилом в заднице.
– Слышь, Лебедь, – сказал подошедший с полной кружкой Корди, – ежели и дальше так пойдет, надо будет нанять для меня помощника. Запасов только на пару дней хватит.
– Зря беспокоишься. Долго ли продержится твоя пивоварня? Что-то жрецы зашевелились. Найдут повод и прихлопнут наш бизнес. Пора подумать о другом дельце, тоже прибыльном. Ну что?
– Что – «ну что»?
– Почему ты вдруг помрачнел?
– В наши двери только что впорхнула черная птица рока.
Лебедь поспешил оглянуться. Так и есть, возвратился Нож – высокий, поджарый, чернющий. Бритая голова блестит, мускулы так и играют… Ни дать ни взять ожившая отполированная статуя.
Нож окинул зал неодобрительным взором, подошел и уселся за стол Лебедя. Девчонки принялись строить глазки ему – он был не менее экзотичен, чем Плетеный Лебедь.
– Пришел забрать свою долю и сказать, какие мы мерзавцы, что развращаем невинных детей? – поинтересовался Лебедь.
Нож отрицательно покачал головой:
– У старикашки Копченого снова были видения. Ты нужен Бабе.
– Вашу мамашу! – Лебедь спустил ноги на пол. Вот же ложка дегтя! Баба никогда не оставит их в покое. – Опять! Он что, гашиша пыхнул?
– Он же колдун. То есть по натуре сволочь. Ему не надо ничего курить, чтобы стать невыносимым.
– Вашу мамашу! – повторил Лебедь. – Как думаешь, может, просто слинять? Сбыть поскорее крысиную мочу, что Корди наварил, и двинуть назад, вверх по реке?
Нож медленно расплылся в ухмылке:
– Поздно, парень. Ты на крючке, теперь не сорвешься. Копченый шутом бы выглядел, открой он лавочку в твоих родных краях, но здесь он большой человек и главный торговец дурью. Пустишься в бега – поймают и ноги узлом завяжут.
– Это официальное предупреждение?
– Мне ничего такого не говорили. Но явно имели в виду.
– Что ему приснилось? Мы-то при чем?
– Хозяева Теней. Снова. Он сказал, у Тенелова было большое толковище. Они решили: хватит болтать, пора действовать. Копченый сказал, что Лунотень услышал призыв. Копченый обещал, что мы увидим их на таглиосской земле, и очень скоро.
– Эка новость! Он нам эти песни чуть не с первого дня поет.
С лица Ножа сошло все веселье.
– Теперь дела уже не те. Пугать можно по-разному, понимаешь? На этот раз и Копченый, и Баба говорили серьезно. Теперь их волнуют не только Хозяева Теней. Просили тебе передать, что сюда направляется Черный Отряд. Сказали, ты в курсе, что это означает.
Лебедь крякнул, словно от крепкого удара в живот. Поднявшись на ноги, он залпом осушил принесенную Корди кружку и оглядел помещение с таким видом, будто не мог поверить глазам.
– Нож, я ничего глупее в жизни не слыхал! Черный Отряд? Идет сюда?
– Сказали, весть дошла и до Хозяев Теней. И совершенно им не понравилась. Здесь, в низовьях, единственная свободная страна к северу от них. И ты знаешь, кто противостоит Тенелову.
– Не верю! Это же в какую даль переться Черному Отряду?
– Вы с Корди прошли почти столько же.
Нож присоединился к Лебедю и Корди Мэзеру после того, как те преодолели около двух тысяч миль в южном направлении.
– Ну да. Ты, Нож, мне вот что скажи. Кому, кроме нас с тобой да Корди, взбредет в дурную башку тащиться на край света без всякой на то причины?
– Причина у Отряда имеется. Если верить Копченому.
– И какая же?
– Не знаю. Сходи к Бабе, раз она зовет. Может, объяснит.
– Схожу. Все вместе сходим. Так, для виду. А при первой же возможности рвем когти. Ежели Хозяева Теней взбаламутились да Черный Отряд сюда идет, я поблизости от Таглиоса находиться не желаю.
Нож откинулся назад, чтобы одна из девушек смогла прижаться к нему поплотнее. В глазах у него было недоумение.
– Я еще дома видел, – сказал Лебедь, – на что эти вояки способны. Помню, как они дрались за Розы, – ох и досталось же городу… Поверь, Нож: у них очень дурная слава. Если они и вправду сюда явятся, ты пожалеешь, что мы тогда не дали крокодилам тобою закусить.
Нож так до сих пор и не понял, за что его бросили крокодилам. А Плетеный Лебедь, пожалуй, никогда не поймет, почему уговорил Корди вытащить Ножа и взять с собой. Хотя Нож оказался парнем правильным, из тех, кто платит свои долги.
– Лебедь, я считаю, ты обязан помочь местным, – сказал Нож. – Мне нравится этот город. Мне нравятся здешние люди. У них только один недостаток: ума маловато. Иначе давно сожгли бы все храмы.
– Нож, черт тебя возьми, ну какая от меня помощь?
– Здесь только вы с Корди хоть что-то смыслите в военном деле.
– Я провел в армии два месяца. Даже в ногу шагать не выучился. А Корди сыт службой по горло. Мечтает забыть ее, как страшный сон.
Подошел Корди, услышавший бо́льшую часть беседы:
– Нет, Лебедь, все не так уж плохо. Правому делу я послужить не прочь. Просто в тот раз оказался не на той стороне. Я считаю, Нож дело говорит. Мне тоже нравится Таглиос. И народ тутошний. И я сделаю, что смогу, чтобы их не подчинили себе Хозяева Теней.
– Слышал, что он сказал? Про Черный Отряд?
– Ага. И еще слышал, что с тобой хотят поговорить об этом. И полагаю, мы должны пойти и выяснить, что происходит, а уже потом разевать рот и объяснять, чего не собираемся делать.
– Ладно, уговорил. Нож, ты остаешься: стереги дом. Ты здесь держи оборону. Рыжую не лапай, она моя. – Он направился к выходу.
– А ты, Нож, умеешь из Лебедя веревки вить, – ухмыльнулся Корди Мэзер.
– Если все пойдет так, как я думаю, уговаривать его не придется. Когда местные выйдут против Хозяев Теней, он будет в первых рядах. Таглиос и ему лег на душу, да только он в этом не признается, хоть режь его, хоть ешь.
– Твоя правда, – хмыкнул Корди Мэзер. – Он наконец нашел себе дом. И никто не сумеет выгнать его отсюда. Ни Хозяева Теней, ни Черный Отряд.
– Этот Отряд в самом деле настолько плох, как говорит Лебедь?
– Хуже. Много хуже. Вспомни все легенды, что слышал дома, прибавь все, что слышал здесь, да навоображай еще столько же, а что получилось, удвой – тогда, возможно, будет похоже на правду. Братья Черного Отряда во всех отношениях круты: решительные, бесстрашные, стойкие. И что хуже всего – хитрые. Такой хитрости тебе даже не представить. Отряд существует четыре или пять веков – никакое другое войско так долго не продержится. Если только оно не состоит из отъявленных мерзавцев, с которыми сами боги не хотят связываться.
– Мамаши, прячьте деток, – протянул Нож. – Копченый тоже хорош – нашел, что во сне видеть…
Корди помрачнел:
– Ага… Я слышал, самая несусветная дичь может стать правдой, если сначала привидится колдуну. Может, стоит Копченому глотку перерезать?
– Пожалуй, – сказал вернувшийся Лебедь, – надо сперва понять, что происходит, а уж потом действовать.
Корди хмыкнул. Нож усмехнулся. Затем они принялись выгонять из таверны местных олухов, но предварительно каждый договорился с одной – а то и не с одной – девицей о новой встрече.
Пять дней я занимался сущей ерундой, а утром шестого, после завтрака, решился завести разговор о делах. Тему обрисовал в самых радужных красках:
– В следующий раз будем отдыхать в Башне.
– Чего-чего?!
– Костоправ, ты рехнулся?
– Надо за ним присмотреть, когда солнце сядет.
И понимающие взгляды в сторону Госпожи. Та сидела с отсутствующим видом.
– Я-то думал, это она едет с нами. Никак не наоборот.
Только Мурген не присоединился ко всеобщему бурчанию. Славный он парень, этот Мурген.
Госпожа, конечно, уже знала, что нам необходимо побывать в Башне.
– Я серьезно, ребята, – сказал я.
А если я веду разговор серьезно, Одноглазый следует моему примеру.
– Зачем? – спросил он.
От этого вопроса я съежился.
– Чтобы забрать Анналы. Я оставил их у моста Королевы.
Мы тогда здорово влипли. И лишь благодаря тому, что были опытнее, отчаяннее и подлее, чем противник, смогли вырваться из имперского кольца. Ценой половины Отряда. Не до книг было…
– Я считал, они уже у тебя.
– Я просил их вернуть, мне сказали: приходи и забирай. Но в то время мы все были слишком заняты. Помнишь Властелина? Хромого? Пса Жабодава? И все прочее? Не было ни малейшей возможности добыть Анналы.
Госпожа подтвердила мои слова кивком. Пожалуй, и впрямь к ней возвращается прежний дух.
Гоблин изобразил самую свирепую гримасу, на какую был способен. Сделался похож на саблезубую жабу.
– Получается, ты об этом знал еще до ухода из Курганья?
Я не стал отпираться.
– Ну ты и козлина! Голову даю, все это время ты стряпал дурацкий план насчет Анналов. При выполнении которого все мы сложим голову.
Я признал, что и это недалеко от истины.
– Мы въедем туда нагло, так, словно Башня наша. Твоя задача – убедить гарнизон, что Госпожа все еще главная.
Одноглазый фыркнул и затопал к лошадям. Гоблин поднялся на ноги и сверху вниз воззрился на меня. Посмотрел-посмотрел… и ухмыльнулся.
– Значит, въедем и захватим? Как говаривал Старик, удача любит наглых.
Но того, о чем думал, не высказал. Однако Госпожа ответила ему:
– Я дала обещание.
И Гоблин заткнулся. Больше никто с вопросами не лез, поэтому Госпожа закрыла тему.
Конечно, ей ничего не стоит нас перехитрить. Вот сдержит слово, а после съест на завтрак всю нашу компанию. Если захочет.
Мой план был построен исключительно на доверии к ней. Товарищи моей веры в Госпожу не разделяли.
Однако они – хоть это, быть может, и глупо – верили в меня.
Башня в Чарах – величайшее одиночное строение в мире. Гладкий черный куб со стороной пятьсот футов. Первый проект, начатый Госпожой и Взятыми после их возвращения из могилы, случившегося множество поколений назад. Из этой Башни Взятые отправились в поход, чтобы собрать громадные армии и завоевать мир. Ее тень и ныне покрывает половину стран, и лишь немногие знают, что сердце и кровь империи были принесены в жертву ради победы над силой куда более древней и темной.
С земли попасть в Башню можно было через единственные ворота. К ним вела дорога – идеально прямая, мечта геометра. Пролегала она через ухоженные парки, и поверить в то, что именно здесь произошла кровавейшая в истории битва, мог только тот, кто участвовал в ней сам.
Я был здесь в тот день. Я все помню.
Не забыли и Гоблин с Одноглазым, и Крутой, и Масло. Особенно Одноглазый. На этом поле он уничтожил чудовище, убившее его брата.
Я вспомнил грохот, и топот, и вопли ужаса, и все страсти, сотворенные военными колдунами, и не в первый раз подумал:
– Мертвы ли эти твари на самом деле? Слишком легко умирали…
– О ком ты? – поинтересовался Одноглазый, которому для того, чтобы очаровывать Госпожу, вовсе не нужно было напрягаться.
– О Взятых. Порой вспоминаю, каких трудов стоило отделаться от Хромого, вот и задаюсь вопросом: как случилось, что целая толпа Взятых полегла за пару дней? И погибали они почти всегда не на моих глазах. Может, обманули? И сейчас два-три покойничка бродят где-то поблизости?
– Костоправ, – пискнул Гоблин, – да ведь они действовали по шести разным планам одновременно! Сами же друг друга и…
– Однако я лично наблюдал гибель только двоих. И никто из вас, ребята, не видел, как испустили дух остальные. Только слышали. А если под шестью планами скрывался седьмой? А если…
Тут Госпожа как-то странно взглянула на меня. Похоже, она не задумывалась об этом раньше и теперь мои мысли вслух ей не понравились.
– По мне, так они вполне мертвы, – сказал Одноглазый. – Я видел уйму трупов. Да ты сам взгляни на могилы Взятых, они отмечены.
– Это еще не значит, что в могилах кто-то есть. Ворон дважды умирал на наших глазах, а отвернешься – он живехонек. Живее некуда.
– Если желаешь убедиться, Костоправ, – сказала Госпожа, – разрешаю тебе выкопать их и осмотреть.
Судя по выражению глаз, это она меня мягко пожурила. А может, даже поддразнила.
– Ладно. Как-нибудь на досуге, от нечего делать, полюбуюсь на эту тухлятину…
– Тьфу ты! – ругнулся Мурген. – Ребята, вы о чем-нибудь другом не могли бы?
Зря он это сказал. Масло заржал. Крутой запел что-то себе под нос. Масло в тон ему грянул:
Заползают червячки,
Выползают червячки,
И по рылу твоему
Шастают букашки…
Гоблин с Одноглазым подхватили. Тогда Мурген пригрозил всех переловить и облевать.
Мы старались отвлечься от мыслей о сгущающейся впереди тьме.
Одноглазый оборвал песню:
– Нет, Костоправ, никто из Взятых не смог бы тихо пролежать столько лет. Если бы хоть один выжил, тут бы такие фейерверки полыхали… Уж мы-то с Гоблином всяко что-нибудь услышали бы.
– Пожалуй, ты прав.
Однако он меня не убедил. Возможно, в глубине души я просто не желал, чтобы Взятые перевелись совсем.
Мы достигли пандуса, ведущего к воротам Башни. Тут она впервые подала признаки жизни. В верхних бойницах показались люди, разряженные точно павлины. Несколько человек вышли из ворот, суетливо устраивая церемонию встречи хозяйки. Завидев их одеяния, Одноглазый презрительно заулюлюкал.
В прошлый раз он себе ничего такого не позволял.
Я наклонился к его уху:
– Потише. Мундиры для своих войск она сама придумала.
Оставалось лишь надеяться, что эти люди вышли встречать Госпожу и не замышляют ничего дурного. Все зависит от того, какие новости прибыли сюда с севера. Порой злые слухи летят быстрее ветра.
– Удача любит наглых, – сказал я. – Ничего не бойтесь, держитесь высокомерно. Не давайте им опомниться. – Глянув в темноту за воротами, я высказал догадку: – Они меня узнали!
– Это-то и пугает! – пропищал Гоблин и разразился кудахчущим смехом.
О проекте
О подписке