Цитаты из книг автора «Герман Садулаев»

хана не меняет вас – она бесполезна. Садхана – значит регулярная практика. Мы должны совершать регулярную практику на духовном пути. И эта практика должна быть эффективной. Она должна убить старую личность и расчистить место для новой. Садхана должна привести нас к настоящему второму рождению. Иначе она бесполезна, какой бы авторитетной ни казалась. Если мы думаем: я регулярно делаю то и это и даже отказываюсь от чего-то, что является запретным, и мне не надо меняться, я остаюсь собой и дальше буду оставаться собой, и это хорошо, – то мы в иллюзии. Эта наша садхана бесполезна. Мы что-то делаем не так. Или вообще делаем что-то не то. Потому что когда мы следуем правильной садхане, то всё меняется: меняется мир вокруг нас и меняется наша личность внутри. Это критерий. Если ничего не меняется, то всё бесполезно.

Все любят свои квартиры, свои тела, свои яйца, поэтому все боятся радикальных учений и практик. Они говорят: хорошая религия – это такая религия, которая не промывает мне мозги, которая не меняет меня, с которой я могу оставаться тем, кто я есть, со всем, что у меня есть. Это хорошая религия, правильная, безопасная. Действительно, такая религия безопасная. А ещё – бесполезная. Потому что на пути духовной борьбы безопасное значит бесполезное. Это одно и то же. Потому что упанишады – это оружие, шастры – это оружие, любое священное писание – это оружие. Настоящее оружие не может быть безопасным.

завтра рано вставать, – но не могут уснуть и снова разговаривают. Это и есть любовь. Ауслендер помнил, как разговаривали его мать и отец; иногда время было за полночь, а они всё говорили, Ванечка вставал пописать, шёл мимо родительской спальни и слышал приглушённое бухтение отца и воркование мамочки. А Виктория несколько месяцев назад перестала разговаривать в постели. Теперь она просто ложилась спать и засыпала. Ни слова. Это и было финалом. После – ничего уже не вернуть, не исправить. Может, и не надо. Может, мир готовил Ауслендера к тому, что скоро ничего не будет, совсем ничего. Если настало время уходить, то ведь уходить налегке безбольнее.

Ведь годы ещё после того, как страсть потухла, Виктория и Иван в постели, перед тем как уснуть, разговаривали. Вот что было самое главное – разговоры в постели. Вот что делает супругов супругами. Они разговаривают. Им всегда есть о чём говорить. Они разговаривают, разговаривают, отрывая время у сна и убеждая друг друга: давай уже спать,

самая опасная для цивилизации интерпретация любого события, могущего стать катастрофой, не в том, что катастрофа вызвана гневом богов или их же несправедливостью. А в том, что никакие боги не имеют к ней никакого отношения. Потому что никаких богов нет. Это всё. Это конец.

Жена – это совершенно самостоятельное существо, несколько враждебное мужу, антагонист; практической пользы от неё никакой, но без жены никак не возможно.

Он, может, только и делает, что целует мальчиков и тигриц да ныряет за горшками. Но цены на нефть – растут!

Что она предложила, помнишь? – Лазером сбивать. – Да! Лазером. Бластером. Нанотехнологией. Что это такое? Это беспомощность! Профнепригодность! Какие лазеры? Ей надо было следить за климатом

история злодейств человечества столь разнообразна, что, о каком бы преступлении вы ни подумали, его уже наверняка совершали, и не раз, особенно цари

Интеллигенция вообще склонна к латентному мазохизму. И не только в сексе, но и в политике, например.