Светка оставалась дольше всех – приводила Кирилла из детского сада и сидела с ним до вечера, пока смертельно усталая подруга не приползала домой. Но, в конце концов, не выдержала и она. Ей надо было учиться, а у замученной Тани не оставалось сил даже на обычную болтовню. И когда, однажды Света сказала ей, что больше забирать ребенка не сможет, она, не устраивая долгих разговоров, просто поблагодарила ее за помощь. После чего их дружба благополучно завершилась.

Разрыв со Светой, больших проблем не создал: к тому времени она уже успела договориться с пенсионеркой Валентиной Васильевной из соседнего подъезда, согласившейся взять на себя заботу о Кирилле за 50 рублей в месяц.

За первый месяц репетиторства Таня заработала 500 рублей, за следующий – целых 600. Это были колоссальные суммы, из которых она смогла отдать первые 1000 рублей долга, одному из приятелей покойного отца. На жизнь оставались мамины больничные, плюс сотня, максимум полторы, из заработанных на репетиторстве. К тому времени ее суммарный долг составлял семь тысяч рублей и, если так будет продолжаться и дальше, то через год от долгов останется максимум пару тысяч. Оставалось только продержаться.

Декабрь начался с небольшого происшествия.

Усталая и издерганная после многочисленных уроков, Таня возвращалась домой. Было около восьми вечера, на улице темно и противно. Сойдя с автобуса, она уже шла к дому, когда услышала женский визг. Автобус уже ушел, кроме нее на этой остановке никто не сходил, и поблизости никого не было видно, но звуки раздавались, именно с той стороны, откуда она только что ушла. Присмотревшись, она различила какое-то движение, среди кустов, росших неподалеку от остановки. Там явно что-то происходило!

В такое время и в таком месте может случиться всякое, но накопившееся раздражение полностью лишило ее всяких остатков осторожности. И, хотя в руках у нее не было ничего кроме целлофанового мешка с учебниками, она, не раздумывая ни секунды, тут же бросилась на помощь.

Перед ней стояли трое парней, окруживших девушку с совсем маленьким ребенком. Ребенок, по-видимому, это был мальчик, стоял у ее ног. От испуга он целиком зарылся в мамину юбку, правой рукой девушка прижимала его к себе, а за левую ее держал один из парней, явно собиравшийся ее куда-то тащить. Была ли девушка пьяна, Таня не поняла, но вот парни вокруг уже явно успели поддать.

Подбежав, Таня тут же потребовала у ребят отпустить девушку.

В ответ ее грубо оттолкнули, попросив убираться туда, откуда пришла. Она не до конца поняла содержание этой просьбы, состоявшее в последовательном перечислении большинства известных ей нецензурных слов, но из наиболее понятного куска следовало, что все трое: то место, откуда она пришла, то место, в которое она должна была убраться, и она сама были одним и тем же.

Не тратя ценное время на анализ этого странного, пространственно-лингвистического парадокса, она подскочила к девушке и начала силой отрывать державшую ее руку. Новым ответом был сильный удар локтем в живот!

Она согнулась от боли, но как только дыхание восстановилось, начала громко кричать. После чего парень, державший девушку, ее руку отпустил, но только затем, чтобы схватить за волосы уже саму Таню и приставить к ее горлу нож, внезапно появившийся в его руке. Лишь теперь она замолчала, поняв опасность.

Пощекотав горло кончиком ножа, парень ласково проговорил: “Ну погоди, детка, однажды я тобой еще займусь“.

Вслед за этим он повернулся и ушел, не забыв перед уходом, аккуратно сложить нож. Остальные последовали за ним без единого звука, а девушка с ребенком исчезли еще до того, как Таня пришла в себя от произошедшего. Посмотрев на другую сторону улицы, она ее увидела. Девушка быстро шла, почти бежала, ребенок сидел на ее левой руке, а в правой она несла большую сумку. Судя по всему, ее целью был дом, стоявший метрах в ста от остановки.

Проследив направление, в котором направлялась девушка, Таня вдруг поняла, что она ее знает. Эта была Даша, с которой она играла в раннем детстве, в садике по соседству. В садике была детская площадка, на которую Даша тоже приходила с бабушкой. Бабушки мирно беседовали на скамейке в то время, как их внучки носились по площадке, как сумасшедшие, или мирно играли в песочнице. Но это было давно, потом она ее долго не видела, а в последние пару лет несколько раз встречала на улице с разными парнями. А сегодня Даша чуть не доигралась.

Эти парни хотели куда-то ее затащить против ее воли, но Таня их вовремя остановила. Странно, но она почему-то не испугалась даже ножа. Ее бы они нe убили, это она знала точно. Но ее и не надо было убивать, достаточно только…

Ну не будут же они делать это тут, на улице, – с усмешкой подумала она.

Еще раз оглядев теперь уже абсолютно безлюдную улицу, Таня повернулась и с чувством выполненного долга направилась домой.

Проблемы начались в середине месяца.

Сначала двое из ее учеников показали такие хорошие результаты по физике, что родители решили, что дальнейшие занятия просто не имеют смысла.

Далее выяснилось, что новых учеников больше нет и, по-видимому, уже не будет, так как все желающие к этому времени уже нашли своих учителей. В других школах ее не знали, но даже если бы и знали, в этой области была жесткая конкуренция и за последний месяц она получила только одно предложение, несмотря на то, что развешивала объявления, где только можно. От одного предложения пришлось отказаться, так как до ученика надо было добираться больше часа. Потратить 4 часа, из которых только полтора придется на урок, она посчитала бессмысленным.

Но последний удар был нанесен семьей Осиповых, которые были самыми выгодными ее клиентами. У Осиповых была двойня, мальчик и девочка. Оба были сильно разбалованы, учиться не любили. Таня помогала им по английскому и математике и занималась с ними каждый день, три дня в неделю – английский, два дня – математика. Работавший в министерстве отец постоянно ездил в зарубежные командировки, и они могли без труда потратить 250 рублей в месяц на репетиторство.

А еще отец интересовался астрономией. Поэтому в углу их громадного балкона был смонтирован весьма приличный телескоп, а в комнате стоял целый шкаф с литературой по астрономии. Именно это и стало источником ее бед.

Влюбленная в астрономию Таня однажды, после конца занятий, заинтересовалась книжками. За разговорами незаметно пролетел час, а потом отец показывал ей свой телескоп, привезенный из одной из многочисленных зарубежных поездок. Они и не заметили, как пришла мать. Не имевшей никакого опыта общения с мужчинами Тане не могло прийти в голову, что их общение выходило за какие-то приемлемые рамки, но это было первое, что пришло в голову гражданке Осиповой, увидевшей гражданина Осипова, увлеченно разговаривающего сo стоявшей к нему вплотную привлекательной брюнеткой.

Тогда их разговор прервался и больше не возобновлялся, так как гражданин Осипов был с утра до вечера занят на работе и приходил домой поздно вечером, но гражданка Осипова разговора не забыла. Подходящий повод нашелся в середине декабря, когда однажды, перед началом очередного занятия, выяснились, что девочка не сделала задания, которое дала ей Таня в прошлый раз. Недолго думая, мамаша надавала любимой дочери несколько пощечин. Девочка начала плакать.

Возмущенная такой реакцией Таня попыталась оттащить дочь от матери, тем самым предоставляя той давно искомый повод.

– Ах, ты тут меня еще и воспитывать будешь, как я с моими собственными детьми поступить должна, – вызверилась мамаша, – А, ну-ка, вон отсюда! И чтобы духу твоего здесь больше не было.

Вечером того же дня ей позвонил только что пришедший домой отец и спросил, где она живет, чтобы привезти ей гонорар, причитавшийся ей за уже проведенные занятия. На этом репетиторство у Осиповых закончилось, а c ним и значительная часть заработка. Оставшиеся уроки приносили только 250 рублей в месяц. Таких денег разумеется хватало на жизнь, но об отдаче долгов можно было забыть. В том числе и потому, что к этому моменту расходы резко увеличились, мама уже вернулась из Кургана, понемножку ходила по квартире, но сама ничего делать не могла, и ей нужна была сиделка. Услужливая Валентина Васильевна сразу же согласилась работать у них целый день, но теперь ей пришлось платить уже 120 рублей. Первоначально она хотела 140, но Тане удалось уговорить ее умерить свои требования.

Положение сложилось отчаянное. Теперь, когда надежд на репетиторство больше не оставалось, надо было срочно искать какую-нибудь другую работу с солидным приработком, вопрос был только, где и как такую работу найти? Она не знала, к кому еще обратиться, но в конце концов после долгих размышлений, припомнила одного старинного отцовского приятеля, который конечно же мог бы помочь, хотя ей очень уж не хотелось к нему обращаться. Собственно, именно поэтому она о нем и забыла, но сейчас он был единственным, от кого можно было получить помощь и ей было не до сантиментов.

Разговор состоялся вечером. Как она и ожидала, к телефону подошел дядя Володя и сразу же ее вспомнил. Сказал, что знает о гибели отца и братьев и выразил свое искреннее соболезнование. Был ли он искренен в своем сочувствии она не знала, но сейчас это было неважно, единственное, о чем она сейчас думала, было то, что дядя Володя, возможно, поможет найти для нее работу в ресторане или в гостинице, потому что только там можно было заработать сумму, достаточную для выплаты ее немалого долга. Дядя Володя обещал подумать.

Позвонил дядя Володя уже на следующий день и предложил зайти к нему домой на следующее утро. Встретил он ее очень хорошо, провел в аккуратную гостиную и напоил вкусным чаем. Они пили чай, а она подробно рассказывала о том, что произошло за последние месяцы. За все время ее рассказал он не проронил не слова. А после того, когда она замолчала, он, наконец, сообщил ей то, ради чего она пришла. Новость была прекрасная! Работу для нее он подыскал, переговорив с одним хорошим знакомым, который может устроить ее помощницей официанта в ресторан при гостинице „Националь“. Работа в вечернюю смену с 19 до 24.

Радости не было предела. В таком месте действительно можно было неплохо зарабатывать. Если хорошо крутиться, то за вечер можно было поднять рублей 20-30, по крайней мере так рассказала ей соседка, работавшая в соседнем магазине.

Счастливая, она приступила к работе уже через два дня. Ее прикрепили к Николаю Ивановичу, худому невысокому мужчине, лет сорока пяти, считавшемуся одним из наиболее опытных официантов. Учеба длилась недолго, первый день она только наблюдала за его действиями, а потом начала помогать ему, принося заказанные блюда и забирая посуду. Уже через 3 дня он был так доволен ею, что вручил восемь рублей из своих чаевых. Не так уж плохо за работу с семи часов вечера и до полуночи, а ведь это было только начало! Когда она все изучит и будет все делать правильно, то, конечно же, получит больше.

Но даже эти восемь рублей позволяли, пусть и не полностью, но все же компенсировать потери на репетиторстве. Таня была удовлетворена, хотя были, конечно, и неприятные моменты, как, например, встреча нового, 1985 года, когда из-за нехватки свалившегося с гриппом персонала ей пришлось работать с вечера 31 декабря и вплоть до закрытия ресторана в ночь на второе января. Она, правда, получила за это время 70 рублей, но в конце этой смены еле ходила.

А кроме того испытала нечто иное, чем радость, встретив сразу двух знакомых по институту, один из которых был тем самым профессором, предлагавшим ей поступить к нему в аспирантуру еще тогда, когда она была на третьем курсе. Профессору было известно o ее трагедии, и он не очень удивился, увидев ее здесь, но по тому, как он с ней поздоровался и как потом на нее смотрел, ей стало ясно, что он уже списал ее со счета. От его жалостливого, слегка презрительного, взгляда у нее сжало горло, но было очень много работы, и через пару минут это маленькое происшествие полностью вылетело из головы.

Работа в ресторане оказалась утомительной, даже и без новогодней горячки. Времени оставалось только на сон, утром она вставала с постели, ела то, что приготовила Валентина Васильевна, и сразу садилась за переводы, которые ей понемногу подбрасывала другая сотрудница бюро переводов. С ней она смогла наладить отношения уже после начала работы в ресторане, и теперь можно было опять немножко подработать, переводя с немецкого спецификации каких-то машин. А в 13.45 она уже выходила из метро Бабушкинская, чтобы в 14.00 начать урок с первым из ее учеников, которому она помогала по математике. Потом следовало еще два урока, а в начале седьмого вечера уже наступало время идти в ресторан.

В субботу и воскресенье она работала с полудня, а выходным был понедельник, единственный день, когда можно было заняться своими делами и поиграть с Кириллом. В ресторане дела шли хорошо, и она очень быстро изучила все несложные процедуры. Николай Иванович был ею очень доволен, теперь он давал ей по 10 рублей за обычный вечер и 15 за выходной день, не на много больше, чем вначале, но все-таки больше, чем ничего. Ей было приятно.

Недели через три после начала работы в ресторане, придя домой от учеников в пять вечера, она застала дома не только Валентину Васильевну, но и какую-то хмурую женщину, представившуюся ей сотрудницей службы опеки несовершеннолетних. Женщина сообщила ей, что пришла за Кириллом, который незаконно живет у нее. Да, правда, после гибели матери он остался полным сиротой, но у него есть близкая родственница, его родная тетя, которая как раз подала документы на усыновление. Тётка имеет на Кирилла все права, поэтому сотрудница службы опеки пришла, чтобы забрать его и отвести к ней.

Таня посмотрела вокруг – Кирилла нигде не было видно. Валентина Васильевна рассказала, что, узнав, куда его хотят отвести, он сразу убежал и спрятался под комод в родительской спальне. Старинный комод был, правда, на высоких ножках, но Кирилл был крупным ребенком, и она не представляла, как он вообще смог туда залезть. Самой его оттуда вытащить ей не удалось, поэтому пришлось потратить кучу времени, чтобы уговорить Кирилла самостоятельно покинуть свое убежище. Причем произошло это только после ее торжественного обещания никогда и никому его не отдавать.

Для решения проблемы нужно было время, поэтому пришлось дать сотруднице взятку в 100 рублей для недельной отсрочки, необходимой для того, чтобы персонально встретиться с теткой Кирилла, для которой у нее не нашлось времени ранее следующего понедельника.

Любовь Федоровна встретила ее неприветливо и сообщила, что хочет забрать к себе Кирилла для того, чтобы он воспитывается с ее детьми. На что Таня ответила, что прекрасно понимает причину ее любви к Кириллу в виде двух комнат, в которых он жил с матерью. Поэтому она предлагает забрать ребенка к себе, а квартира пусть остается у тети. В ее квартире сейчас много свободного места, поэтому на эту жилплощадь она претендовать не будет.

В ответ последовала плохо разыгранная, но от этого не менее эффектная сцена. Сначала тетя изобразила страшное возмущение циничным предложением обмена ребенка на две комнаты, но потом вдруг изменила свое мнение. Кирилл – ее родной племянник, но она не будет на него претендовать, если Таня не только откажется от квартиры, но и оплатит ей, ээээ, моральный ущерб. Любовь Федоровна была грамотной женщиной, однажды она где-то прочла, что такой вид ущерба бывает в странах проклятого Запада. Так что сейчас эта краля получит все, как на Западе.

Расчет оказался верным. Успевшая сильно привязаться к ребенку Таня была готова заплатить, только бы ей его оставили. Но тех трех тысяч, которые тетка у нее требовала, у нее не было, зато были многотысячные долги, и Любовь Федоровна, боявшаяся, что Таня по чисто материальным причинам откажется от сделки вынуждена была резко умерить свои запросы. Теперь она была согласно и на одну тысячу. На том и сошлись.

Теперь оставалось только достать необходимые полторы тысячи рублей (пятьсот, из которых, по грубым оценкам составляли затраты на саму процедуру усыновления), но денег таких не было, и она не знала, где их взять.

Когда во вторник Таня пришла на работу, Николай Иванович сразу же заметил ее удрученный вид. Сначала она стеснялась, но потом все же рассказала ему о своей ситуации. Похоже, она родилась в рубашке, потому что вместо того, чтобы послать ее носить грязную посуду, он отнесся к ее проблеме с полным пониманием и выразил готовность одолжить деньги под небольшой процент. Себе он хотел всего 10%, если она возвратит деньги в течениe года, или 30%, если возврат состоится в течениe двух лет. Это было идеальное решение. Десять процентов с 1500 рублей составляло всего 150, но если она заработает 1500, то и эти 150 уж точно заработает. А в том, что она их заработает, она не сомневалась – через полгода-год она уже будет официанткой третьей категории, и станет сама получать чаевые, которые будут куда больше сегодняшнего червонца.

На следующий день Николай Иванович принес деньги и, получив ее письменную расписку, предложил обращаться к нему еще, если у нее возникнут новые денежные трудности.