Глава 4
Как мадам де Майли развратила склонного к меланхолии Людовика XV

Каждая женщина в душе распутна.

Попе

Людовик XV был человеком замкнутым и скрытным, «склонным, по словам одного из историков, к меланхолии». До знакомства с мадам де Майли он мог целыми часами стоять у окна и считать пролетавших мимо птиц – времяпрепровождение, следует признать, довольно скучное для монарха.

Молодая женщина решила развеять меланхолию короля с помощью вечеринок, которые она организовывала с фантазией и выдумкой. Кабинеты, сообщавшиеся с покоями короля через потайную дверь, по указанию мадам де Майли были со вкусом обставлены. Приглашение на такой ужин среди придворных расценивалось как особая честь. Выбранные королем женщины обычно предупреждались заранее. Что же касается мужчин, то их подвергали довольно унизительному испытанию. Вот как проходил отбор кавалеров на королевскую вечеринку, получившую название презентации. «Мужчин рассаживали в амфитеатре, – писал Альбер Мейрак, – на скамью напротив уже получивших приглашение на ужин дам. Во время спектакля король, сидевший в своей ложе, рассматривал в большую зрительную трубу кандидатов на участие в вечеринке и делал пометки на листке бумаги. После спектакля сидевшие на скамейках знатные господа собирались у двери в “отдельный кабинет” в ожидании, когда в дверях появится дворецкий, с подсвечником в одной руке и списком в другой, и огласит имена счастливчиков, которые, поклонившись другим претендентам, входили в “святая святых”.

Когда последний из гостей занимал свое место за столом, король поднимал первый бокал шампанского и приглашал присутствующих последовать его примеру. Вскоре веселый ужин превращался в настоящую оргию: женщины постепенно обнажали свои прелести, в то время как кавалеры старались доказать рядом сидящим дамам, что они “весьма приятные в общении люди”. Гулянка продолжалась всю ночь. А на рассвете слуги поднимали из-под стола государя и приглашенных кавалеров и молодых женщин, доставивших удовольствие придворным по кругу во время веселого ужина».

Эти вечеринки стали для короля лишь подготовкой к более изысканным развлечениям. Главная цель была достигнута: он больше не скучал. Однако Людовик XV не испытывал ни малейшей признательности к мадам де Майли. За оказанные услуги она получала от короля лишь небольшие подарки, а деньгами король ее почти не баловал. Дело доходило до того, что бедняжка иногда появлялась во дворце в дырявом платье. Бескорыстие мадам де Майли вызывало лишь усмешки придворных, которые никак не могли взять в толк, почему она не хотела или не могла просить денег у своего любовника. Однажды один из них позволил заметить в ее присутствии, что король в любви так же скуп, как и в жизни. Мадам де Майли, смутившись, сказала с огорченным видом:

– Его надо простить. Ведь у Его Величества вместо сердца – кошелек!

Впрочем, ее слова к тому же были неправильно истолкованы лукавыми придворными.

В самом деле, Людовик XV обращался с мадам де Майли слишком бесцеремонно, не соблюдая даже элементарных правил учтивости. В подтверждение этого достаточно привести лишь один пример. В октябре 1737 года мадам де Майли получила от господина де Люка письмо, в котором тот обратился с просьбой пристроить при дворе одного своего знакомого. Свое прошение он закончил словами: «Одного лишь слова, произнесенного прекрасными устами такой прелестной дамы, как вы, будет достаточно для устройства моих дел». Она показала письмо королю, который в ответ громко расхохотался и грубо ответил:

– Надеюсь, вы поняли, насколько он вам по льстил, назвав ваши уста прекрасными!

Слова короля больно задели мадам де Майли, и она поспешила укрыться в оконной нише, чтобы никто не смог увидеть ее слез. Но присутствовавшие при этой сцене придворные тут же разнесли по дворцу слова государя и с презрительной жалостью стали сравнивать мадам де Майли с мадемуазель де Лавальер…

А в декабре придворные, следившие самым внимательным образом за всеми событиями, происходившими в интимной жизни короля, получили хорошую пищу для пересудов: Людовик XV нарушил свое слово и провел ночь с Марией Лещинской, показав себя, по свидетельству слуг, не отходивших от дверей королевской спальни до самого утра, весьма галантным кавалером.

Поведение Людовика XV сильно озадачило придворных. Эта весть быстро облетела столицу, обрадовав простой народ, и позабавила европейские дворы. Сообщение не прошло мимо Барбье, отметившего в своем дневнике: «Накануне Рождества Людовик XV провел ночь с королевой. Событие не осталось незамеченным, так как он давно не навещал королеву в ее покоях. Придворные обратили особое внимание на то, что перед посещением королевы король принял ванну. Видимо, он хотел быть во всеоружии, чтобы зачать сына, если удастся».

Но после этой ночи король снова вернулся к мадам де Майли, а в январе уже изменил своей любовнице: последствия измены оказались самыми плачевными. Вот что писал по этому поводу Барбье: «Король уже выздоравливает, но еще не охотится. Ходит слух, что он заразился сифилисом. Его камердинер Башелье несколько раз тайком приводил ему нескольких девиц, а болезнь не разбирает, где король…»

Заболел Людовик XV после того, как провел ночь с дочерью мясника из Пуасси, а та в свою очередь заразилась постыдной болезнью от дворцового стражника, с которым познакомилась на сельском балу.

Встретив похудевшего короля, бравый служака догадался, какой недуг подточил здоровье государя. Вспомнив, что встретил однажды дочь мясника у дверей, ведущих в спальню короля, и почувствовав угрызения совести, он поведал Флери о своем несчастье, добавив при этом, что у короля, возможно, та же болезнь, что и у него.

Срочно вызванный к Людовику XV королевский хирург Лапейронни стал лечить своего пациента старыми домашними средствами: примочками из корнишонов, огуречными компрессами, настойками и растираниями, приготовленными из тертых слизняков…

Весь двор, естественно, внимательно следил за ходом лечения, и вскоре по всему королевству добрые люди не без лукавства судачили о «неудобствах», испытываемых королем.

Придворных также волновала судьба мадам де Майли. Все интересовались, удалось ли ей избежать болезни или она все-таки получила «свою порцию неудобств»²⁸.

Ведь в XVIII веке народ был в курсе малейших подробностей личной жизни своего государя, жившего словно в стеклянном дворце.

В конце 1738 года мадам де Майли пригласила во дворец свою сестру Полину-Фелисите, младше ее на два года. Эта юная особа только что вышла из стен монастыря Пор-Руаяль с твердым намерением занять место старшей сестры, завоевать сердце короля, изгнать Флери и взять управление государством в свои руки.

Как видите, у нее были далекоидущие планы.

Не отличаясь привлекательной внешностью (а некоторые современники утверждали даже, что от нее дурно пахло), она тотчас принялась за дело, сумев обольстить Людовика XV, и в последний день карнавала 1738 года появилась на балу в Опера в наряде пастушки рядом с королем в костюме летучей мыши.

В то время как мадам де Майли переживала в своей парижской квартире постигшее ее несчастье, при дворе велись интенсивные поиски подходящего супруга для новой фаворитки. Его наконец нашли. Им оказался Феликс де Вентимийи, внучатый племянник архиепископа Парижа. После церемонии бракосочетания новобрачные переехали жить в Мадридский дворец. Получивший накануне 200000 ливров за фиктивный брак, Вентимийи только сделал вид, что направился в покои своей жены; в это время Людовик XV уже находился в постели его молодой жены.

С этого дня мадам де Вентимийи стала неотступно следовать за королем, а он в знак благодарности осыпал ее подарками. В мае 1740 года он преподнес своей новой любовнице замок Шуази, куда и стал наносить частые визиты²⁹.

Не теряя времени даром, они сразу же ложились в постель. Мадам де Вентимийи обладала пылким темпераментом, и, как заметил один из летописцев, «король засыпал только после того, как семь раз доказывал ей силу своего скипетра»³⁰.

Успехи государя, ставшие благодаря болтливости слуг, широко известными в королевстве, радовали простой народ. На следующее утро после встречи в Шуази новость передавалась по городу из уст в уста, и даже те подданные, которые предпочитали, чтобы король более активно занимался государственными делами, были горды тем, что их король столь славно потрудился в постели…

Радости парижан не было границ в тот день, когда они узнали, что фаворитка потерпела поражение в очередном любовном сражении – утомилась раньше своего любовника.

В самом деле, однажды на рассвете мадам де Вентимийи совсем выбилась из сил и отказалась сыграть с королем последнюю партию «на посошок», сославшись на головную боль. Сильно разгневанный король поднялся с постели со словами:

– Я знаю, мадам, средство, которое быстро излечит ваш недуг: вам надо отрубить голову. У вас слишком длинная шея, и вы не почувствуете боли. После замены вашей крови на кровь ягненка ваш характер, столь злой и неприветливый, станет намного мягче³¹.

Слова Людовика XV облетели все королевство.

Но размолвка любовников была непродолжительной, как всякая ссора влюбленных. Благодаря стараниям короля мадам де Вентимийи 1 сентября 1741 года разрешилась крупным мальчиком, получившим титул графа де Люк.

Фаворитка могла уже рассчитывать на самое блестящее будущее, когда ее подкосила послеродовая горячка. Людовик от горя потерял голову. Он распорядился раскидать сено под стенами дворца, чтобы заглушить стук копыт, и отключить все фонтаны. Жизнь во дворце замерла на целую неделю. А 9 сентября мадам де Вентимийи скончалась в страшных муках.

Король был безутешен. Опустив полог своей постели, он проплакал весь день.

Несколько недель он перечитывал все письма, которые посылал любовнице и получал в ответ.

В конце концов ему пришлось снова вернуться к мадам де Майли. Но король в то же время не забывал и о маленьком графе де Люк, имевшего с ним поразительное сходство, за что придворные уже прозвали его «полу-Людовик».

Глава 5
Мадам де Шатору отправляет короля воевать во Фландрию

Если мужчина влюблен, женщина может вертеть им как захочет.

Фонтенеяь

На смену мадам де Майли вскоре пришла новая фаворитка. В начале 1742 года король, не любивший менять привычки и уже прикипев сердцем к одной семье, проявил интерес к третьей сестре, герцогине де Лораге.

Молодая женщина не отличалась большой красотой, но, как отмечал летописец, «имела формы приятной округлости, крепкую и упругую грудь и пышные бедра»³². Другими словами, она была крепкого телосложения. А как раз женщины этого типа больше всего ценились мужчинами в XVIII веке.

Людовик XV воспылал к герцогине такой пылкой страстью, что удивил даже видавших виды придворных. Он ухитрялся воздавать должное ее прелестям повсюду, где только мог: на скамейках, диванах, креслах и банкетках дворца и даже на ступеньках лестниц, – а счастливая герцогиня, проявляя «немалый интерес к такому занятию», не заставляла его долго ждать и сопровождала любовные игры радостными возгласами.

Государь вскоре перешел с ней к развлечениям, не принятым в обществе. В один прекрасный вечер он пригласил мадам де Майли присоединиться к их компании, пожелав «возлечь между двумя сестрами, имевшими совершенно разное телосложение».

Мадам де Майли согласилась. Она ведь так любила короля…

Однако Людовик XV не получил от этого развлечения ожидаемого удовлетворения и впал в меланхолию, как в былые дни.

В конце концов герцогиня де Лораге надоела королю. К тому же она была глупа, и ему с ней не о чем было говорить. Решив ее покинуть, он все же захотел, чтобы она на всякий случай оставалась под рукой. И назначил ее фрейлиной в свиту дофины…

Осенью 1742 года мадам де Майли посчитала себя достаточно влиятельной особой, чтобы заняться политикой. Увы! В ноябре было перехвачено письмо маршала Бель-Исла, адресованное маршалу Маебуа, где недвусмысленно говорилось о роли, которую играла фаворитка за спиной короля. Узнав об этом, Людовик XV тут же порвал с ней³³.

Верный своей привычке, Людовик XV обратил свой взор на четвертую сестру из семейства Несле, которая была замужем за маркизом де Флаванкуртом. Король давно уже уложил бы ее в свою постель, но опасался ее супруга, который был известен при дворе своей ревностью. Узнав, что Людовик XV обратил свой взор на его жену и покушается на ее честь, этот тяжелый в общении человек пригрозил маркизе, что пристрелит ее, если узнает, что она ведет себя так же, «как ее распутные сестры…».