IV. Верховенство права и плохое обращение с пингвинами

L’ état, c’est moi. («Государство – это я».)

Дом всякого человека есть его крепость. Пусть даже он продуваем всеми ветрами, король Англии войти в него не может.^[27]

Иными словами, в своем доме даже самый бедный человек может противостоять власти монарха.

Так что если вы вздумаете издеваться над пингвином в лондонском зоопарке, вам не удастся избежать уголовного преследования, даже если вы архиепископ Кентерберийский.^[28]

Первое высказывание приписывают королю Людовику XIV, абсолютному монарху, известному как Король-Солнце. Он считал себя выше закона. Вторая цитата выражает противоположный взгляд: даже король связан законом. А третья выражает ту же мысль иначе: какую бы высокую должность вы ни занимали, вы обязаны соблюдать закон. Никто не может быть выше закона – ни король, ни его министры, ни самые высокопоставленные судьи.

Как такое возможно, что сам король не может войти в ваш дом без вашего разрешения – не только в прошлом, но и сегодня? Дело в том, что неприкосновенность жилища закреплена и охраняется различными конституциями и Европейской Конвенцией о защите прав человека. Любые исключения должны быть четко определены в законе. Следовательно, законодательство должно обеспечивать невозможность произвольного нарушения прав человека. Это задача законодателя. А исполнительная власть, включая полицию, обязана это законодательство соблюдать. Но если не существует никаких механизмов для того, чтобы обеспечить соблюдение закона, его практическое значение может постепенно теряться; он превращается в простые «слова на бумаге». И в этом отношении большая роль принадлежит власти судебной. Она контролирует исполнительную власть.

Закон регулирует отношения между гражданами и отношения между гражданами и властью. Слова, приписываемые Людовику XIV, таким образом, вполне соответствуют его представлению о себе как о представителе Бога на земле, но совершенно несовместимы с верховенством права. На фасаде здания Верховного суда США выгравирована надпись: «Равное правосудие по закону». Эта идея заставила бы Короля-Солнце содрогнуться. Он сам решал, какие правила его касаются.

В государстве, основанном не верховенстве права, все равны перед законом – высокопоставленные чиновники, включая архиепископа Кентерберийского, тоже ему подчиняются. Но иногда для того чтобы в этом убедиться, приходится обращаться в суд.

V. Разделение властей: Монтескье и Берлускони

Еще один знаменитый француз, Монтескье, внес огромный вклад в создание системы, в которой власть не может целиком принадлежать одному человеку – и поэтому никто не может быть выше закона. «C’est une experience éternelle que tout homme qui a du pouvoir est porté à en abuser (…) Pour qu’on ne puisse abuser du pouvoir, il faut que, par la disposition des choses, le pouvoir arrête le pouvoir». Один из [русских] переводов: «Известно уже по опыту веков, что всякий человек, обладающий властью, склонен злоупотреблять ею. <…> Чтобы не было возможности злоупотреблять властью, необходим такой порядок вещей, при котором различные власти могли бы взаимно сдерживать друг друга».^[29]

Монтескье изложил концепцию разделения властей в своем труде «О духе законов» (De l’esprit des lois), опубликованном в 1748 г. Суть этой идеи состоит в том, что законодательная, исполнительная и судебная власти не должны принадлежать одному органу или лицу. Эти три ветви должны уравновешивать друг друга, чтобы возможности для злоупотребления были сведены к минимуму. Поскольку законодательная, исполнительная и судебная власть осуществляются разными установлениями, каждое из них может при необходимости умерить аппетиты других. Так они могут сдерживать друг друга и предотвращать ситуацию, когда одна из ветвей слишком преобладает над другими. Например, бывший премьер-министр Италии Сильвио Берлускони однажды попытался добиться законодательного иммунитета для себя лично, чтобы избежать уголовного преследования. Итальянский Конституционный суд отказался поддержать его и признал соответствующий акт неконституционным, сославшись на равенство всех перед законом.

Даже в наши дни многие элементы государственного устройства в европейских странах восходят к идеям Монтескье. Многие конституции и основанные на них законодательные акты насквозь пропитаны идеей разделения властей. Это предотвращает концентрацию власти в одних руках, которая могла бы побудить кого-то к тому, чтобы считать себя выше закона – как Король-Солнце. Верховенство права предполагает, что каждый связан его нормами.

Три ветви власти – законодательная, исполнительная и судебная – сдерживают друг друга при принятии и исполнении законов. Законодательный орган устанавливает общие рамки, которые исполнительный орган наполняет практическим содержанием. А затем суды принимают решения по отдельным делам, оказывающимся на их рассмотрении. Это равновесие также означает, что законодательный орган может изменять законодательство по результатам вынесенного судебного решения, после чего перед судами может быть поставлена задача истолковать новый закон и применить его в рамках, определенных конституцией и международным правом (если такие основания для пересмотра предусмотрены). Это постоянный процесс. Иначе говоря, при верховенстве права нет никого, за кем бы оставалось последнее слово.

VI. Защита прав человека

Защита фундаментальных прав каждого, которые также принято называть правами человека, – важнейший аспект верховенства права. Это права, вытекающие из достоинства каждого человека, такие как право на жизнь и право на свободу выражения мнения. Они гарантируют личные свободы всем и каждому, включая людей, принадлежащих к этническому, религиозному или иному меньшинству.

Права человека – это права, принадлежащие каждому человеку в любой точке мира. Их цель состоит в том, чтобы защищать людей от государственной власти и обеспечивать возможность каждому сохранять человеческое достоинство. Они, например, означают, что каждый может иметь и свободно выражать свое мнение. Или что государство не может произвольно применять насилие по отношению к своим гражданам. Они означают право на образование, на то, чтобы иметь достаточно еды и крышу над головой. Государства договорились друг с другом, что они гарантируют эти права каждому. Вне зависимости от расовой принадлежности, цвета кожи, пола, языка, вероисповедания, политических или иных убеждений, национальной или социальной принадлежности, уровня благосостояния, места рождения или любого другого признака. Права человека составляют основу любого законодательства и любой политики, осуществляемой государством.

Так объясняет это понятие на своем сайте Нидерландский институт прав человека.

Права человека – это основание нашей цивилизации. Они закреплены в высших источниках права, таких как международные договоры и конституции. Это придает им очень значительный правовой статус – конституцию или международный договор непросто изменить. Бывший судья Верховного суда США Уильям Бреннан однажды сказал, что цель конституции состоит в том, чтобы признать определенные права правами высшего порядка и оградить их «от посягательств того или иного временного политического большинства».^[30] Это необыкновенно точно – и, среди прочего, объясняет, почему судьи, не будучи избраны прямым демократическим образом, получают полномочия по судебному контролю законодательства: потому что они должны отдавать приоритет высшему источнику права. Особенно когда временное политическое большинство хочет сделать что-то несовместимое с этим источником или когда исполнительная власть не соблюдает фундаментальные права человека.

Во многих странах суды могут принимать решения о конституционности законодательства и договоров. Отдельные права могут также защищаться от нарушений со стороны законодательной или исполнительной власти посредством международных соглашений о защите прав человека. В значительной степени мы обязаны этим той роли, которую на протяжении последних десятилетий играла Европейская Конвенция о защите прав человека (ЕКПЧ). Конвенция была принята в Риме 4 ноября 1950 г. Ей предшествовала Всеобщая декларация прав человека, принятая Генеральной ассамблеей Организации Объединенных Наций 10 декабря 1948 г. Цель Декларации состояла в предотвращении, насколько это возможно, будущих злодеяний и преступлений, подобных совершенным во время Второй мировой войны (в результате событий в нацистской Германии). В ЕКПЧ содержится явная отсылка ко Всеобщей декларации – она называет договаривающиеся стороны «движимыми единым стремлением и имеющими общее наследие политических традиций, идеалов, свободы и верховенства права». ЕКПЧ также создала международный суд, Европейский Суд по правам человека, призванный обеспечивать соблюдение прав человека, гарантируемых Конвенцией, после исчерпания всех национальных средств правовой защиты. В последние годы Договор о Европейском союзе и Суд Европейского союза также играют в этом отношении важнейшую роль. Хартия Европейского союза о правах человека содержит аналогичные принципы защиты прав человека.

VII. Баланс ветвей власти, основанный на свободе гражданина

Таким образом, мы имеем дело с целым переплетением разных проблем: власть должна быть связана нормами права, разрешение споров и наказание должны быть прерогативой судов, фундаментальные права должны соблюдаться. В основе всего этого лежит главный приоритет – защита гражданских свобод. Функция государственного аппарата – не создание препятствий для человека; он должен способствовать нашей свободе и процветанию. Если законодатель навязывает нам законы, которые значительно ограничивают наши свободы, мы, к счастью, всегда можем обратиться в суд. Суд может определить, является ли ограничение нашей свободы избыточным в каждом конкретном случае. Например, допустима ли криминализация ношения никаба. Или является ли предоставление налоговых льгот бизнесу дискриминацией по отношению к индивидуальным налогоплательщикам. Если законодатель принимает слишком жесткие законы, исполнительная власть иногда может смягчить их действие в ходе правоприменения.

Как мы видели выше, концепция верховенства права основана на разделении властей. Мы признаем осуществление власти другими, потому что для достижения определенного уровня порядка в обществе необходимы правила. И соблюдение этих правил должно быть обеспечено. Исторически сложилось, что у нас есть законодательные органы, устанавливающие общие правила, правительство, применяющее эти правила в своей деятельности, и суды, которые в случае возникновения споров между гражданами, компаниями, учреждениями или государственными службами или в случае несоблюдения гражданами правил выносят свои решения или налагают санкции. Именно поэтому для граждан, организаций и компаний так важен легкий доступ к судам. Нет никакого смысла в предоставлении полномочий по принятию решений независимой и беспристрастной судебной власти, если в реальности обращение в суд невозможно – слишком дорого, слишком сложно или занимает слишком много времени. В таких условиях законодательную и исполнительную власть никто не сдерживает. Я еще вернусь к этому вопросу в следующих главах.

Отвечая на вопрос о том, зачем нам верховенство права, бывший руководитель Голландского научного совета по государственной политике (издавшего в 2002 г. доклад под названием «Будущее национального конституционного государства») Михиль Схелтема сказал, что оно нужно «для того, чтобы защищать граждан от произвола и гарантировать правовую определенность и равное обращение».^[31] Верховенство права существует для граждан. Если исполнительная власть преступает свои границы так, что это затрагивает интересы граждан, ее может приструнить власть законодательная – например, запретив полиции проводить обыски без достаточных оснований для подозрений в противоправной деятельности. Суд также может вмешаться по требованию гражданина, чья свобода была таким образом нарушена. А если слишком много власти оказывается у судов, их может призвать к порядку законодательная власть – путем принятия новых законов. Если же суд обосновал свое решение нормами международного права, это может быть сделано путем принятия новой нормы международного права.

Таким образом достигается определенное равновесие. Иными словами – да, я повторю это несколько раз, – ни за кем, даже за политическими лидерами, не остается последнего слова. В этом контексте можно часто услышать выражение «примат политической сферы». Оно основано на неверной предпосылке, что в конечном счете решения принимают политики. А эта предпосылка прямо противоположна тому, как должно быть устроено демократическое государство, основанное на верховенстве права: каждая из ветвей власти сдерживает остальные, благодаря чему устанавливается баланс. Результатом становится умеренность, одна из четырех кардинальных добродетелей.^[32] Это не означает, что законодатель должен всегда действовать с оглядкой. В демократической стране именно законодательная власть отвечает за общее устройство государства и – хотя это может зависеть от политических взглядов – общества. Именно законодательная власть определяет и условия, при которых государство может действовать в ущерб своим гражданам. Законодательство принимается тем правительством, которое сформировано на сегодняшний день, вместе с представителями народа; оно, таким образом, выражает то, что народ считает необходимым и желательным. Наконец, оно является тем основанием, на котором принимают свои решения исполнительная и судебная власти. Это означает, что эти решения также санкционированы демократическим путем. Позже мы увидим, что законы не могут регулировать мельчайшие детали и что иногда в них встречаются пробелы. И что они могут терять свое значение перед лицом новых обстоятельств, наступления которых законодатель не мог предвидеть.