– Знаю лишь одно: они пытались остановить нас по пути на север. Никто из нас раньше таких не видел. Они наверняка из Тенеземья.

– Но отчего Хозяева Теней так боятся нас? – Ответа я не ждал и не получил. – Корди, ты и твои друзья всерьез намерены одолеть их на благо Прабриндра?

– Я намерен всерьез. На благо Таглиоса. Здесь я нашел то, чего не мог найти нигде. И Лебедь тоже, но он в этом не признается, хоть ты его жарь на угольях. Насчет Ножа – не знаю. Во всем мире у него полтора дружка, и не было бы нас, не было бы и смысла ему жить. Куда мы, туда и он, все просто.

– Полтора?

– Лебедь – целый, а половинка – я. Кто-то бросил Ножа крокодилам, мы его выручили. Он обязан нам жизнью. Хотя с тех пор не считали, кто кого сколько раз спасал. Поэтому о Ноже я ничего не могу сказать наверняка. Он ни перед кем не раскрывается.

– А что творится вокруг нас? Или об этом тоже говорить нельзя?

– В смысле?

– Эти Баба с Прабриндра стараются заручиться нашей поддержкой против Хозяев Теней. Однако ведут себя очень странно. Хитрят, вместо того чтобы просто предложить сделку.

Пока он размышлял, мы успели проехать около мили. Наконец он сказал:

– Наверняка не знаю. Думаю, они поступают так потому, что Черный Отряд прежде воевал с Таглиосом.

– Я тоже так полагаю. Нам неизвестно, чем здесь занимались наши братья. И никто не выказывает желания просветить нас на этот счет. Похоже на всеобщий заговор молчания. Однако в таком большом городе должен найтись хоть один человек, которого можно подкупить…

– Да вы целый взвод таких подкупите, если поищете в верном месте. Все это будут жрецы, которые спокон веку режут друг другу глотки.

В его словах содержался намек, однако я не был уверен, что уловил.

– Хорошо, намотаю на ус. Но сомневаюсь, что со жрецами можно иметь дело.

– Они тоже люди. И тоже ведутся на блеф.

Я так вымок, что уже не замечал, как сгущаются сумерки. Наконец дорога сузилась в тропу, и теперь можно было ехать лишь колонной по одному. Корди с Мургеном пропустили меня вперед, причем Мурген шепнул:

– Кое-что узнал. Позже расскажу.

Я догнал рои Шадида и спросил, далеко ли еще. И всего-то день в пути, а вымотался я, как в недельном походе.

Тут кто-то выскочил на тропу, да столь неожиданно, что невозмутимая лошадь рои заржала и попятилась.

– Что за дьявольщина?! – заорал Шадид на своем родном языке.

Я понял его, поскольку еще в молодости запомнил несколько слов.

Сам я лишь мельком заметил зверя, похожего на громадного серого волка, со щенком-уродцем, примостившимся у него на загривке. Парочка тотчас скрылась, не дав нам шанса разглядеть ее получше.

Интересно, волки в самом деле таскают детенышей на спине?

Я рассмеялся почти истерически. Что за мысли, черт возьми? Не лучше ли подумать о том, бывают ли волки размером с доброго пони?

Подскакавшие Мурген с Корди спросили, что стряслось. Я ответил, что не знаю, поскольку больше не верю своим глазам.

Однако загадка отложилась в дальнем уголке сознания. Ей нужно было созреть.

Рои остановился в двух милях от того места, где нас ожидала первая засада. Вокруг уже ничего толком не было видно. Он спешился и принялся читать следы. Вскоре, что-то буркнув, двинулся налево, в сторону от дороги. По неким признакам то был путь, где они ехали с Крутым и Маслом.

Мы устремились за Шадидом.

Еще через полмили тропа спустилась в небольшую долину. Вдоль нее протекал узкий ручеек. Там и сям из земли выглядывали валуны. Деревья тоже росли поодиночке, без всякого порядка. Стемнело к тому времени настолько, что видимость была не более двадцати футов.

Вскоре мы наткнулись на тела.

Уж не знаю, что заставляло смуглых карликов идти на смерть, но полегло их великое множество.

Шадид снова остановился:

– Мы привели их с другой стороны. Вот здесь наш отряд разделился. Мы поехали сюда, а другие остались, давая нам оторваться.

Снова спешившись, он принялся обыскивать долину. К тому времени, как нашел след, уже совсем стемнело. Не успели мы покрыть и мили, мгла сделалась непроглядной.

– Может, вернуться и подождать? – предложил Мурген. – Что толку искать вслепую.

– Если хочешь, возвращайся, – зарычал я со злостью, удивившей меня самого. – А я останусь и обязательно найду…

Я не видел его в потемках, но подозревал, что он ухмыляется.

– Пожалуй, не стоит нам разделяться, – сказал он. – Иначе придется каждого искать поодиночке.

Та ночная езда по незнакомому пути – не самое умное из моих решений. Особенно если учесть, что поблизости болталась целая орда врагов. Но боги, должно быть, и впрямь берегут дураков.

Кони остановились, прядая ушами. Мой жеребец негромко заржал, а через секунду слева и спереди донеслось ответное ржание. Животные без понукания двинулись на звук.

Вскоре мы обнаружили Синдава и одного из его людей, они прятались под сделанным на скорую руку навесом из сучьев. Оба были ранены, причем Синдав – тяжело. Мы быстро переговорили, пока я накладывал швы и повязки. Оказалось, Госпожа велела им укрыться. В этом парням помогал Гоблин, пока погоня не унеслась на юго-восток. Раненые собирались утром двинуться на север.

Я объяснил, где следует нас ждать, и вернулся в седло.

Моя задница была совсем стерта, я еле держался верхом, однако что-то влекло меня вперед. Задумываться о природе этой тяги вовсе не хотелось, иначе пришлось бы жестоко высмеять себя за сентиментальность.

Никто не возражал, разве что Мэзер, похоже, малость усомнился в моем рассудке. Я слышал, как он шептался с Мургеном и тот велел ему заткнуться.

Я поехал впереди, бросив поводья и велев жеребцу искать коня Госпожи. Никогда не пытался определить степень разумности этих зверюг, однако попробовать стоило. Конь пошел шагом – чуть медленнее, чем мне хотелось.

Уж не знаю, сколь долго мы ехали. Не было возможности измерять время. Довольно скоро я задремал, потом резко проснулся и снова сомлел. Наверное, то же происходило и с остальными. Конечно, можно было всех, и себя в том числе, вздрючить, чтобы бодрствовали и бдели, но какой в том толк? Хотя, если подумать, толковые-то в деревне остались, в тепле, десятый сон видят…

Наконец сквозь полудрему я увидел, как впереди, в полумиле, озарился пламенем, словно взорвавшись, гребень холма. Секунда темноты, а после вспыхнуло еще несколько акров земли вместе с людьми и лошадьми. Магией разило так, что даже я почувствовал.

– Вперед, мой конь!

Было достаточно светло, чтобы отважиться на рысь.

Через минуту мы достигли участка земли, усеянного дымящимися, корчащимися телами. Смуглые карлики. Чертова уйма.

Пылающие деревья высветили во тьме мчащийся силуэт гигантского волка с волчонком, клыками и когтями вцепившимся в шкуру старшего.

– Что за дьявольщина?! – воскликнул Мэзер.

– Может, это Меняющий Облик? – предположил Мурген.

– Не исключено. Ведь он где-то рядом. Госпожа! – крикнул я в сторону полыхавших деревьев.

Пожар угасал под дождем.

Сквозь треск едва пробился звук, который мог быть ответом на зов.

– Где вы?

– Здесь!

Что-то зашевелилось среди россыпи мелких камней. Я спрыгнул с коня.

– Гоблин! Где ты, черт тебя подери?

To был не Гоблин. То была Госпожа. И я даже не видел, сильно ли ей досталось, – не хватало света. Но не было сомнений, что она ранена. И я повел себя не как врач, а как последний болван: присел, подхватил ее на руки и стал укачивать, словно младенца. Совсем из ума выжил.

Стоит человеку записаться в Отряд, и через минуту он начинает заниматься самыми бессмысленными вещами. Маршировка, боевые учения и прочая муштра приводят к тому, что в деле нужное действие выполняешь автоматически, без размышлений. Сознание отключается. А вот я не думал ни о чем и ничегошеньки, кроме утраты, не чувствовал. То есть и нужных действий не совершал.

Мое счастье, что хоть у товарищей мозги еще не сквасились.

Они набрали сухого хвороста, всучили мне лекарские снасти и, не стесняясь в выражениях, убедили не заниматься ерундой, а взяться за работу.

Впрочем, не так уж и безнадежна была Госпожа, как показалось мне в потемках. Несколько порезов, множество синяков и, судя по полубессознательному состоянию, нетяжелая контузия.

Выработанные многолетней практикой рефлексы одержали верх над чувствами, и я снова стал военным лекарем.

Вскоре и Мурген присоединился ко мне:

– Я нашел ее коня. Однако Гоблина – ни слуху ни духу. Как она?

– Лучше, чем выглядит. Травм хватает, конечно, но ничего критического. Скоро поправится.

В этот момент у Госпожи затрепетали ресницы, она взглянула на меня, узнала, обхватила руками и зарыдала.

Шадид что-то сказал, Мурген хмыкнул:

– Угу. Пойдем-ка Гоблина поищем.

Корди Мэзер соображал не так резво, но и он ушел с ними.

Успокоилась она, надо заметить, скоро. Все-таки не привыкла Госпожа, будучи Госпожой, вот так изливать чувства. Она отстранилась от меня:

– Прости, Костоправ.

– За что прощать? Ты была на волосок от гибели.

– Что произошло?

– Об этом я собирался спросить тебя.

– Они до меня добрались, Костоправ. Я думала, проскочим, но они точно знали, где мы. Карлики нас разделили, меня загнали сюда, а потом нападали десятками, пытались взять живьем. Это меня и спасло, наверное. А после – провал во времени. Как вы подошли, как их разогнали – ничего не помню…

– Мы их не разгоняли. Как я понял, тебя спас Меняющий Облик.

Я рассказал ей о внезапном пожаре и о волке.

– Может быть. Но я не знала, что он поблизости.

– Где Гоблин?

– Не могу сказать. Мы расстались примерно в миле отсюда. Он пытался сбить врагов с толку иллюзиями. Костоправ, мы сегодня убили человек сто. В жизни не видела таких бестолковых. Но карлики все лезли и лезли… Куда бы мы ни бежали, везде натыкались на засады. Если вступали в бой, нас давили числом, и на место павших вставали двое новых… Как в кошмарном сне. Они словно чуяли нас, не выпускали из западни. – Она снова прижалась ко мне. – Здесь не обошлось без колдовства. Никогда еще мне не было так страшно.

– Ладно, все кончилось, больше нечего бояться.

Ничего умнее я придумать не смог. У меня успокоились нервы, и я снова вспомнил о том, что она – женщина.

В нескольких милях к востоку сверкнуло что-то вроде молнии. Но пока моросил этот дождь, никаких молний не наблюдалось. Я услышал перекличку Шадида, Мургена и Мэзера, а затем удаляющийся топот их коней.

– Наверное, там Гоблин, – сказал я, опираясь о землю, чтобы встать.

Она удержала меня, обняв крепче:

– Сами справятся.

Я взглянул на нее, но не рассмотрел лица – было слишком темно.

– Да, пожалуй.

И после секундного колебания я сделал то, чего она хотела.

Наконец, выбившись из сил, перекатился на бок.

– Слушай, в таком состоянии тебе…

– Заткнись, Костоправ.

И я, заткнувшись, вернулся к делу.