Петров-Водкин. Страшно, страшно, очень страшно. Они ведь манекены. Все. Все-все-все. Только Аркадий Исаакович Райкин не испугался, он смелый. Он верил, что есть не только манекены, но и люди. А ты, Кузьма, Кузенька, Кузя, верил? Манекены так соблазнительны, возбуждающи, что становится страшно. Зачем быть живым, если у тебя живое только яблоко, только твоя мертвая селедка твоя выглядит живее всех живых? Но если ты умрешь, то можешь родиться кривобоким Модильяни. Поэтому живи, Кузя, очень тебя прошу.

Стоматолог Банченко говорит – «Мне тут пару билетов в художественную галерею подкинули. Не хочешь?».

Я говорю – «А сам чего?».

Отвечает – «Не, когда посреди картины синяя нога торчит, а куда-то вбок сиська квадратная – мне такого искусства не надо. Я такое искусство не понимаю». А сам Банченко при этом всем алкашам алкаш.

Модель №6: Экономика

Экономика – результирующее явление, получающееся при взаимодействии четырех компонентов: производства (либо добычи), распределения, обмена и потребления.

В почтовом ящике нет писем. На виноградной лозе ни ягодки. Конфетная коробка пуста. В шахте не осталось алмазов. Ловить нечего. И уже давно. Как минимум с тысяча девятьсот семьдесят первого года. Ладно, скажу «халвахалвахалва». Тахинная сладость, хинная горечь и стрихнин на десерт. В руку кормильца принято плевать. «Колхозник», «доярка», «агрокомплекс» – произносите эти слова правильно, с брезгливой интонацией, морща нос. Мясник – это не профессия, а диагноз. Стельные коровы. Что-что? Что это? Надо думать, коровы, из которых делают обувные стельки. Удобрения дурно пахнут. Зерно обмолачивается, переплавляется и проходит крекинг. Из отходов производства отливают стекло, сталь, пластмассы. Неблагонадежные граждане сажаются на кол и отпугивают ворон, стаи которых выклевывают золото из жил и выпивают нефтяную кровь из недр. Ваши любимые наркотики растут на деревьях. Крысы научились вместо шариков помета исторгать сайты с пиратским контентом. Шелкопряды из собственной слюны плетут книги, легко умещающиеся в смартфоне. Акустика дубовых дупл позволяет белкам открывать все новые звукозаписывающие студии, снабжать рынок мегаваттами звукосочетаний. Этих знаний достаточно.

Деньги, придуманные с целью заменить собой всё, по-прежнему работают без сбоев. Всё, заменяемое деньгами, мельчает. Объемы солнечной системы ограничены – если что-то растет, что-то должно уменьшаться. Иначе катастрофа неизбежна, швы разойдутся, и наша солнечная система поглотит саму себя. Когда наше солнце перестанет существовать, молекулы денег достигнут других галактик. Если условия окажутся приемлемыми, деньги прорастут на далеких планетах, эволюционируют и станут господствующей формой существования. Семя Земли даст начало новым цивилизациям. Сейчас же, пока всё (кроме денег) благоразумно усыхает и отмирает, как я говорил, беспокоиться не о чем. Ситуация под контролем.

Вместо одной головы к шее пришиваются две, четыре или восемь. Диаметр голов уменьшается обратно пропорционально увеличению их количества. Альтернативные источники энергии появляются только на закрытых дегустациях, где съедаются и выпиваются без остатка. Мировая экономика вне опасности.

Самостоятельная работа для закрепления пройденного материала:

Урок N1. От концерта можно получить удовольствие, если ты купил на него билет.

Урок N2. От концерта можно получить двойное удовольствие, если ты пробрался на него в обход кассы, не заплатив.

Урок N3. От концерта невозможно получить удовольствие, если вход на него свободный.

Модель №7: Культурология

Культура – возделывание, воспитание, образование, развитие, почитание, любые формы и способы человеческого самовыражения и самопознания, а также любая деятельность людей в принципе.

Странно, впрочем, не то, что мне, нечесаному московиту, щи пельмешками размораживающему, и сказать-то нечего, когда очередная девушка из керченского зоопарка, утомленная дрянной водкой и не менее дрянным анекдотом с квелым концом, произносит с питерским акцентом «Скажи мне честно, Москва отстой?». Я говорю – «Да, Пашенька». И тут же – «Не, Шурочка, тут смотря с какой стороны посмотреть». Чуть погодя, через полсигаретки буквально – «Женечка, сгоняй за пивком, бери лучше чешского или немецкого, российское – все отстой». И дело тут не в моих вкусах, мнении или ее ожиданиях – нет. Это суть дискурс.

Куда как страннее то, что мне, московиту до мозга зубов, самым мелочным из стремлений кажется желание успеть обогнать бабушку на старте – обыкновенную бабушку, плетущуюся от булочной к собственной могиле – сделать ее в аккордном рывке, чтобы после встать в сторонке и наблюдать за тем, как она горбатой улиткой движется в направлении собственной красной ленточки и венков от скорбящих и соболезнующих. Точнее, странно не это, а то, что питербуржанину подсидеть бабку – хоть топором по голове – тоже должно быть брезгливо. Но практика и статистика дуэтом в один микрофон поют совсем другую песенку.

Вот и где здесь логика? В голове Главного По Стране, который при жизни был Достоевским и потому так много страдал? Вряд ли.

А эта девушка из самарского общества по развитию криптографических изысканий в области прикладной математики, она что, лучше? Она считает себя наследницей Эбенизера Скруджа, хоть Чарльза Диккенса от Дональда Дака отличает лишь по фуражке военного покроя (про Дэвида Копперфилда я бестактно умолчу). А сама при этом носата, как был носат Гоголь в молодости, задолго до «Мертвых душ».

Что мне со всем этим делать? Куда впихнуть черную кожу тревожного чемоданчика, каким рейсом отправить в преисподнюю весь груз ненужных культурных изысков, да так, чтоб стрелку переклинило на миг, а после этого из железнодорожной эта стрелка превратилась в компасную, указующую на ту точку, где в миг сей обитает ОН?

ОН. Что я могу про него сказать… Могу сказать, что моя жена ненавидит Васю Пупкина. Когда я упоминаю его имя всуе, она цыкает на меня, зловеще щелкает ноготком и гневно восклицает «Прекрати сейчас же!». А что я могу про него сказать? Что он есть жнец наших душ? Что голова его – выскобленная тыква с адского праздника глаз-свечей? Да, сказать-то могу. Ведь Пупкин – это русификация бесовского англоязыкого слова PUMPKIN. А Вася сквозь века прорастает от Бэйзила, Базилики и Василиска, то есть от самих основ мироздания. Ведь Вася – это еще и BASE – база, основание, исток. BASEMENT – подвал, в котором наручниками к батарее прикован Вася-мент. А мой друг петербуржанин хрипло воет рифмованным слогом:

Я на улицу вышел светом,

Да нутро вдруг вскипело бранью

Нож нащупать хотел снегом,

Да кишки подвели дрянью

Вот теперь скворчу я салом,

На холсте твоем белом, Боже,

Коричнево-красно-алым

О другом мне скорбеть негоже

Так воет мой друг петербуржец и вместе со мной опускает Васе-менту почки. А руки-то прикованы, так что поднять почек он не сможет. И вознесутся они на ветви липовые да ольховые, чтоб по весне прорасти листиками хроник.

Голову Васину мы с другом спрятали от Васи. Пусть поездит по России-матушке всадником безголовым, пусть поищет то, чего с ним от рождения не было. И соль всего – вы только подумайте, какие мы шельмецы – соль всего в том, что голову его мы спрятали от него самого. Путь походит трупом, пусть даже мощами нетленными. Пусть поищет то, что мы спрятали у него же под носом. Под носом, который остался на голове, которую мы спрятали. Пусть попытается вспомнить, где он видел свою голову в последний раз. Пусть вместе с его головой пропадет и моя выскобленная тыква со всеми дурными культурологическими изысками и греховным стремлением докопаться до истоков.

Модель №8: Социология

Социум – группа людей, объединенных общими материальными и моральными факторами, а также различными формальными искусственно выдуманным ценностями или ненавистью.

Иногда хочется выйти на улицу, подбежать к первому встречному и сказать – «Судите меня строго, не будьте ко мне снисходительны. Относитесь ко мне так, будто я плоть от плоти вашей, будто мой образ есть подобие ваше. Не прощайте мне ошибок, которые совершали сами. Не спускайте с рук грехов, в которых каюсь. Представьте, что надежды ваши – на меня. Что жизнь ваша – в моих руках. Я не должен пасть, облажаться или разочаровать вас. Я ваш послушный сын, ваше будущее – примите меня всерьез. Только не вздумайте утешать или баловать. Не будьте милы со мной только потому, что я вам незнаком. Изучите меня придирчиво, взвесьте, промаркируйте. Нахмурьтесь, подумав, что я все же могу вас подвести. Я не прошу любви – лишь суровой беспристрастности, справедливой и, видит Бог, заслуженной мною».

Сумасшествие не может быть забавным. Оно пугает, ведь никто не знает, как далеко оно может завести человека в словах и поступках его. Контролируемое безумие – миф, выдуманный рекламными агентами, писателями-абсурдистами и художниками-неформалами. Это не химическая свадьба, а трюк, отсрочка от творческой импотенции, позволяющая выжать из себя хоть что-то, похожее на семя новой искусственной жизни – жизни, принадлежащей искусству.

Иногда я выхожу на улицу, подбегаю к первому встречному и спрашиваю – «Ну и как вам? Нравится все это? Ах, нет?! Тогда вините себя во всем, вините меня, только не молчите, не пейте чай на кухне, обсуждая со своей старухой, до чего «они» нас довели. Вините себя в том, что я, данный вам в ощущениях, для вас менее реален, чем теливизионно-интернетный образ. Если вам, чтобы покаяться, необходима водка – пожалуйста, я не против. Даже махну с вами. Но не думайте, что это сделает нас ближе – глаза цвета мяса и опухшие лица всего лишь внешнее сходство. Выкиньте транспортир и линейку, посредством которых еще в школе вашему мозгу придали форму кирпича. Для вас я готов вскрыть свою черепную коробку и показать, каков мозг, росший вне формочки – он непригляден, ассиметричен и скользок, у него нет ровных полированных поверхностей, на которых так красиво могли бы играть солнечные блики. Нет! Но только принюхайтесь. Это запах свежего мяса, живой крови. Давно ли вы проветривали свой кирпич? Я не могу судить и всепрощать – слишком религиозен, чтобы брать на себя божественные функции. Но, пожалуйста, просто поговорите со мной. И тогда, надеюсь, мы не расстанемся обиженными».

Одиночеством нельзя наслаждаться долго. Целостность личности подобна неразорвавшейся гранате. Вселенная, запертая в компактную форму тела, расширяется подобно нагреваемому газу. Изоляция, пусть и ментальная (в первую очередь ментальная!) сводит с ума. Неспособная прорвать оболочку, внутренняя вселенная во всем своем многообразии продолжает разрастаться, становясь злокачественной опухолью. Но к гармонии стремятся лишь сумасшедшие, от которых никогда не знаешь, чего ждать. Сумасшедших следует изолировать в плане физическом. Вокруг слишком много людей, за человеками толпы не видно, а значит, одиночество неизбежно.

Иногда я иду по улице и жалею, что подбежал к первому встречному и попросил его – «Ударьте меня. Киньте в меня камень. Выстрелите в меня из рогатки, а мною – из пушки. На Луну или вокруг земной орбиты за восемьдесят дней. Иллюзорность дает повод для размышлений лишь до тех пор, пока не убеждаешься в реальности ее, как единственно существовавшей когда-либо реальности. Мне же, в Иллюзорности не сомневающемуся, это не помеха – я принимаю правила игры именно потому, что это игра. Так давайте, рубите и бейте – посмотрим, засчитается ли гол, забитый в ворота моей отсеченной головой».

Я слишком религиозен, чтобы понять простую данность – люди не хотят, чтобы с ними ты поступал так, как хочешь, чтобы они поступали с тобой. К тому же слишком антисоциален, чтобы поддерживать хоть какой-то диалог – я птица говорун, чья мысль порождается языком, а не наоборот. Мне искренне жаль, что я подбежал к человеку и испортил ему настроение на весь оставшийся день.

Модель №9: Вирусный шовинизм

Шовинизм – проповедуемая идеология оправданного превосходства одних существ над другими с параллельной их дискриминацией, угнетением или уничтожением.

Очень здорово и заразно поглядывать на соседей по подъезду, району, городу, стране или планете и приговаривать со снисходительной ухмылкой: «Ну и ничтожества. Надо же, какие никчемные. Да и тупые-то изрядно. Зверьё! Нет, скорее не зверьё, а паразиты – копошатся, снуют, пресмыкаются там себе. Прям хоть вот всех их взять, да прихлопнуть – сплошная польза выйдет. Ну да ладно, пусть живут. Мы же люди душевные, не нам тапки об тех тараканов марать».