Цитаты из книги «История»

Очень богатый, но несчастный человек превосходит счастливого, но малоимущего в двух только отношениях, а счастливый превосходит несчастного богача во многом. Тогда как первый имеет возможность удовлетворять свои страсти и перенести большую приключившуюся с ним беду, последний превосходит его в следующем: будучи не в состоянии удовлетворять страсти и переносить несчастья подобно первому, второй огражден от них своим счастьем; он не подвергается испытаниям, свободен от болезней, не впадает в несчастья, имеет детей, благообразен. Если ко всему этому конец жизни его прекрасен, то вот тебе тот, о ком спрашиваешь, – человек, достойный назваться счастливым. Все‑таки ранее смерти его воздержись с приговором, не называй его счастливым, но лишь благоденствующим.

Из всех этих дней в семидесяти годах, а их двадцать шесть тысяч двести пятьдесят, ни один никогда не приносит с собою того, что другой. Таким образом, Крез, человек весь не более как случайность.

Совершив это на глазах праздничного собрания, юноши умерли прекраснейшею смертью, а божество показало на них, что для человека гораздо лучше умереть, нежели жить

буду продолжать мое повествование, одинаково обозревая малые и большие города, ибо большие некогда города сделались впоследствии малыми, и наоборот: города, значительные в мое время, были прежде малыми. Я знаю, что человеческое счастье непостоянно, а потому и буду упоминать как о больших, так равно и о малых городах

Благость, всепрощение, непротивление злу не имели места в системе воззрений Геродота; положение «око за око, зуб за зуб» составляло основу его морали, но и чрезмерная мстительность также подлежит наказанию .

«Человек весь – случайность», – замечает Солон, и смерть становится высшей наградой за добродетели, высшим благом человека

Другой английский ученый Мьюр* замечает, что с Геродотом из‑за титула «отец истории» мог бы с успехом поспорить более ранний историк Харон из Лампсака*.

Современная наука может смело гордиться тем, между прочим, что ей удалось открыть истину там, где почтенный эллинский исследователь вынужден был довольствоваться лишь ловким опросом сомнительных свидетелей и сличением их небрежных и невежественных показаний. Дж. Магаффи. История классического периода греческой литературы

Гестию выше всех прочих божеств, потом Зевса и Гею, причем Гею представляют себе супругой Зевса, далее Аполлона, Афродиту Уранию, Геракла и Ареса.

Четвертая река, Борисфен, – из скифских рек после Истра наибольшая и, по нашему мнению, самая богатая полезными предметами